— Замечательно, мать твою! — скривилась я и почесала шею, — это пройдёт?

— Да. И это тоже, — он отвел мою руку от шеи, — не чеши печать, сама заживет скоро.

— Печать? — не поняла я.

— Хейдар. Понимаешь, когда Орры начали самовосставливаться, да ещё прямо через мышцы… я не знал, что делать. И решил выжечь, — затараторил Халнер, — превышение, конечно, но… ничего умнее в голову не пришло. Когда пламя начало встраиваться и реакция стала необратимой… пришлось запечатать Огонь в тебе, чтоб ты не превратилась в тауса или что похуже. Всё удалось, но с небольшим побочным эффектом…

Он запнулся, не то улыбаясь, не то скалясь.

— Та-а-ак… Ты во что меня вляпал? — мрачно спросила я, чувствуя неладное.

— Ну почему сразу вляпал? Просто запечатал кусочек Огня меткой рода, к которому он привязан.

— Какого рода? — начала звереть я, — яснее говорить можешь?

— Как какого? Моего, Хайдек, и ты полноценная Хозяйка теперь. Венчаны мы, если совсем коротко, — ухмыльнулся он, — не по-людски немного вышло, но уж что есть. И это… если захочешь праздник и формальный ритуал — всё потом, ладно?

Мои глаза начали вылезать из орбит.

— Какой, нах, праздник?! Какое, к монторпам, платье?!

Чего он отмечать собрался?! Может, я вообще свалю завтра…

— Ну, мало ли… — пожал плечами Халнер, — женщины обычно…

Я проникновенно посмотрела ему в глаза. Не договорив, он засмеялся.

— Ты ж моя Белочка! — быстро чмокнул в губы.

Затем посерьезнел:

— Ладно, время поджимает. Значит так. Ты теперь часть долины и всего, что с ней связано, и будешь чувствовать всё, что бы ни происходило. Поначалу ощущается странно, но привыкнешь быстро. Сейчас мы в Большом замке, поэтому слышать будешь в первую очередь его. Начнётся какафония в голове — старикан жалуется на судьбу. Разговорчивый он весьма. Ни слова, правда, не понятно. Зато какие…

Вверху ухнуло. Мы синхронно пригнулись и схватились за ребра: больно.

— Что за?…

— Прости, мне пора, — мрачно сказал Халнер и встал, — ноги скоро отойдут. В шкафу форма. Приходи в себя, переодевайся, и дуй в штаб, это вторая дверь налево по коридору. Не разлеживайся, у нас каждый человек на счету.

— Э… а что происходит-то?

— Церковники, — Хал поморщился, — да, вот так. Докатились. Делёжка света Апри среди бела дня, да ещё, считай, со своими же. Кто бы рассказал — я не поверил бы, а на деле…

Замок снова тряхнуло. Хал отрывисто кивнул мне, и быстро вышел из комнаты.

***

Когда я сумела встать на ноги и отыскать импровизированный штаб, там как раз обсуждали уже знакомого мне брата Кевина, который в день начала осады умудрился пригнать раненого грузового птицеящера с половиной провианта. Вторую половину груза и более опытного напарника сбили на подлете. В итоге, еду начали отчаянно экономить: неизвестно, насколько затянется «боботня».

Если бы не колония одичавших птицеящеров в одной из башен, пришлось бы совсем грустно. «Птички» регулярно неслись сиреневыми шарами размером с мой кулак, а то и два. Скорлупа прочная. Белка много, желтка и того больше. Есть, чем насытиться. И всё же, даже с довеском в виде куска хлеба, одно такое яйцо в сутки — очень мало. И это мне, хотя я не так уж и много ем. Что уж говорить о здоровенных братьях-инквизиторах! Да и сестра приходилось несладко — вне зависимости от пола, мерранцы гораздо крупнее моих соплеменников, и потребляют больше пищи.

Сидеть в осаде — дело постылое, тем более, мерранской зимой, когда солнечный диск закрыт соседней планетой. Связи тоже никакой: замок в горах, «Перо» категорически не работало. Всю почтовую живность, которую пытались направить, снимали церковники, и перекидывали дохлятину через стену обратно. Вместе с трупиками неизменно летели листочки плотной бумаги, которой не страшна влага, бумаги, так хорошо знакомой мне по работе с Сопротивлением. Конечно, текст этих листовок сильно отличался от еретических, хоть пафоса в нем оказалось ничуть не меньше. «Братья и сестры! Великий Апри един для всех, и благословение Его едино. Церковь несет волю Его, Инквизиция — исполняет. Подобно неразумному дитя, что пытается поднять руку на родителя, вы стали заложниками и жертвами гордыни тех, кто забыл об истинном положении в мире сём! Не исполняйте преступных приказов! Не поднимайте руку на братьев и сестёр своих! Вам гарантирована безопасность и отпущение всех грехов! Открывайте ворота!». Листовки летали и просто так, вне графика, обеспечивая нас халявной растопкой. Ранее ещё и вещать пытались, пока очередной проповедник, что пытался достучаться до наших «заблудших умов», не получил стрелу из скорпиона сестры Энистер. Нет, я понимаю, бубнить из-за скалы неудобно, вот и высунулся на свою голову.

Надёжная защита замка сыграла злую шутку: в долину вела единственная дорога в виде крутой лестницы, крепостная стена упиралась в стены грота и обрывалась в бездонную расщелину, по лавовому козырьку, что прикрывал большую часть внешнего двора и прилегающие склоны, залезть нереально. Один раз мы открыли ворота, точнее, калитку, для вылазки. Сбросили в ущелье катапульту на площадке между стеной и воротами, но дальше продвинуться не удалось. Из пятерых братьев-инквизиторов, совершавших вылазку, вернулись только двое, и те полуживые. Они рассказали о подвесном лагере церковников, что притулился на «козырьке» лавы, Рассказали — и скончались. Такая вот очередная жертва в нелепой разборке между Церковью и Инквизицией.

Всего через три дня катапульту заменили на новую, свежевыструганную — аж на стене деревом пахло. Заряды теперь снаряжали камнеточцами. Едва склизский шар шлёпается о стену, как червяки в буквальном смысле вгрызаются в микротрещины, сколы, вкрапления слабой породы. Паразитов брала только сильная кислота, но для этого приходилось вывешиваться из амбразур, а значит — попадать под обстрел. После пары трупов активную борьбу с червями пришлось отменить.

Проникнуть в замок пытались на разных уровнях, в том числе пространственном. Тщетно: древняя защита, сделанная по давно утраченным технологиям, в буквальном смысле слова перемалывала любого чужака. Соваться через неё напрямки, при помощи, например, Нарны, столь же опасно, как «прыгать» в слабую точку. Провести чужака сквозь барьер могли только Хозяева, поэтому церковники сосредотачивались, главным образом, на физических стенах.

Одними червями с «зуделками» дело не ограничивалось. Подкатить штурмовые орудия вроде тарана, бура, или башен, церковники не могли — замок защищала глубочайшая расщелина, такую не засыплешь. Подкоп тоже не вариант. А вот обстрелы очень даже: внешний двор простреливался почти весь, стрелки противника доставали сюда, свесившись вниз головой с края лавового «козырька» Им, конечно, отвечали, но перестрелка велась в темноте, и эффект для обеих сторон оказывался низким. Но на нервы действовало сильно.

Штурмовали замок дважды: в день нашего с Халнером «прибытия», и вскоре после того, как я встала на ноги. Само собой, что во второй раз я дралась вместе со всеми, обеспечивала иллюзию невидимости стрелкам во внешнем дворе.

Потом пришли они.

Хал редко матерится, особенно при мне, но как увидел полулюдей-полупауков, сдержаться не смог. Мне было легче: я уже видела подобных тварей, когда минувшим летом заблудилась в подземелье заброшенного храма. Тогда существа не тронули меня во многом потому, что появилась их Праматерь, с которой мы мило побеседовали о семье и потомстве. И всё же тот вид — естественный, а сейчас по «потолку» бегало порождение больной фантазии: на паучьих телах росли не головы, но верхняя часть человеческого торса. Твари шустро и бесшумно бегали по отвесным склонам и стреляли из скорострелов. Не очень метко, но очень часто, временами от звона болтов о камень закладывало уши. Некоторые пытались выбрасывать паутину: липкая сеть накрывала человека целиком, не давая шевелиться, яд из нитей проедал одежду, и при соприкосновении с кожей оставлял болезненные ожоги, которые превращались в гнойные нарывы. Человек впадал в ступор, а потом умирал.