-Неужели видишь? - насмешливо спросила эта пустота уже знакомым Эсте голосом, и Леонидия с Мастом резко вздрогнули, - какая способная девочка! Нужно будет подумать, куда тебя приспособить.
Сестра Тишины только презрительно усмехнулась в ответ. Она лгала, эта хитрая, расчетливая и безжалостная герцогиня, еще не догадывавшаяся, что в поместье герцога подписан документ о ее смерти, и теперь она будет считаться самозванкой, если попытается вернуть свое имя или имущество. Впрочем, сама Эста тоже лукавила, когда расслышав, как сужается вокруг хижины круг из полусотни крадущихся шагов, не перестала выяснять правду про давно прошедшие события и объяснять брату и мужу свои догадки. Точно зная, что бесполезно даже пытаться сопротивляться такой куче самых преданных охранников Зоралды. И малейшая попытка достать оружие, ничем иным, кроме как немедленной гибелью строптивцев, закончиться не может.
Потому-то девушка и перевела весь гнев ведьмы на себя, швырнув кинжал в сидевшую под мороком кикимору, чтобы попытаться заинтересовать Зоралду, прежде чем она отдаст последний приказ. И как следствие - как можно дольше протянуть время, так как, едва оценив безвыходность положения, успела, пользуясь спрятанными по плащом руками и близостью пирамидки, лежавшей рядом в мешке, незаметно достать и отправить тревожный пенальчик. Самый важный и самый дорогой из всех, которые она носила с собой. В него не нужно было вкладывать письмо, он сам по себе был письмом, говорящим о том, что тихоня больше не видит ни одного из десятков обычно доступных ей способов повернуть обстоятельства себе на пользу.
-Ну это долго думать не нужно, - кротко ответила Эста, помолчав всего лишь пару секунд, чтобы не злить и без того взбешенную крушением своих планов ведьму, - я очень многое умею. И готовить и шить, и вязать шелковые кружева.
-А еще метать дротики, - в тон ей едко поддакнула Зоралда, - так зачем ты, раз такая умелая и чуткая, убила мою кикимору?
-С детства их ненавижу, - печально вздохнула тихоня, - и с тех пор сразу узнаю по их причмокиванию.
-То есть ты хочешь сказать, что пыталась убить не меня, - с недоверчивым смешком протянула бывшая герцогиня, - хитра.
-Тебя я могла бы убить и сейчас, - усмехнулась в ответ тихоня, отмечая про себя необычайную молчаливость всех присутствующих и какой-то странный запах, исходящий от морока, - потому что точно знаю, где ты стоишь. За спиной у Кэнка. А вот та, кого все видят - это очередной отвод глаз.
Она специально назвала морок отводом глаз, зная, что это разные по силе и степени умения чары, и точно попала в цель.
-Это морок, девочка, но поскольку в тебе нет ни капли ведьминского дара, такая ошибка простительна. А вот того, что ты испортила уже не одну мою ловушку, я тебе простить не могу. Но просто убивать не буду... никого из вас. Вы выдали врагам мое убежище и теперь будете выкупом... или ключами к моей новой жизни. Кэнк, свяжи всем четверым руки и выводи по одному на улицу, ящики уже ждут. Да прикрой им головы, хоть вон мешками.
Это было самое подлое, что она могла для них изобрести и приготовить, ящики, в каких перевозили на лошадях самых опасных злодеев. Сплетенные из стальных прутиков, и намертво пристегнутые к особым седлам, ящики закрывались сверху крышками и запирались простым штырем, провздетым сверху в несколько петель. Его невозможно было вытащить изнутри и потому обычно преступникам развязывали руки, заперев в этом демоньском приспособлении, чтобы они могли держаться и во время скачки не разбивать себе носы об неудобную клетку. Но Кэнк или не знал о таком способе, или слишком боялся своей настоящей госпожи, только, заперев недавних собеседников, и не подумал развязать им руки.
И хотя это не могло не тревожить тихоню, гораздо больше ее беспокоило странное молчание остальных узников. С того самого момента, как она убила кикимору, ни один из них не произнес ни слова и это не могло быть простой осторожностью. Пусть смолчал бы Змей или Арвельд, но Леонидия непременно должна хотя бы спросить кузину, за что та ее приговорила?
Ведь это только Эсте понятно, что ведьма мстит Ниди за любовь Олтерна, ошибочно полагая, как впрочем, и большинство брошенных прелестниц, что у нее увели любимого. И никто в целом мире не сможет ей доказать, что невозможно увести того, кто не желает быть уведенным. Ну, если только приворожить или очаровать, да и то надолго. Таково уж свойство истинной любви, что со временем она стирает любые чары и снимает всякие привороты.
И раз герцог Эфройский до сих пор, как и Маргент, мечтает о среброглазой Леонидии, стало быть, не подействовали на них никакие тайные снадобья и ведьминские заклинания Зоралды.
В путь отряд ведьмы двинулся не мешкая, и чутко прислушивающаяся к топоту копыт тихоня вскоре определила, что не так-то он и велик. Вместе с пленниками десяток или чуть больше всадников, если не предположить, что еще несколько могут ехать дозором впереди отряда и в арьергарде. Стало быть, большую часть тех, кто с ней приехал, ведьма оставила в пастушьем поселке, то ли не доверяя им до конца, то ли не найдя места бывшим подданным в своих новых замыслах.
Эста тихо вздохнула, осторожничая скорее по привычке, чем от необходимости, и задумалась. Все выясненные ею довольно важные сведения, могли быть им очень полезными, если тихоня сумела поверить что Зоралда решится продать пленников Олтерну. Ну, или их жизни. Но верить бывшей герцогине никак нельзя, женщина оказалась настолько злобной и лживой, что вполне способна была убить много лет верно служившую ей кузину. Наверняка нахлебавшуюся за эти годы от мстительной сестрицы и оскорблений и подлостей и унижений.
Лошади, скакавшие первыми, неожиданно встали, и до чуткого слуха монашки донеслось несколько тихих слов строгого приказа. Зоралда требовала от нескольких сопровождавших их воинов отправиться в крепость краткой дорогой и выдать указания греть побольше воды, готовить ванну и комнату госпожи, сразу по приезде она намерена взяться за изгнание завладевшего телом госпожи Ниды проклятья. А еще приготовить камеры и цепи для шпионов, умудрившихся обмануть их госпожу и бросить в нее запретное заклинание.
Как ловко! Едко восхитилась Эста, стало быть, это не сама Зоралда ведьма, а кто-то из них четверых. Ну, а судя по тому, что кузину аферистка намерена выдать за потерпевшую, стало быть, на роль ведьмы определена она, сестра тишины. Так вот почему бывшая герцогиня не сделала даже малейшей попытки посмотреть пленнице в лицо, или сорвать с нее жуткую маску, о которой наверняка доложил услужливый Кэнк! И вот почему им не стали развязывать руки! Чтобыы Эста не попыталась снять ее сама!
Девушка язвительно усмехнулась, прислушалась к топоту уменьшившегося почти вдвое отряда и принялась за дело. Спрятать руки под одежду в клетке не так-то легко, но проще, чем без оной. Приподнять полу плаща коленкой, прижать к железным прутьям и просунуть в эту щель связанные кисти рук удалось ей за пару минут. Ну, а дальше уже проще. Многократно отработанным движением изогнуть тонкие пальчики, подцепить ногтем и вынуть крохотный кинжальчик, копию того, что она подарила Змею. Затем зажать его в кулаке особым способом и перерезать хоть одну веревку. А после, постепенно подёргивая обмотанный в несколько слоёв кожаный шнур, освободить его настолько, чтобы выскользнула одна изящная кисть, неотъемное наследство бабушки-герцогини.
Ну вот и все. Теперь, чуть ослабив, отложить путы так близко, чтобыы можно было в любой момент вернуть на место, показывать такие таланты захватчице не стоит.
Еле заметными движениями, не уверенная в том, кто именно скачет чуть позади нее, Эста стянула на груди полы плаща, сколола спрятанной за отворотом булавкой, и просунула руки под прикрытием редкого грубого мешка под вуаль. В случае надобности маску можно были снять очень быстро, расстегнув за ушами незаметные крючочки. Но после этой, сотни раз проделанной ранее процедуры, девушку ждал неприятный сюрприз. Оказывается, затекшая под маску и не до конца промытая кровь приклеила тонкий шелк к коже, и теперь он не желал отставать. Пришлось поплевать на пальчик, и, немного смочив прилипшие места слюной, некоторое время усиленно их тереть. А потом искать у пояса кошель с зельями, доставать душистое масло и протирать уголком платка все лицо, чтобы не напугать никого видом засохшей крови. Поди докажи потом настроенным против нее отщепенцам, что это она была поранена, а не пила кровь жертвы, как любят рассказывать в своих байках болтливые обозники.
