Распахнул шкаф, полюбовался на запасные одеяла и стопку свежих полотен и салфеток, и шагнул к окну, рядом с которым стоял низкий стол и два стула.

Вот это то, что ему сейчас нужнее всего, вздохнул Хорь и начал неторопливо раздеваться. Одежду он раскладывал по стульям и кровати, намереваясь изучить её досконально. Мысль о том, что так он сможет больше понять, как жил до этого дня, возникла у Хоря еще утром, когда он, умываясь, обнаружил обвивающий запястье странный рисунок из листьев и цветов.

Хорь совершенно не помнил, откуда взялся у него этот нарисованный венок, но чувства раздражения браслет не вызывал, наоборот. Странное тепло возникло в груди, когда мужчина погладил пальцем серебристые листики.

-Я принесла мыло и настой ромашки, - без стука ворвавшись в комнаты и торопливо протопав в спальню, выпалила хозяйка, и пристально уставилась на постояльца, ничуть не смущаясь тем, что на нем остались лишь исподние штаны.

Оценивающе оглядела стройную, сильную фигуру и мускулистые ноги, скользнула взглядом по груди, перевела его на руки и начала бледнеть.

-Простите ради всех святых, господин... я как лучше хотела, - пятясь от гостя, как от выпня, женщина сунула на стол кувшин и мисочку с мылом, и сбежала так стремительно, что Хорь озадаченно нахмурился.

Происходило что-то непонятное, и его интуиция просто кричала, что от этого непонятного ему лучше быть как можно дальше.

Мужчина дернулся было к окну, бежать, но споткнулся о собственные сапоги и остановился. Демон, и куда бы он помчался в исподниках? Да и не настолько сильна опасность, чтобыы у него не было нескольких минут, закончить свои дела.

Иначе, как он подозревает, не скоро у него появится возможность рассмотреть свои вещи с таким удобством.

Начал Хорь с сапог и сразу отметил, что недостатком средств он не страдал, как и здравомыслием, раз купил себе такие сапоги, из хорошей кожи, на тройной подошве, с полостями для ножей и золота, и крепкими пряжками. Одежда оказалась под стать, удобная, явно не дешевая, но неброская, причем поражало количество потайных карманов и продуманность их размещения. Некоторые Хорь не сразу догадался, как открыть, а когда все же разобрался, оказалось, что он является владельцем довольно интересных и далеко недешевых вещиц. От незнакомых зелий, до почтовых пеналов, хорошей бумаги и пера гномьей работы. Еще нашлась маленькая пилочка тоже из мастерских коротышек, моток крепкого и тонкого шелкового шнура, отмычка и даже амулет, очищающий болотную воду. Зажигательные палочки он нашел еще ночью.

В рукаве куртки Хорь совершенно случайно обнаружил махонький кинжальчик, с рукояткой-пуговкой. Однако мужчина на несколько минут забыл про все эти странные вещи, развернув записку, которую едва не сунул ночью в костер.

А вот сейчас, когда он решил все спокойно обдумать, эта записка удивила его точным перечнем сведений, какие он и сам знал про себя. Как зовут, что делает, почему не живет дома. Но написано все было как-то сухо, словно приказ, или памятка... и выходило, что такое написать мог только он сам.

Хорь немедленно взял перо и бумагу, написал несколько слов и тщательно сравнил, хотя уже с первых букв догадался, что писал записку не он. И вот теперь она становилась намного важнее и ценнее, чем он считал вначале. Но об этом следовало подумать спокойно, без суеты и ожидания стука в дверь. Хорь торопливо оделся, отметив про себя, что одевается так, словно когда-то был воином, и понял, что эта мысль не вызывает у него раздражения, наоборот, кажется привычной.

Значит, он все же воин. Но судя по особой одежде и хорошей бумаге - далеко не простой. И это тоже понравилось Хорю, и он уже уверенно разложил по местам свои вещи, ссыпав собранные с тела ведьмы трофеи в самый дальний из потайных карманов. Права была травница, не стоит ему их здесь показывать. Она вообще оказалась очень рассудительной... даже в выборе ему имени, и он больше не будет зваться Хорьком хотя бы потому, что эта кличка стоит в странной записке. Действительно, имя "Хор" звучит лучше.

Однако наниматься к ее наставнице он тоже не будет, как и зарабатывать утешителем богатых дам, не его это. До сих пор зубы сводит оскоминой, едва вспомнится, как совсем недавно обнимал эту самую Устину. Хор вполне найдет для себя более мужской способ заработка. Но немного позже, сейчас вообще ничего искать не будет. Сначала постарается разобраться в своих личных делах, какое-то чувство, интуиция или здравый рассудок, неважно, упорно твердили, что в их разрыве с женой не все гладко. Но подумать спокойно в этих увешенных накрахмаленными салфеточками комнатах у Хора не получится, слишком настораживает внезапная перемена в поведении хозяйки, да и сами комнаты, явно лучшие в ее заведении.

Хор свернул тючком плащ, повесил за спину, чтобы не мешался, еще раз пробежал взглядом по обстановке и шагнул к шкафу. Прихватив пару салфеток, чтобы позже перевязать руку, распахнул окно и шагнул через подоконник на узкий карниз. Впрочем, гулять по нему мужчина не собирался, придерживаясь рукой за подоконник примерился и спрыгнул в ухоженный цветник. Ловко спрыгнул, отметил он сам себе, несмотря на дорогие вещи, тело хорошо тренированное, и это тоже добавляет штришок к вырисовывающемуся портрету. Совершенно иного человека, каким он считал себя утром.

Несколько шагов до забора Хорь проделал под ветвями густых кустов, низко пригнувшись, затем легко перемахнул через заборчик и оказался там, куда и проложил мысленно свой путь, стоя в комнате у окна. В усыпанный яркой листвой сад, где еще лакированно блестели на деревьях бордовые поздние яблоки. Безо всякого зазрения совести сорвав на ходу несколько штук, он же не пользовался комнатой, за которую заплатил? Хор пересек сад, выбрался за заднюю калитку и направился в направлении, обратном тому, в каком двигался утром. Теперь он шел на север, и для принятия такого решения у мужчины было несколько веских доводов.

И главный - чувство противоречия, все крепнущее в его душе, когда он думал об ограничивающей его жизнь записке. Второй - чем больше Хор думал о забытой жене, пытался представить, как они жили, о чем разговаривали, как обедали, как ложились вечером в супружескую постель - тем больше он начинал понимать, что не испытывает ни одного из тех чувств, которые по полузабытым наблюдениям переживали другие обманутые мужчины. А в его сердце не было ни боли, ни злобы, ни тем более, ярости и желания отомстить или убить. Да и жена по туманным и расплывчатым воспоминаниям была довольно приятная, на плечах смутно ощущается поглаживание теплых ладошек, по губам пробегает ласково щекочущая волна при мысли о том, как он ее целовал. И потому Хор намерен добраться до какого-нибудь города и сходить в гномий банк.

Никто не знает, какими способами они пользуются, но лысые коротышки умеют делать одну очень важную вещь, они узнают своих клиентов в любом виде. Избитых, израненных, опухших от вина или болезни, роскошно одетых или ограбленных, и именно к ним он намерен пойти в первую очередь. Если он имеет в их банке хоть небольшой вклад,- никто кроме гномов не скажет точнее, важное Хор лицо или нет, и сколько денег у него на счету. Да и имя полностью назовут, и даже место, где он постоянно живет.

Ну а последним важным доводом, заставившим Хора свернуть на север, была миленькая травница, подозрительно горячо волновавшаяся за его судьбу и точно знавшая, что он намерен идти на юг. Вот пусть там его и ищет.

Из того, что ей принесла на подносе девчонка подавальщица, Эста успела съесть только кусок хлеба, щедро намазанный гусиным паштетом, и едва взялась за печёное, как в ее дверь нетерпеливо забарабанили.

-Входи, - еще издали определив по шагам, что это Устина, разрешила тихоня, запивая румяный пирожок с картошкой горячим кофе со сливками.

-Он! - Многозначительно тыча пухлым пальцем вверх, сообщила трактирщица, влетев в комнату и по-шпионски тщательно затворив за собой дверь, - все как вы сказали, и голова крашеная, и листики на руке. Я лично видела.