— А когда она вам понадобится?

— Прямо сейчас. Сегодня.

— Обычно мы сдаем только цветным.

— Мне это все равно.

— У вас кавалеров не слишком много? У нас тут спокойно. Я стараюсь, чтоб все было прилично.

— Никаких кавалеров.

— Спиртное употребляете?

— Нет.

— Точно?

— Абсолютно, — убедила ее Мэри Энн, постукивая по крыльцу каблучком и заглядывая через голову старушки, — и каждый вечер перед сном читаю Библию.

— А в какую церковь ходите?

— В первую пресвитерианскую, — сказала она наугад.

Старушка задумалась.

— Тут принято соблюдать тишину — я слежу, чтоб никто не шумел и не безобразничал. Здесь живут одиннадцать человек, и все они приличные, уважаемые люди. После десяти радио не включать. Ванны после девяти не принимать.

— Супер, — вздохнула Мэри Энн.

— У меня есть одна свободная комната. Не уверена, могу ли я вам ее сдать… но все же покажу. Не желаете зайти посмотреть?

— Конечно, — ответила Мэри Энн, протискиваясь мимо нее в парадную, — давайте посмотрим.

В девять тридцать она приехала в оплаченную Шиллингом квартиру с панелями красного дерева.

Она открыла дверь своим ключом, но внутрь не зашла. Здесь так и стоял запах свежей краски — сильный, тошнотворный запах. Из окон лился холодный утренний свет; бледные блики ложились на смятые, закапанные краской газеты, разбросанные на полу. В квартире было до жути пусто. Посреди каждой комнаты стояли нераспакованные картонные коробки с ее пожитками. Коробки, газеты, все еще сочащиеся краской кисти и валики…

Она спустилась вниз, к соседям, и резко постучала в дверь. Когда хозяин — лысеющий мужчина средних лет — открыл, она спросила:

— Можно от вас позвонить? Я ваша соседка сверху.

Она вызвала городское такси и пошла наверх — ждать.

Хозяйка объявилась, когда она руководила погрузкой вещей. Таксометр бодро тикал, а водитель носил коробки и складывал их в багажник; оба уже вспотели, тяжело дышали и были рады, что дело близится к концу.

— Святые небеса, — начала хозяйка, — что все это значит?

Мэри Энн притормозила:

— Я переезжаю.

— Да, я вижу. Ну, и в чем же дело? Кажется, я имею право знать.

— Я передумала; я не буду у вас снимать. — Ей казалось, что это очевидно.

— Полагаю, вы потребуете назад свой задаток.

— Нет, — ответила Мэри Энн, — я не так наивна.

— А что мне делать со всем этим мусором? С газетами и краской? Вы начали, но не докрасили. Я не смогу сдать квартиру в таком состоянии. Вы будете доделывать?

Она пошла за Мэри Энн, которая, взяв у таксиста кипу одежды, рассовывала ее между коробками.

— Мисс, в таких обстоятельствах вы не можете просто уехать; так не годится. Вы обязаны оставить квартиру в том же состоянии, что приняли.

— На что вы жалуетесь? — Женщина начинала ее раздражать. — Получили полсотни баксов за здорово живешь.

— Позвоню–ка я лучше вашему отцу, — заявила хозяйка.

— Моему кому?

Тут до нее дошло, и сперва это показалось ей смешным. Потом она решила, что смешного тут немного, но к этому времени уже начала смеяться.

— Это он вам сказал? Да, папочка. Отец Джозеф, лучше родителя и не сыщешь. Лучший, черт побери, папочка на свете.

Хозяйка была напугана этой вспышкой.

— Идите вы… бабочек ловить, — сказала Мэри Энн, — займитесь делом, сдайте квартиру.

Она прыгнула в такси и захлопнула дверь. Таксист положил последнюю картонку на заднее сиденье, сел за руль и завел мотор.

— Стыдно вам, барышня, — сказала хозяйка.

Мэри Энн ничего не ответила. Когда машина съехала с обочины, она откинулась назад и закурила; ей хватало своих забот, и она не собиралась раздумывать еще и о жалобах хозяйки.

Когда водитель увидел комнату, в которую она въезжала, он покачал головой и сказал:

— Даты, девонька, сбрендила.

— Думаешь?

Она сгрузила охапку вещей и снова вышла в пыльный, покрытый разводами коридор.

— Да уж конечно. — Он плелся рядом с ней по коридору и вниз по лестнице. — Переехать сюда из такой классной хаты — сплошь в красном дереве. И райончик там понарядней.

— Вот ты ее и снимай.

— Ты правда здесь жить собралась?

Он взял две коробки и потащил их по лестнице.

— Эта работа, девонька, обойдется тебе недешево. То, что по счетчику, это только первый взнос.

— Отлично, — сказала Мэри Энн, с трудом поднимаясь за ним следом, — давай, накрути побольше.

— Такой уж обычай. Мы же погрузкой–разгрузкой не занимаемся. Это проходит под рубрикой «Добрые услуги».

— Никто ничем не занимается, — сказала Мэри Энн.

Из своей комнаты высунулась крошечная цветная старушка — ее звали миссис Лесли — и с подозрением наблюдала за происходящим.

— Стало быть, мне повезло, что ты такой добрый.

Когда последняя коробка оказалась наверху, она ему заплатила. Не так много, как опасалась; на счетчике был доллар семьдесят, а сверху он запросил — когда наконец заговорил об этом — еще два доллара. Весь переезд обошелся ей в три семьдесят — не так уж дорого. Ну и, конечно, двадцать долларов за комнату: за месяц вперед.

Может быть, таксист был прав? Она с растущим ужасом осматривала комнату — чистую, темную, пахнущую плесенью. Одно маленькое окно над высокой железной кроватью, другое, побольше — в дальней стене, над комодом. Потертый ковер. Заштопанное кресло–качалка в углу. Там же малюсенький шкаф, похожий на перевернутый ящик, сто лет назад сколоченный из фанеры каким–то доморощенным мастером на все руки.

Окно поменьше выходило на дорожку, которая вела от заднего крыльца к помойным бакам. Большое окно смотрело на улицу; прямо перед ним была неоновая вывеска:

ДОКТОР КЭМДЕН

ЛЕЧЕНИЕ ЗУБОВ В КРЕДИТ

На стене висела дешевая репродукция в рамке, изображающая младенца Иисуса с ягнятами. Она сняла ее и запихнула в ящик; этого ей только не хватало.

Может, таксист прав и она действительно сумасшедшая? Но, по крайней мере, у нее есть свой угол, за который она сама заплатила. И нашла она его сама — Итон не в счет, — а скоро будет самостоятельно красить и обставлять вещами, которые сама и выберет. И у нее будет время подумать.

Она посмотрела на часы: десять утра. Придется ему сказать. Она ушла; она съехала с квартиры. Он в любом случае узнает. Так что выбора нет.

Пока она думала, как и что скажет, дверь открылась, и в комнату осторожно заглянул Карлтон Туини.

— Как ты меня нашел? — испуганно спросила она.

— Итон дал нам адрес.

Он зашел, за ним проследовала Бет Кумбс.

— К тому же я знаю этот дом; в разное время народу здесь пожило порядочно.

На нем был его лучший двубортный костюм; щеки тщательно выбриты, волосы уложены и умащены; за ним стелился шлейф одеколона. Бет, как обычно, была в жакете и с огромной сумкой.

— Привет, — сказала она, сверкнув ослепительной улыбкой.

Мэри Энн коротко кивнула. Подойдя к кровати, она открыла чемодан и принялась распаковывать вещи.

— Ты, похоже, занята, — сказал Туини.

Бет, как кошка, прошлась по комнате, с любопытством оглядывая картонные коробки.

— Кто тебе помогает?

— Никто, — ответила Мэри Энн, — мне нужно идти. Я уже должна быть на работе.

Бет присела на край высокой кровати; сетка недовольно заскрипела, и она тут же вскочила.

— Непросто было тебя найти… ты так часто переезжаешь.

Бросив чемодан, Мэри Энн взяла плащ и направилась к двери. Какое ей дело до того, как непросто ее найти — им или кому–то еще?

— Подожди–ка минутку, Мэри, — сказал Туини, преграждая ей путь.

— Что еще такое? — На миг она потеряла голову от страха. — Вы что, просто мимо проходили?

— Мы заехали в магазин; думали, ты там, — сказала Бет, — но Джо сказал, ты еще не приходила.

— Я туда и иду. Прямо сейчас. У меня там дела.

Бет продолжала:

— Потом мы поехали в квартиру, которую тебе устроил Джо; тебя и гам не было. Ну, мы и отправились туда, где ты еще раньше жила с этой официанткой. В ту комнату, что нашел тебе Карлтон.