Входили в обычную кабину на самом обычном шестнадцатом этаже самой обычной многоэтажки. Выходили тоже из обычного лифта на самом обычном первом этаже (после паспорта Олег думал, они сразу окажутся в каком-нибудь волшебном лесу или на берегу моря-океана). Однако, когда он уже спустился к входной двери, Ворон повел его дальше. Подвал снова не был закрыт, и из него тянуло теплой влажностью.

Забетонированные стены. Мигающие лампы искусственного освещения. Трубы — очень много труб, покрытых мешковиной, полиэтиленом, какой-то веревкой… фосфоресцирующим в темноте мхом… Олег моргнул и остановился настолько резко, что спутник влетел в него сзади, ткнувшись лбом в плечо.

— Что такое? — спросил Ворон.

— Ничего, — собственный голос показался Олегу глухим и жутковатым. — Я полагал, у нас подвал как подвал, а не вход в катакомбы.

— Не бери в голову. До источника недалеко, я чувствую.

Через некоторое время бетонный пол под ногами сменился неровно подогнанными досками, затем — камнями, а потом и вовсе жижей. Воздух по-прежнему был спертым, к тому же к нему примешался сладковатый запах гнили.

— Никогда не думал, что живой источник может бить в таком месте, — проворчал Олег. Идти с каждым шагом становилось все тяжелее, куртку он давно скинул, как и джинсовку с водолазкой, оставшись в одной черной футболке. Ворон же так и шел, как был: на него, казалось, духота вообще не действовала.

— Да неужто? — усмехнулся он. — Источник воду питает, что по вашим трубам течет; живая водица, смешиваясь с этой гадостью, обычной становится. Только благодаря этому в городах еще никто вконец не передох, — слова прозвучали отрывисто и зло.

Олег обернулся. Ворон казался выходцем из какого-то запредельного мира. Причудливые тени разукрасили его лицо, превратив в жутковатую маску. В черных провалах не видно глаз, губы смотрелись темными росчерками, зато лоб и скулы отдавали снежной белизной.

Пока рассматривал, Ворон ловко обогнул его и пошел первым.

— Теперь пойдем след в след, как по болоту, — произнес он.

— Можно подумать, это не оно, — фыркнул Олег.

— В болоте болотник ведает, и он никогда мешать тебе не стал бы — сам боится. Зато если ты не справишься, то и здесь исчезнешь, как в трясине.

— Ясно, — ответил Олег и приказал: — Мешок отдай.

Ворон усмехнулся и вытащил узелок, Олег засунул тот в карман. — А теперь перекидывайся, или как там это у тебя называется?

Ворон нахмурился и покачал головой.

— Ты здесь по десяток раз на дню ходишь? — съязвил Олег.

— Нет, — он даже головой мотнул.

— А кто обычно проводил тебя через подобные места?

Ворон не ответил, лишь отвел взгляд.

— Вот и в этот раз я сам поведу, — Олег не знал, откуда взялась в нем такая уверенность, но решил не гнать ее от себя.

— Со мной у тебя лишний шанс будет. Если я не туда ступлю…

— То я тотчас все брошу и поверну назад, пусть и нет мне туда дороги, — огрызнулся Олег. Он сам не ожидал от себя такой ярости, но Ворона явно проняло. — Живо перекидывайся!

— Я перелететь все равно не смогу.

— Сядешь на плечо, и пошагаем.

Ворон, приподняв бровь, посмотрел на плечо Олега. Он явно хотел поспорить и напомнить про свои когти, но решил проявить благоразумие и начал меняться. Казалось, только что стоял человек, — а вот опустилась на кочку большая черная птица.

— Карр.

— Не тяни, — Олег протянул руку, и птица ловко вскарабкалась на его плечо, нещадно царапая когтями кожу до крови. Впрочем, Олег решил, что не так уж ему и больно, вполне терпимо.

Болото то было или нет, а идти по нему стало в разы труднее. Единственное, в чем не возникло нужды, — это в свете: фосфоресцирующий мох сопровождал их всю дорогу, временами попадались лужицы светящейся воды и странные синие кусты с лиловыми и красными ягодами. Пару раз Олег видел ларцы, словно выросшие из-под земли. Они манили скрытыми в них сокровищами, и понадобилось бы лишь сделать шаг в сторону, чтобы дотронуться до них. Олег оставался к ним равнодушным, да и Ворон сидел на плече смирно, неохотно комментируя происходящее.

Олег исподволь ожидал духов или призраков тех, кого уже погубило это место, однако таковых почему-то не появлялось.

— Откуда ж? — тихо спросил Ворон и тотчас пояснил: — Люди здесь не ходят. К тому же не тебя смертью пугать.

Всполошился он лишь однажды, когда прямо на пути выросла статная черная фигура, наглухо запахнутая в черный же плащ. Олег не успел затормозить и прошел сквозь нее, а потом не оглядывался. Ворона он придержал на всякий случай, мельком погладив по мягкому иссиня-черному оперению. Сердце у птицы стучало так, словно пыталось разбить ребра.

— Я как-нибудь потом спрошу, кто это был, хорошо?

— Карр.

А потом стало очень тихо. Туман разлился вокруг, и Олег сам не заметил, как ушел далеко в собственные мысли.

Мысли были странными и больше напоминали сны. То он видел себя же, висящего на цепях в каком-то подвале. То стоял подолгу, опираясь рукой о ствол какого-то дерева, у которого, если задрать голову, верхушки было не увидеть. Переживало оно одновременно все четыре времени года. То сидел на троне или прогуливался вдоль широкой, быстро текущей кровяной реки, воспламеняющейся каждый раз, стоило подойти слишком близко.

Когда под ногами перестало хлюпать, он даже растерялся. Туман подернулся синим, а потом развеялся, и дышать сразу стало много легче.

— Погоди! — рядом на большом пологом валуне сидела девочка в белом платье и венке из колокольчиков, в которых попадались желтые цветки полыни. В пальцах она теребила стебелек белой лилии.

Олег моргнул, прогоняя видение. Ворон на плече переступил лапами — наверное, он тоже видел свои сны. Девочка, однако, не исчезла, а взглянула хмуро.

— Ты что же, собственноручно хочешь свести на нет все, чего добился?

Ворон предостерегающе каркнул, но Олег не услышал. Он одновременно знал и не знал говорившую.

— Я же предупреждала тебя! — она поднялась. Когда начинала движение, все еще оставалась девочкой, но, встав, оказалась очень красивой стройной женщиной с черными волосами и глазами цвета утреннего апрельского неба. — Так нет же. Слуг моих не послушал, а теперь и сам в путь отправился.

Потом она глянула на Ворона, и нечто странное отразилось в ее глазах, а лицо заледенело, превратившись в прекрасную маску.

— Ну хорошо, — произнесла она спустя некоторое время. — Допустим, я пропущу тебя, но птицу эту ты мне подаришь.