Все у них должно было сладиться. Влад видел, как смотрел на Весту князь, почти не смущаясь ее невысоким происхождением. Однако девица не просто позвала, — докричалась аж до самых Седьмых небес, с совета выдернув. Видно, размолвка произошла, теперь мирить придется.

— Только попробуй!

Влад едва не вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной голос Финиста. Только благодаря тому, что у самого Кощея учился скрывать мысли и чувства, себя не выдал.

— Чего именно? — уточнил он холодно.

— Князь под моей защитой находится. Уяснил? Не смей его к простой девке привораживать!

— Как интересно… — протянул Влад, обернувшись. Ему не прислышалось: у березы, привалившись спиной к белому стволу в черных пятнах, стоял сокол-оборотень и смотрел с истым негодованием в ясном взоре. — Ты за кого, Пестрый, меня принимаешь? За ведьму?

— Так вроде грудей не отрастил и меж ног болтается, — грубо заявил тот.

— То же, что и у тебя, — подначил Влад. — Так и какого уда ты мне в вину ставишь изготовление зелья приворотного?

Некоторое время Финист глядел на него и молчал. Взгляд голубых глаз то разгорался яростью жгучей, то потухал, становясь почти человеческим.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — заявил он наконец. — Не смей кровь княжью водой разводить!

— Да как ты смеешь?! — не выдержал Влад. — Кровь у всех одинакова. Равными Род нас сотворил.

— Только некоторые ровнее.

— Умолкни, Финист!

— Я предупредил, Влад, — сказал тот. — На князя не только я виды имею. Не лезь, для своего же блага!

Финист вел себя столь заносчиво, поскольку уверен был: в случае чего его и поддержат, и защитят. Вот только кто?.. Правяне хоть и ставили Кощею в вину озабоченность людскими жизнями, сами вмешивались нередко. Кому крещеный князь мог понадобиться? Кто настолько неразборчив?.. Кощею наверняка интересно будет, да и самому Владу любопытно стало. Пока он мог сказать наверняка лишь одно: то не Лады проделки. Она суженых точно не разлучала, если… Если не имелось у нее на примете другой невесты или жениха.

— Значит, слову своему изменил князь? — уточнил Влад, хотя ему и не требовалось.

— Не того ты выбрал, — Финист невесело усмехнулся. — Тебе следовало искать князя, чтущего заветы предков, а не чужестранцами перекрещенного и нареченного новым чудным именем. Первый не повернул бы, для него слово нарушить — себя потерять. А этому… ну покается перед доской намалеванной, ну повздыхает по поводу слабости своей человеческой. Люди, из Царь-Града приплывшие, учат: мол, человек грешен от рождения. А значит, все изначально запятнаны: чести лишиться, совесть потерять и жить подлецом последним не столь и страшно. Смысл преступнику себя в чести держать, переступать через прихоти сиюминутные?

— Ты кому про веру пришлую сказываешь, Финист? Мне? Забыл про мое детство в тереме князя киевского? Я побольше тебя ведаю.

— Впредь будет тебе, Ворон, наука.

— Забавно, что при всем, мной сейчас услышанном, и ты, и покровитель твой на князя Петра виды имеете, — заметил Влад. — Предаст же.

— Коли не будет знать, то и не сумеет.

Влад аж словами подавился, какие произнести собирался.

— Не думал я, будто вы, светлые птицы, на подобное коварство способны: обманом своего добиваться, чужими руками жар загребать, — проронил он, искренне подивившись. — То есть, знал, конечно, но не до такой же степени!

— Принесет то благо, Влад. Не будешь разиней — и тебе перепадет.

За благом для всех в свое время и Владимир князь прятался, и много кто еще. Да только судил Влад по поступкам.

— Не способно добро на коварство. Тебе то ведомо.

— Не глупи, Влад! — рассмеялся Финист. — Сказки не про добро. Это известно даже дитю малому. Ты ж в Нави живешь как-никак. Ужели Кощей еще не научил уму-разуму?

— Кто победу одержал, тот и есть добро? Так, выходит, Финист? Не по совести жить собрался?! В кого же ты превратишься?!

Тот нахмурился, раздраженно махнул рукой, сметая упавший на высокий лоб золотой локон.

— Время такое наступает, Ворон.

Влад так и не понял, хотел ли тот оправдаться. По всему выходило, самому Соколу не нравилось задуманное. Но тут Финист дернул щекой в нервном досадливом движении — скорее всего, неосознанном, — скривился, словно надкусив неспелое яблоко, и холодно произнес:

— Игры окончены, Влад. Я предупредил: не смей князя к девке своей поворачивать. А иначе…

— И чего же ты учинишь, Пестрый? — спросил Влад и коротко рассмеялся, хотя весело ему не было. — Бью я тебя и на мечах, и в состязании лучников. В рукопашной снова моя возьмет. Потому не похваляйся. А еще, знаешь… терпеть я не могу, когда кого-то используют втемную. Даже недругов. Мне вот раньше все равно было, а теперь сам желаю князя неверного проучить и вас всех с ним заодно! Безразлично мне, кто в твоей тени прячется.

— Стану биться я с тобой в птичьем обличии, не погляжу ни на Кощея, ни на кого другого! — пообещал Финист.

— Исполать, — бросил Влад, развернулся на пятках и пошел, куда собирался.

— И ты излечила его, лисичка-сестричка, — Влад не спрашивал, а утверждал.

— А чего мне оставалось? — Веста всплеснула руками, снова за юбку схватилась, ткань смяв.

— Полностью излечила? — уточнил Влад.

Веста скривилась:

— Ты ведь хитрить запретил.

— Верно. Умница, что не ослушалась, — похвалил он. — Теперь по всем законам испоконным ты правая, а он — нет.

Веста вскочила, нервно зашагала по избе.

— Покон-покон, — проговорила она. — Смысла-то в том кону? Времена меняются, старый закон уходит.

— Нет, — печально проронил Влад. — Никогда не случится этого.

— Хорошо тебе говорить! — упрекнула Веста. — Ты меж людей не живешь.

Влад глянул на нее, удивленно брови поднял.

— Всякий свою дорогу выбирает самостоятельно, — сказал он убежденно. — Я тоже, а ты… Разве не дозволяла тебе нянюшка остаться, сама ж решила уйти.

— Да потому что я с людьми жить хочу! — закричала Веста. — Мужа хочу! Рожать от него хочу! Стариться и смотреть, как дети подрастают хочу!

— Ну… пока что тебе князя подавай, — усмехнулся Влад, — а не молодца по сердцу.

— А ты меня не осуждай! — еще пуще прежнего разозлилась Веста. — Я всего хочу! Это тебе жизнь опостылела, а мне — нет!