— Али заплутал? — спросила правая голова Змея Горыныча.

— Вон тот холм видите? — указал Волк. — Так вот его раньше не было.

— А говорил, будто местность знаешь, — фыркнул Баюн.

— Цыц, утроба, — понизил голос Волк и рыкнул: — Смотри!

Прямо на глазах один из дальних холмов просел, а затем и вовсе исчез из виду, а там, где овраг просматривался, наоборот, земля вспучилась.

Баюн зашипел.

— Чует, — прогрохотал Змей Горыныч.

— Кого? — спросил Влад.

— Знамо кого. Золотого Полоза, — ответила срединная голова. — Он под землей рыщет, местность меняет.

— Это ж я так дорогу не найду! — прорычал Волк.

Дальше Влад не слушал. Вспорхнул он птицей, полетел к оврагу и принялся пристально всматриваться. Вот — будто бы золотая чешуя блеснула. А вон — гребень показался. Золотой Полоз — он же Велес, только докричаться до хранителя путей в таком обличии еще никому не удавалось.

Еще один холм просел. Больше ждать Влад не стал: обрушился с неба на громадное змеиное тело. Ветер в ушах засвистел, когти на лапах отросли вдвое длиннее обычного, а клюв потяжелел.

Упал на Золотого Полоза не столько ворон, сколько птица огромная, черная, никак не меньше орла, а то и покрупнее. Вонзил Влад когти в чешую — изодрал бок до мяса и тотчас ввысь поднялся. Заорал Полоз и из-под земли полностью выполз, поднял голову над самыми высокими кронами, пасть открыл, раздвоенным языком воздух тронул и на обидчика обернулся. Тот едва-едва успел взгляд отвести: если б прямо в глаза Полоза посмотрел — камнем застыл бы в воздухе, а там либо наземь рухнул, либо в пасть змеиную.

— Ну ничего, гадина! Потерпи. Уж я с тобой управлюсь, — прокаркал Влад, облетел Полоза по широкой дуге и нацелился атаковать сзади — там, где голова к остальному телу змеиному крепилась, — чтобы не успел тот извернуться и укусить. Удар, правда, успехом не увенчался: Полоз оказался и быстрым, и неглупым, вмиг замысел раскрыл и в сторону вильнул, ядом плюнул — с огромным трудом Влад увернулся от первого плевка, зато от второго спасся бы навряд ли, если б не Змей Горыныч, вовремя подлетевший и дыхнувший огнем из всех трех голов.

— Жить надоело, Мардук недобитый? — выкрикнул он, обращаясь к Владу. — Вынужден разочаровать: на Гаруду и Пенгу тоже не тянешь!

— Все они со змеем вод сражались, — въедливо заметил Влад. — Перед нами же подземный…

— Ха на тебя трижды три раза, — усмехнулся Змей Горыныч и снова дыхнул огнем. — Неужто Кощей не говорил тебе о существовании вод грунтовых, куда впадают они и где образуются?

Был бы сейчас Ворон человеком, с досады губу прикусил бы, а так лишь каркнул: он-то сказки чужестранные, которые Кощей рассказывал, лишь вполуха слушал, думал: «Что мне с того, если в Вавилоне змей вод обзывается Тиамат, а за великим океаном — Тлалок. Ведь в конце концов неважно, кому противостоит Вишну или Гор, главное — все едино и об одном и том же событии многие народы Яви повествуют». Говорил Кощей о водах, однажды сушу скрывших, о борьбе птицы и змея, да только не думал Влад, будто случившееся когда-то новой бедой обернуться способно, а вот сейчас глядел на Золотого Полоза и понимал: ведь действительно может.

— Эй ты, — взревел Змей Горыныч, к Полозу обращаясь, — Акоменаки, чтоб те пусто было! Полз бы ты вглубь подобру-поздорову. Я те не птица и не диск золотой и крылатый — сожгу и прах над морем-океаном развею! — и ринулся на Полоза, поливая его огнем из всех трех голов. Змеиного взгляда он, разумеется, не опасался: чай, не птица, а огненная крылатая ящерица.

Ненадолго Полоза хватило, вновь он под землю уполз, а Влад и Змей Горыныч вернулись к товарищам. И пусть потряхивало Влада от осознания, кого посмел когтями рвать, а и уверенность в том, что Велес мстить не станет, не покидала. Тот сам говорил, будто совсем дурной в шкуре змеиной и сладить с ним увещеванием невозможно.

— Ну? И как теперь быть? — спросил Баюн.

— Направление я чую, но вот местность… — Волк покачал головой.

— Будто нам дорога обратно есть, — фыркнул Баюн. — Идем дальше, там посмотрим.

Прошло еще три дня. На четвертую ночь расположились они на поляне у костра, все почивать повалились, да к Владу сон не шел совсем. Вроде и тихо кругом было, а то птица вскрикнет, то скрип какой-нибудь раздастся. И, похоже, слышал его только он. Волк и ухом не вел, хотя обитал именно в этом лесу и чуял многое. Может, опасности не было — вот и не обращал внимания? Луна полная над поляной стояла, заливая призрачным светом все вокруг.

Промаявшись еще некоторое время, Влад сел. Почудилось или нет, но тихий свист и шепот неведомой речи достиг слуха, тронул волосы ветерком потусторонним и вновь затаился в траве. Тишину прорезал богатырский храп из всех трех глоток Змея Горыныча.

— Ну кар. Что тут еще скажешь? — прошептал Влад, на ноги поднимаясь.

Не нелюдям нападения бояться и дозорных выставлять, вот и улеглись все. Влад, пред тем как лагерь разбить, облетал его кругом трижды, ставя защиту. Никто со злыми намерениями преодолеть ее не смел, даже комары не совались — к вящей радости путников (кровопийцам гадким все равно кого кусать, богам и тем от них достается).

«Не уснуть, а завтра придется весь день носом клевать. Луна, что ль, на меня так действует или просто места чужие, к иной силе ревнивые?» — размышлял он, подныривая под ветку и углубляясь в чащу. Вряд ли его специально заманивали, скорее кто-то поблизости волшбу мертвую затеял. Влад ее нутром чуял, как и Кощей, Яга — уже в разы меньше, а обычная нечисть ни носом, ни ухом не вела. Видать, Навь всех к себе близких чуть изменяла внутренне.

Не далее как шагов через пятнадцать, за еловыми лапами, обнаружилось поле. Травы низкие стояли и колыхались, словно от ветра (да только ветра никакого не было), а потом и вовсе легли, идеальный круг образовав, так и застыли. Луна заливала все мертвенно-серебристым светом, а в центре круга стояла лисица — с виду обычная, но столь откормленного и пушистого зверя лишь в первый месяц зимы встретить можно, когда линька прошла, а жир с лета нагулян. А еще показалось Владу, будто тень у нее какая-то странная, а хвостов больше, чем один, — количество постоянно менялось, а движения — одновременно плавные и обрывочно-резкие — сбивали с толку.

Лисица вдруг повернулась к луне и принялась кланяться, что-то тщательно на голове удерживая. Потусторонний ветер поднялся пуще прежнего, однако хоть и творилась в поле мертвенная волшба, зла от нее Влад не чувствовал.

«Мало ли какие существа к помощи луны взывают и зачем», — думал он, пока шел обратно, а как вышел к костру, остановился в удивлении. Волк и Змей Горыныч не спали, а беседовали с рыжей гостьей. Как ей удалось Влада опередить — неясно.

— А вот и ты, — обернулся к нему Волк, — я уж думал, разыскивать придется.

— До ветра сходил и заплутал небось, — махнул на него концом крыла Змей Горыныч и снова посмотрел на рыжую незнакомку. — У меня три головы, а у тебя три хвоста. Чай, созданы мы друг для друга.