Движимая какими-то инстинктами, я подошла ближе и сдернула балдахин, за которым обнаружился огромный портрет. Нам нем были изображены трое: красивая статная девушка с копной черных волос, высокий мужчина, очень похожий на Кристиана, и мальчишка лет пяти, весело смеющийся около родителей.

Почему Кристиан отнес этот портрет сюда?

Я еще раз огляделась и медленно начала обходить другие спрятанные от посторонних глаз вещи: детская кроватка, деревянный конь, деревянные шпаги. Все это было сложено в одном месте. У противоположной же стены обнаружилось массивное кресло, изящный туалетный столик… У меня не было никаких сомнений в том, кому принадлежали эти вещи.

Легкий еле слышный шорох разнесся по помещению, и я без труда поняла, кто меня нашел.

— Шарвина, я тебя слышу.

Змея сразу же обратилась в девушку и подошла ко мне.

— Что ты тут делаешь? — взволнованно спросила она.

— Заблудилась.

— Кристиану не понравится, что тут кто-то был.

— Ему многое во мне не нравится, — пожала плечами я, снова разглядывая портрет. — Почему он спрятал все это здесь? Почему он расстался с воспоминаниями?

— Он расстался не с воспоминаниями, а с детством, во всяком случае, он так считает. Герцог всегда был очень привязан к родителям, поэтому время траура переживал очень сложно. А потом избавился от всего, что напоминало ему счастливое и беззаботное детство. Матушка Кристиана, госпожа Элеонора, никогда не разбирала детскую, надеясь, что будет там нянчить внуков. Кристиан же разобрал. А еще унес сюда любимые вещи отца и матери, так как не мог на них смотреть…

— Сколько времени прошло с момента их гибели?

— Полтора года.

— Кристиан сильно изменился?

— Внешне он остался таким же, но внутренне… Он как будто потерял важную часть себя.

— Невозможно потерять часть себя, возможно только вырасти над собой, не успев заполнить новое появившееся после внутреннего роста пространство. От отсутствия других составляющих мы часто это пространство заполняем болью, так как именно ее никогда не знаем, куда спрятать. Но со временем боль уходит, и мы обретаем твердую новую составляющую личности. Но на все надо время.

— Время… — эхом повторила девушка. — По сути, его у нас больше всего, ведь оно у нас есть на протяжении всей жизни. Они и заканчиваются одновременно… Жизнь и время… Но именно его нам не хватает. На Кристиана сразу многое свалилось, но он хороший и благородный, и даже если ты думаешь, что он желает тебе зла, то это не так. Он никому его не желает.

— Я не думаю, что он желает мне зла. Я думаю, что он ничего мне не желает, заботясь лишь о себе. Пойдем отсюда, — резко сказала я, понимая, что становится неуютно. — Я ведь и правда заблудилась, и без тебя не попаду обратно.

Пока мы шли по коридору, девушка выглядела грустной. Неужели наша беседа ее так задела?

— Шарвина, все хорошо? — не выдержала я.

— Да.

— Ты выглядишь расстроенной.

— Просто устала. Я ведь как раз шла в комнату, когда услышала шаги в дальнем коридоре, так и нашла тебя.

— То есть если бы я на той развилке не свернула…

— То пришла бы в ту часть замка, где находятся комнаты слуг.

— А вы можете жить не в замке, а в своем доме?

— Можем, но это неудобно. Вальтер — личный слуга герцога и должен всегда быть рядом.

— Понятно, — вздохнула я.

После прогулки голова разболелась, поэтому всю оставшуюся часть дня я провела в кровати с книгой в руках, вырвавшись только на ужин. Зато ночью уже отдохнувшая отправилась к господину.

— Заходи, — сегодня менее бодро пригласил меня Кристиан.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, готовя бинты.

— Хорошо.

Я молча принялась снимать повязки, когда Кристиан внимательно на меня посмотрел.

— Я думал, ты зайдешь днем.

— Лекаря не бывает в замке лишь ночью. Днем с тобой он и Вальтер. К тому же я видела, как Гвина несла тебе обед.

— То есть тебе вообще все равно? — как-то нервно спросил дракон.

— Я утром была у лекаря, он сказал, что ты быстро восстанавливаешься. Оставшуюся часть дня я решила тебе не мешать. К тому же я сегодня заблудилась в замке…

— Заблудилась? — удивленно вскинул бровь Кристиан.

— Да, и попала в помещение, куда ты убрал портрет и прочие воспоминания.

Кристиан напрягся.

— Зачем ты это сделал?

— Мне так комфортнее.

— Счастливые воспоминания очень важны, ведь именно они сделали нас такими, какие мы есть. Не плохие воспоминания, а именно хорошие, я в этом уверена.

— Ты заблуждаешься.

— Я знаю, о чем говорю. У меня в жизни было два момента, когда казалось, что внутри дыра. Первый раз, когда умерла мама, а второй, когда меня предал отец. И оба раза я буквально чувствовала, как внутри разливается боль. Но делала все, чтобы новая часть меня стала чем-то светлым и нужным, а не отягчающим. Первые дни я даже смотреть не могла на мамины снимки, но потом поняла, что этим я предаю ее память, она не виновата в том, что случилось, а отказаться от общих с ней воспоминаний — это все равно что наказать ее. Это неправильно.

— А что за предательство отца? — тихо спросил Кристиан, нежно беря в руки мою ладонь.

— В какой-то момент он выбрал новую молодую жену, а не дочь. Поверил ей.

— И ты его простила?

— До того момента он был идеальным отцом, поэтому я бережно храню воспоминания о нашем счастливом прошлом и сохраняю в голове именно такой образ отца. А вот с современной его версией стараюсь не общаться.

— То есть твоя личность состоит исключительно из всего светлого?

— Я стараюсь, чтобы это было так. Но не всегда получается.

— Да, обида на меня в тебе засела надолго.

— Я же говорю: я на тебя не обижаюсь.

— Тогда мир?

— Мир, дружба, печеньки, — улыбнулась я. — Только давай больше без поцелуев, все же это личное…

— Прости…

— Не надо извиняться, просто давай оставим это в прошлом! Ладно, я пойду, а то завтра опять до обеда просплю.

И я выскользнула из комнаты, боясь, что Кристиан заметит, что после его извинений за поцелуй мои глаза вновь заблестели от подступающих слез. Вот что со мной?

Ночью не спалось, и утром я решила поговорить с Шарвиной. Не знаю, о чем, просто не хотелось оставаться одной, поэтому я четко вознамерилась найти подругу и нашла, вот только она была не готова к общению.

— Шарвина, что с тобой? — подлетела я к заплаканной девушке, которая сидела в углу одного из подсобных помещений.

— Все хорошо, просто что-то в глаз попало.

— Не правда! Значит мне вчера не показалось, что ты была расстроена. Что случилось?

— Ничего! — снова попыталась отмахнуться девушка, поэтому я решила сменить тактику.

— Я могу помочь?

— Нет, — слегка улыбнулась она.

Я внимательно посмотрела на Шарвину, и она смутилась.

— Алина, думаю, ты уже поняла, что наша империя славится любовью к слухам.

— О, да.

— И тебе кажется, что они все о тебе. Но это не так. Поверь, слухи ходят обо всех…

— Дай угадаю, обидел слух про тебя?

— Не обидел, просто я от них устала.

— И что говорят?

Девушка внимательно посмотрела на меня.

— Что? Я далека от ваших слухов. Это вообще не мое.

— За это ты мне и нравишься, — улыбнулась Шарвина, а потом все же решила рассказать. — Когда мы с Вальтером только познакомились, я сильно нуждалась в деньгах. Тогда Вальтер уговорил Кристиана взять меня на работу. Но работы особой не было, поэтому я выполняла мелкие поручения. Это было сделано лишь из доброты Кристиана. Со временем я, конечно, доказала свою преданность и умение вести дела, но сначала все было иначе. Поэтому все шептались, что Кристиан просто подарил Вальтеру блудницу. Но я это вытерпела, однако слухи не утихли, продолжая всплывать с разной периодичностью. Особенно когда Кристиан уезжал развлекаться с девушками, а Вальтер ехал с ним. Я, конечно, полностью ему доверяю, но все же…

— А сейчас что случилось?