Ладно, хрен с ними. Все-равно вести некуда. Не на соседнюю же пружинистую койку к Грегу с подружкой. Нет, сам-то я не против, но баба Маня не пропустит. Придется через окно поднимать, а на это, скорее всего, уже девчонки не согласятся. Нет в них духа авантюризма.

Пробираясь к выходу, я двинул аборигена плечом. Тот, ожидаемо, утратил равновесие и споткнулся. Очки слетели. Сразу же раздался характерный хруст — кто-то наступил на них в толкучке. Модник, тут же позабыв о девчонках, рухнул на колени и принялся причитать над сломанными очками. Дальше мне уже было не интересно.

— Альберт, ты куда? — вспомнили обо мне девчонки.

— Туда, — указал я им направление, не снижая шаг и услышал за спиной цокот каблучков по бетону.

Когда выбрались с танцпола, я вновь приобнял их за талию.

— Дамы, я не местный, так что командуйте. Где тут купить бухло и куда можно завалиться?

— У таксистов, — ответила шатенка.

— Можно ко мне, — предложила темненькая.

— Погнали, — скомандовал я.

Многие убеждены, что самое сложное — затащить девушку в постель. Я же уверен в другом — намного сложнее ее оттуда выпроводить. А сделать так, чтобы она еще при этом не обиделась — это уже высший пилотаж.

Но если ты не ас, то лучше просыпаться в ее постели, а не в своей, тогда на правах гостя можно самовыпроводиться в любой момент, не задев при это ничьих чувств.

Так я и сделал. Проснулся, аккуратно выбрался из окружения. Хмуро посмотрел на валяющиеся на полу использованные презервативы, припомнив как вчера их материл. Затем отыскал свою одежду, зашел в санузел и уже оттуда отправился на выход. Меня ждали великие дела.

Вениамин Анисимович встретил меня приветливо. Помог натянуть наметки будущего костюма. Что-то подправил, подколол и велел раздеваться. Тоже самое проделали и со вторым. Дальше пошла примерка рубашек, а на десерт Вениамин Анисимович мне продемонстрировал два галстука в упаковке.

— Вот, достал по случаю. По пятнадцать рублей каждый. Извините, но дешевле не могу, — мужчина изобразил печаль.

Рассмотрев предложенный товар, я согласился. Портной расцвел в довольной улыбке

— Есть еще регаты, их по пять рублей могу уступить, и бабочки, тоже фирма, но те по десять, — окрыленный успехом сделал мне новое предложение Вениамин Анисимович.

Но от них я отказался и напомнил о поиске ткани.

— Работаю над этим, — доложился он.

— Вениамин Анисимович, у меня еще к вам просьба, — заговорил я, отслеживая его реакцию, — Вы не могли бы свести меня с человеком, который помогает людям найти съемное жилье?

Портной задумался.

— Я поспрашиваю, — осторожно пообещал он.

— Буду признателен, — простимулировал я его усердие.

Небольшая остановка в общежитии, где я убалтываю бабу Маню не выкидывать мои вещи до понедельника. Затем мчусь в комнату, где переодеваюсь и собираю рюкзак с необходимым минимумом. На выходе натыкаюсь на Леху. Он пьян в хламину. Стоит в коридоре и держится за стену.

— Здорова. Ты чего это с утра? — привлекаю я его внимание.

— А, Альберт, здорова, — откликается он, фокусируя на мне взгляд. — А я вот пью. С Ленкой вчера расстался.

— Уже? — спросил я, хотя я ни разу не удивлен.

— Уже, — кивает он. — Она сказала, что я неудачник, что не видит со мной перспектив. И что я не годен даже для похода в кино, потому что нищий, — пересказывает он мне ее слова.

— Лех, тебе несказанно повезло! — разворачиваю я Жаркова в сторону его комнаты. — Да ты счастливчик раз выскользнул из лап этой стервы так быстро и без последствий! — продолжаю я доказывать ему его везение, ведя в комнату.

— Не смей называть ее стервой! — пытается вырваться Леха.

Но я пресекаю и вталкиваю его внутрь комнаты, подтаскиваю к кровати и аккуратно толкаю на нее.

— Спи давай! — приказываю я. — А ты присмотри за ним, — это уже соседу.

Добиваюсь нужного от обоих, я подхватываю рюкзак и мчусь на автовокзал.

И вот, я уже в пути. Еду на рейсовом автобусе к сестре Альберта и стараюсь об этом не думать. Смотрю в окно, не акцентируя внимание на мелькающих пейзажах. Все тоже самое — те же поля, чередующиеся с узкими полосами леса. Только дорога поуже, да инфраструктура отсутствует. Ни одной заправки за час не проехали.

Еще одна остановка в чистом поле возле одинокой лавочки под навесом — остатках какого-то строения. В автобус залезает народ и полностью занимает проход между рядами, достигая меня, сидящего почти в самом конце салона. Все сидячие места заняли еще в городе, так что тем кто зашел позже приходится стоять.

Под ногами и на багажных полках все забито баулами и ведрами. Ноги не передвинуть, сверху на поворотах обязательно что-нибудь норовит свалиться.

Пахнет едой и бензином. И эти зудящие разговоры отовсюду. Так что настроение у меня отвратное.

— Молодой человек, — слышу я требовательный женский голос, — уступите, пожалуйста, место.

Приплыли, а ехать еще столько же. Когда вставал мне еще от сидящей рядом старухи прилетело парочка оскорблений за то, что ногами задел ее вещи.

Стою, держась за поручень, тупо пялюсь в окно и пытаюсь уклониться от нечаянных тычков соседей. Но вскоре притерся, и до своей остановки висел, покачиваясь в такт вместе со всеми. Так что из автобуса выпал в полной апатии к происходящему.

Поселковый автовокзал был похож на каменный амбар. Остановившись возле него, я заозирался, пытаясь сориентироваться. С этой точки видны были только двухэтажные дома и несколько пятиэтажек, а мне нужен был частный сектор.

— Подскажите, в какой стороне улица Октябрьская? — спросил я у стоящего рядом слегка трезвого местного жителя в резиновых галошах на босу ногу, штанах утерянного цвета и растянутой майке.

— Шуруй туда, — сориентировал он меня с помощью пальца.

Полчаса пути: сперва по асфальту, что шел по улице с многоквартирными домами, а затем по грунтовой дороге под лай собак за заборами, и я на месте. Стою возле одноэтажного добротного дома, построенного из кирпича, который окружает высокий деревянный забор с торчащими между досками кустами малины. Решаюсь.

Подергал калитку, и она как назло открылась. Расстроился, словно рассчитывал сделать вид что никого нет дома и уехать обратно.

"Приехал, значит действуй", — рыкнул я на себя и, отринув сомнения, решительно зашел во двор.

Стою, осматриваюсь.

Вдоль забора тянутся клетки с кроликами и упираются в огороженный сеткой загон для кур, с другой стороны — наполовину заполненная поленница и собачья будка, из которой вылез пес и загремев цепью подбежал ко мне, приветливо скуля и мельтеша хвостом. Погладил животину — люблю собак.

Пока я чесал ему за ухом из открывшейся калитки, что вела из двора в огород выбежало измазанное малиной нечто и с криком "Дядя Альберт приехал!" повисло на моих ногах, пытаясь вскарабкаться выше.

Вот от детей я не в восторге. Они капризные и шумные, и если в самолете твое место оказывается рядом с ними, то полет превращается в ад.

На рефлексах отодрав от себя ребенка, я застыл, держа его перед собой на вытянутых руках, соображая, что теперь с ним делать. Ребенок оказался девочкой, лет четырех или пяти. Это я по торчащим в стороны хвостикам из волос определил.

Девочка дергалась, тянула ко мне руки, в глазах восторг, на лице счастливая улыбка. Жесть. Так, на вытянутых руках, я поднес ее к крыльцу, где и сгрузил.

Сам же отступил на пару шагов, скинул со спины рюкзак и прикрыл им ноги, пресекая повторные попытки захвата.

Девочка деловито потерла ладошки, затем одернула шортики и с интересом уставилась на рюкзак.

— Ты привез мне подарки? — в предвкушении праздника, спросила она.

На черно-белых фотографиях, что я нашел в вещах Альберта, когда разыскивал адрес сестры, никаких детей не было. Только похожие на меня женщины — пожилая, вероятно, мать Альберта и молодая, которая на вид была старше Альберта лет на семь или восемь. Письма от сестры я читать не решился, поэтому и не знал о племяннице, только просмотрел надписи на почтовых конвертах, откуда кроме адреса узнал имя сестры.