— Кошмар какой, — Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. — Я уже перенервничала вся. Как, вообще, я в это вляпалась?

— Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле. — устало отозвался я — тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях.

— Вот именно, — всхлипнула она. — Я только и жду что кто-нибудь потребует открыть портфель.

— Оль, перестань себя накручиваешь. Соберись, ты же адвокат, — я одобряющее похлопал ее по плечам

— А если судья откажет? — женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх.

— Всё будет хорошо, — твердо произнес я. — Давай, портфель подержу, раз он тебе руки жжет.

— Не надо, я уже справилась, — Зудилина, действительно, вернула себе самообладание, выражение ее лица сменилось с плаксивого на сосредоточенное.

Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать.

— Жди здесь, — остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела, — сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, — скалясь, поделился он новостью.

— Получилось? — сглотнув, потребовал я подтверждения.

— Твоя взяла, — продолжая скалиться, он ударил меня по плечу и пошел в сторону лестницы.

Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась.

— А где слова восхищения? — упрекнул я ее.

Она фыркнула. Неблагодарная.

Приступили мы к дележке в машине. Я отчитал девятьсот рублей и передал их Ольге.

— Подкинешь меня до отдела? — спросил я, когда финансовые дела были уложены.

— Теперь я еще и извозчик, — проворчала она.

— Отпразднуем? — предложил я, игнорируя реплику женщины.

— Ты же дежуришь, — перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала.

— Я про завтрашний вечер, — пояснил я.

— Завтра у нас среда, — сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая.

— Рестораны по будням что ли не работают?

— Да нет, работают, — удивленно посмотрела она на меня.

— Ну вот и отлично, — улыбнулся я.

— Я не хочу с тобой ужинать, — нахмурилась она.

— Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, — заверил я ее.

Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение.

Как только я поднялся на третий этаж, то сразу же был окружен. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов.

— Добрый вечер, — улыбнулся я комитету по встрече.

— За мной! — рявкнул начальник следствия.

И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем.

Выходящие из кабинетов по окончанию рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересовано, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула.

Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль.

— Рассказывай, — потребовал Головачев.

— Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, — начал я доклад. — Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. — подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря в затяжку. — Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога, как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои доводы разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. — я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством.

Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно.

— Это немыслимо, — отложил документ Головачев, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. — Чапары, как это произошло?!

— Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, — недоуменно напомнил я ему.

— Как это возможно?! — он прикурил новую сигарету от старой. — Митрошин, судья… Что вообще происходит?

— Может разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, — предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной.

— Возможно, — выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. — Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение, — подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. — А вот, — нашел он нужное место, — суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества — автомобиля ВАЗ 2106 гос. номер… — И как мне это сейчас Мохову докладывать? — обвел он взглядом своих замов. — Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет.

Курбанов закатил глаза, то ли подтверждая сказанное, то ли, давая понять, что начальник преуменьшил срок.

— Людмила Андреевна, я понимаю вы только что заняли руководящую должность, но надо же как-то контролировать своих подчиненных, — высказался Головачев.

— Виновата, товарищ подполковник, — Журбина побледнела. — Просто мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Я не понимаю, как, почему? — замотала она головой.

— Дело верни, — приказал мне Головачев.

Я достал все материалы дела из папки и положил их на стол.

— Можешь быть свободен, — отпустил меня Головачев. — И постарайся до конца дежурства еще чего-нибудь не натворить.

Всякое дежурство заканчивается передачей наработанных за сутки уголовных дел следующему дежурному следователю. Этим я и занимался вплоть до полдесятого утра, а затем, пока совладелица кабинета торчала на оперативке, засел за телефон.

С коммуникацией в этом времени полный швах. Полностью телефонизированы были лишь государственные учреждения, граждан же обеспечивать телефонной связью никто не спешил, из-за чего мало кто мог похвастаться телефоном в квартире. В числе неудачников оказался и я. Вот и сижу, звоню из рабочего кабинета.

— Еще не подошла, — сообщил мне равнодушный женский голос на том конце провода.

Хм, а говорила к девяти в консультацию подъезжает. Интересно, это уже динамо или пока стечение обстоятельств?

Я посмотрел на часы. Скоро оперативка закончится, народ узнает последние новости и захочет задать по паре вопросов вершителю этих новостей. Значит, пора делать ноги. Воспользовавшись запасной лестницей, я удачно разминулся с возвращающимися коллегами, которых выдавал топот, разговоры и смех, и быстрым шагом направился в сторону дома. Надо было немного вздремнуть, вечером меня ждали подвиги.

Проспал я до трех часов дня. Быстро перекусил, размышляя откуда бы позвонить. Припомнил, что видел в паре кварталов от дома телефон-автомат, оделся в гражданку и отправился искать беглянку. Сделанную из стекла и металла телефонную будку оккупировала разговорчивая тетка. Подождал немного, но темп наговариваемых ей в минуту слов не снижался, пришлось сунуть тетке под нос удостоверение.

— Служебная необходимость. Освободите телефон, — хмуро сказал я ей. Тетка икнула от неожиданности, и забыв попрощаться с абонентом, положила трубку.

Опустил в монетоприемник две копейки, накрутил на диске номер юридической консультации и вновь мне сообщили, что Зудилиной нет, но на этот раз голос был заинтересованным.

— А кто ее спрашивает? — владелица голоса попыталась выведать мое имя, но я в раздражении нажал на рычаг и пошагал в сторону остановки.

До юридической консультации добрался за полчаса. Единственный плюс этого времени — отсутствие пробок.