— А ты тоже мечтал стать следователем? — серьезно спросила меня Ира.

— Да, с детства, — так же серьезно ответил я.

Денис подавился смехом и зашелся в кашле, а ухмыляющаяся до этого Ксения, резко посерьезнела. За столом установилась тишина, только Ира говорила мне взглядом "мы с тобой одной крови".

Затянувшуюся паузу нарушил подошедшие к нам Курбанов с Левашовым.

— Войченко, я не понял, ты чего после прокуратуры ко мне не зашел? — с ходу наехал на Дениса первый зам.

— Так я через столовую шел, — без тени раскаяния, бодро отчитался мой новый знакомый.

— Он через столовую шел, — возмутился Курбанов. — Нет, Дим, ты слышал? Молодежь совсем охренела. После обеда чтоб у меня был! — рыкнув на прощание зам и пошагал в сторону раздачи.

— Альберт, ты инструкции изучил? — я тоже не остался без внимания начальства.

— Да, конечно, Дмитрий Олегович, — улыбнулся я заму. Вежливость и честный взгляд — наше всё.

— Я тебе на стол дела положил, придешь — посмотришь, я там записку приколол. Если что непонятно будет у Кривощекова спросишь, — выдал он мне ценное указание.

— Конечно, Дмитрий Олегович, — подтвердил я, что принял к сведению.

— Ну чего, погнали? — на низком старте спросил Денис, когда оба зама оказались от нас далеко.

— Погнали, — согласился я, подхватывая поднос с грязной посудой.

— Покурим? — кивнул головой в сторону выхода Войченко, когда мы шли по коридору первого этажа.

— Не курю, — признался я, чем заставил его притормозить. — Что совсем? — не поверил он.

— Совсем.

— А чего так? — все еще с сомнением в голосе спросил Денис.

— Курить вредно, — наставительно сказал я и повернул в сторону лестницы. Девушки, перешептываясь между собой, последовали следом.

Возле кабинета нас троих перехватила миловидная брюнетка, с которой мне обещали близкое знакомство.

— Что-то вы быстро, — прокомментировала она наш приход. — Ну пойдемте пить чай.

— Ой, Людмила Андреевна, я не могу, — состроила печальное лицо Ира. — Мне печатать надо. Иначе Капитолина меня сожрет, — с этими словами девушка, подарив мне улыбку, скрылась за углом.

А мы втроем зашли в кабинет, напротив. Он был точной копией моего: два стола, стеллаж в половину длины стены, все поверхности завалены делами. Единственное, вместо раскладушки у девушек стояло кресло, такое же как у начальника отдела.

Пока я, усевшись в кресло, разглядывал обстановку, девушки готовились к чаепитию. Людмила опустила кипятильник в эмалированный чайник, освободила от папок небольшой журнальный столик и подкатила его к креслу. Ксения поставила возле столика два стула, достала откуда-то кружки и выложила передо мной печенье с конфетами.

Чайник вскипел быстро и, налив всем через ситечко кипяток с заваркой, Людмила уселась на свободное место.

— Ну, рассказывай, — обратилась она ко мне в то время, когда я, определившись с выбором, взял в руки шоколадную конфету.

— Что рассказывать?

— Как у нас оказался, — пояснила женщина свой вопрос.

— Представляешь, Люд, Альберт с детства мечтал стать следователем! — перебила меня Ксюша.

— Что, прямо-таки с самого детства? — потребовала у меня подтверждения Людмила.

— Ага, с пеленок, — кивнул я и засунул в рот конфету.

Пару секунд она поморгала, смотря на меня, а затем прыснула от смеха.

— Распределили? — спросила она, отсмеявшись.

Я неопределенно пожал плечами.

— Я не поняла, так ты чего придуривался что ли? — теперь уже Ксения захлопала глазами.

— Чего это? — оскорбился я и сменил тему. — Девушки, может вы расскажите молодому перспективному сотруднику, как тут у вас все устроено? — коллеги кивнули. — Мне Левашов какие-то дела подкинул. Чего мне с ними делать?

— Неси, посмотрим, — с готовностью откликнулась на просьбу Людмила.

Я метнулся в свой кабинет. Кривощеков, похрапывал, лежа головой на столе. Схватив приготовленную для меня пачку дел, я вернулся к девушкам.

— Ну вот смотри, — принялась объяснять мне Людмила, как только завладела принесенной мною пачкой. — Дела возбуждены по сто сорок пятой и сто сорок шестой — это кража и грабеж. Теперь их надо отработать. В первую очередь выносишь постановления о принятии дел к производству. Бланки я тебе дам. Вот здесь, — она открыла одно из дел и пролистала страницы, — не допрошен потерпевший. Значит тебе его нужно будет допросить под протокол. Так же напишешь отдельные поручения органам дознания, чтобы они установили свидетелей и лицо, совершившее преступление. Это понятно?

— Понятно. А дальше что?

— А дальше ждешь два месяца и дело приостанавливаешь.

— И все? — не поверил я.

— И все, — подтвердила она.

— И преступника искать не надо? — я недоверчиво уставился на Людмилу. Что-то мне явно не договаривают.

— Почему? Я же объясняю — дашь отдельные поручения угро.

— А сам я чего буду делать? — я все никак не мог понять смысл работы следователя.

— Допрашивать тех, кого тебе доставят, — как о самом разумеющемся сказала она.

— А если преступника найдут?

— Тогда дело для передачи в суд будешь готовить — назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить — умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут, — и Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала.

— И что все следователи так и работают? — в голове не укладывалось то, что я сейчас слышал.

— Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидят, те дела в суд направляют, как на конвейере.

— Прям, на конвейере, — не согласилась с коллегой Ксения. — Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам.

И женщины вновь рассмеялись.

— А почему такое деление следователей? — я все еще пытался докопаться до истины.

— Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит — это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются.

— А еще какие есть показатели?

— Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От этого все и пляшут. Понял?

— Кажется, да.

Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле волги прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции.

"Высокое начальство? — я высунулся в окно и присмотрелся. — Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ".

Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову.

План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И чтобы не оставлять следов, через бумагу взял одну из бутылок.

Забурлил в крови адреналин.

Возвращаюсь к окну, прицеливаюсь и метаю бутылку чуть в сторону от начальства поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло, и чтоб не сильно копали.

Отступаю от окна, слышу звон разбившегося стекла и мужской мат. Пинаю стул, на котором сидит Кривощеков. Убеждаюсь, что он валится на пол, сметая за собой все что лежит на его столе и начинает просыпаться. Хватаю со своего стола одно из дел, кладу в него использованный лист бумаги и выхожу в коридор. Два шага до соседей, и я вновь с озадаченным видом предстаю перед девушками.

— Люд, извини, можно еще вопрос?

— Да, конечно, — улыбается она и приглашающе указывает на стул возле своего стола.

Занимаю место и выдыхаю.

— В общем, тут не понятно, — я ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. — Мне понятых надо допрашивать? — задал я первый пришедший в голову вопрос.