Он поднял голову, оторвавшись от заполнения бумаг. Снял очки и удивленно на меня уставился.

— Альберт?

— Здраствуйте, Борис Аркадьевич, — нацепил я улыбку на лицо, ведь не известно, что ожидать от такой встречи.

Обратив внимание на папку с делами у меня в руках, он приподнял брови.

— Такс, и что это значит?

— Следователь я, — пришлось объяснять, раз уж был в гражданском костюме, а не в форме.

— Ну проходи, следователь, — улыбнулся и он мне, указывая на стул.

— Меня к вам отправили продлить сроки расследования по делам, — доложился я, одновременно вынимая уголовные дела из папки.

— И давно ты в органах? — поинтересовался Митрошин, положив перед собой принесенные мной дела.

— Полтора месяца. На той неделе в должности утвердили и звание дали, — изобразил я умеренный восторг.

— А чего в милицию, а не в прокуратуру или КГБ? — поинтересовался он.

— Куда уж распределили, — я сделал вид, что доволен результатом. В любом случае, для попаданца лучше милиция, чем КГБ.

— А сам куда попасть хотел? — все же что-то прокурорский уловил на моем лице.

— На море я хотел, — озвучил я свою дежурную версию, — в совхоз юрисконсультом.

— Почему туда? Следователем же престижнее, — смог я его удивить.

— Так мечта у меня — на берегу моря жить, — изобразив на лице мечтательность, поделился я.

— Да, да, припоминаю, — задумавшись, Митрошин прищурился, — что-то ты говорил про черноморское побережье и тамошний климат.

— Но не судьба, — немного грусти в голос.

— Выходит, теперь я буду осуществлять за тобой надзор, — сменил он тему.

— Выходит, — пришлось подтвердить сей факт.

— А чего Алину не навещаешь? — осуществил он еще более резкий разворот.

— Так она же на БАМ уехала, — натурально удивился я.

— Никуда она не уехала, — отмахнулся Митрошин, словно я сморозил глупость. — Кто бы ее туда отпустил? Да и не место девушке в тайге, отморозит себе только все, и толку никакого. Так что приходи в субботу, — все же пригласил он меня в гости.

— Если ничего на работе не случится типа комсомольского собрания или внезапного дежурства, приду, — оставил я себе место для маневра.

Всякое дежурство начинается с принятия дел от предыдущего дежурного. Следуя заведенному алгоритму, я, как только, переоделся в форму и вооружился, подписав при этом пару ведомостей, сразу же проследовал в кабинет Антона Сорокина. Тот сидел за столом вразвалочку и что-то быстро, но корявым почерком дописывал. Вид имел помятый, лицо уставшее, глаза от недосыпа приобрели красный оттенок.

— Привет, — поприветствовал я его.

— Здорово, — протянул он, на выходе из зевка и, бросив ручку на стол, преступил к передаче дел. — Это возбужденные дела, — переложил он на край стола поближе ко мне стопку дел. — Их надо Капитолине отдать, пусть номера присваивает.

— Отдам, — кивнул я.

— Вот это дело с жуликами, — Сорокин грохнул по столешнице сшитыми между собой материалами, что были значительно толще предыдущих дел. — Ночью взяли. Они задержаны и пока в дежурке сидят. Так что тебе их надо будет допросить в качестве подозреваемых, пока их в ИВС не отвезли. И с мерой пресечения надо сразу решать, а то срок задержания закончится и их на улицу выпнут. Ищи их потом, свищи.

Я развернул уголовное дело к себе.

— Восемьдесят девятая статья, часть вторая, Калугин Василий Игнатович, Петренко Данил Богданович, открыто похитили со стройки керамическую плитку, — прочитал я вслух.

— Ага, Петренко — это строитель. Впустил гражданина Калугина на стройку многоквартирного дома, подпоив сторожа, — Сорокин о чем-то задумался, щелкнул пальцами, стимулируя мыслительный процесс, и разродился. — Машина этого Калугина с вещдоками у нас на территории стоит. Но ее мы с экспертом уже отработали: пальчики сняли и осмотрели. Осталось товароведческую экспертизу назначить, но это уже сделает следователь, кому дело распишут, — он устало выдохнул. — Вроде бы все сказал. Пошел я домой, спать.

— Давай, — мы попрощались и я, подхватив уголовные дела, понес их регистрировать.

Когда зашел в секретарскую, за дверью кабинета начальника следствия громко кричал Курбанов — шла оперативка, но меня она сегодня не касалась.

— Дамы, вы как всегда прекрасны, — поприветствовал я нашу учетную группу.

— Ооо, ты сегодня дежуришь! — увидев на мне форму отчего-то захлопала в ладоши Ирочка.

— Ира, потише, — тут же урезонила девушку секретарь.

— Капитолина Ивановна, вы верхнее дело первым зарегистрируйте, пожалуйста, — сгрузил я ей на стол увесистую стопку бумаг.

Та молча сняла верхнее и положила его перед собой, после чего достала из ящика стола журнал регистрации. И уже через пару минут, я спускался в дежурную часть.

— Здорово, — поздоровался с дежурным за руку.

— За этими пришел? — Новиков повел головой в сторону камеры содержания, и, дождавшись подтверждения, крикнул напарника. — Коля, отдай задержанных следователю.

За решеткой находилось двое мужчин. Один молодой, не больше тридцати лет, в старой, потрепанной робе — он сидел на лавке с обреченным выражением лица. Второй — лет пятидесяти, наоборот бодрился. Среднего роста и упитанности, интеллигентная бородка и глубоко посаженные глаза. Одет, как ни странно, в костюм — не совсем подходящая одежда для ночных, с криминальным душком вылазок.

Увидев подошедшего, бренчащего ключами, дежурного, он, придерживая штаны, соскочил с лавки.

— Дайте позвонить! — потребовал он у Кравцова, покосившись на меня без особого интереса. Понимаю, молодой летеха — фигура не особо важная.

— А ну сел на место! — гаркнул на него Николай.

— Мне нужно срочно позвонить, — команду Калугин выполнил, но не успокоился.

Не трудно было догадаться кто есть кто из задержанных.

— Петренко, на выход, — это уже я — только что определился кого буду допрашивать первым.

Отконвоировав задержанного к себе в кабинет, я приступил к допросу. Петренко не запирался, рассказал все как было. За день до кражи гражданин Калугин уговорил его за вознаграждение вынести со стройки стройматериалы, а именно керамическую плитку. Петренко согласился и сегодня ночью подпоив сторожа, впустил Калугина на территорию стройки, и даже помог загрузить в машину несколько коробок плитки. Но сторож отчего-то проснулся, вызвал милицию и их взяли с поличным.

Допрос я оформил, а вот с мерой пресечения сам определиться не смог. И Ксении сегодня, как назло не было. Она отдыхала с дежурства. Зато от нее осталось кресло. Вчера я притащил его от Люды в наш кабинет, раскладушка девушку отчего-то не устроила.

— Ладно, пошли в камеру отведу, — поднимаясь с места озвучил я промежуточный вердикт.

— И куда меня теперь? — обреченно спросил Петренко.

— Пока в дежурку, а там посмотрим.

Калугина я решил пока не забирать. Сперва надо было проконсультироваться с Журбиной. Но перед этим я вышел на задний двор, посмотреть автомобиль жулика. Жулик — это такое местное сленговое обозначение лица, совершившего преступление. Не бедствует товарищ. Последняя модель жигулей, как и у Зудилиной. Через стекло было видно, что на заднем сидении машины стояло несколько коробок с плиткой. Довольный увиденным, я поднялся к Журбиной.

— Доброе утро, — улыбаюсь, держа в руке уголовное дело.

— Доброе. Как дежурство? — улыбаясь в ответ, спрашивает Людмила — у нас с начальницей установились отличные отношения.

— У меня по нему вопрос, — сразу же даю понять, что зашел не за жизнь поговорить под чашку чая. — Мне какую меру пресечение по этому делу избрать?

Людмила выдала ответ, лишь взглянув на фабулу.

— Заключение под стражу, после чего разъяснила. — Смотри, все просто. Если преступление средней тяжести, а санкция — реальный срок, то заключение под стражу. Если небольшой тяжести, то подписка о невыезде.

— А поручительство когда?

— Поручительство, как и подписка применяется в основном за преступления небольшой тяжести, — пояснила она, — но у тебя восемьдесят девятая, часть вторая — так что, однозначно, заключение. Никто за него по такой статье не поручится.