Раз уж я цитирую самую знаменитую из депеш Поццо-ди-Борго, то заодно приведу еще и место, касающееся Австрии. Это место и после событий, происшедших с 1825 г. в Галиции, Италии и Венгрии, ничего не потеряло в злободневности.
«Наша политика», — говорит Поццо, — «требует, чтобы мы по отношению к этому государству занимали угрожающую позицию; наши приготовления должны убедить его в том, что, если оно предпримет что-либо против нас, над его головой разразится такая буря, какой оно еще никогда не переживало. Князь Меттерних может либо объявить туркам, что наше вступление в Дунайские княжества спровоцировано ими самими, либо же может сам, на свое усмотрение, вторгнуться в другие провинции Оттоманской империи. В первом случае — это значит, что мы уже сговорились, во втором — что придем к соглашению. Единственное, чего мы должны опасаться, это — открытого выступления против нас. Если князь Меттерних мудр, он избежит войны, если он склонен к насилию, то будет наказан. По отношению к министерству, которое попало в такое положение, как он, такое правительство, как наше, найдет, в случае необходимости, тысячу путей для того, чтобы покончить с разногласиями».
Зажигательные речи лорда Джона [Рассела. Ред.], шумиха по поводу чести Англии, праведное негодование по поводу русского вероломства, видение английских пловучих батарей, крейсирующих под стенами Севастополя и Кронштадта, бряцание оружием и демонстративная посадка войск на суда — все эти драматические эпизоды совершенно сбивают с толку общественное мнение и застилают его глаза туманом, который не позволяет видеть ничего, кроме собственных иллюзий. Может ли быть большее самообольщение после всех разоблачений Синих книг, чем думать, что данное министерство внезапно превратилось в министерство, не только способное вообще вести войну, но даже способное вести против России какую-либо другую войну, кроме показной, то есть такой, которая была бы как раз в интересах врага, против которого она якобы ведется? Рассмотрим условия, при которых ведутся эти военные приготовления.
Никакого формального объявления войны России не было сделано. Министерство даже не в состоянии открыто заявить о целях войны. Место назначения войск, погружаемых на корабли, точно не известно. Требуемые ассигнования слишком малы для большой войны и слишком велики для малой. Коалиционное правительство, прославившееся изобретательностью в измышлении предлогов для нарушения своих самых торжественных обещаний и оснований для отсрочки самых неотложных реформ, вдруг, в припадке чрезмерной добросовестности, чувствует себя обязанным выполнить слишком поспешно данные обещания и осложняет переживаемый страной серьезный кризис тем, что поражает ее новым биллем о реформе. Внесение этого билля, которое кажется несвоевременным самым горячим поборникам парламентской реформы, не вызвано никаким давлением извне и со всех сторон встречено с величайшим равнодушием и подозрительностью. Не ясно ли, что план состоит именно в том, чтобы отвлечь общественное внимание от внешней политики путем возбуждения вопроса, имеющего значительный внутренний интерес?
Старания ввести публику в заблуждение касательно отношений Англии к иностранным государствам достаточно прозрачны. С Францией до сих пор не заключено никакого связывающего договора, зато создан суррогат его в виде «обмена нотами». Но Англия уже в 1839 г. обменялась с кабинетом Луи-Филиппа подобными нотами, в силу которых союзный флот должен был войти в Дарданеллы и воспрепятствовать России одной или совместно с другими державами вмешаться в восточные дела. Мы все знаем, что вышло из этого обмена нот — священный союз против Франции и договор о Дарданеллах[77]. Насколько искренно и серьезно мыслится франко-английский союз, видно из инцидента, который произошел во вчерашнем заседании палаты общин. Как вы могли видеть из газеты «Moniteur», Бонапарт угрожает греческим повстанцам и направил правительству короля Оттона соответствующее представление. Когда сэр Дж. Уолш сделал министерству запрос по этому поводу, лорд Джон Рассел заявил, что
«ему ничего не известно о соглашении между французским и английским правительствами по упомянутому вопросу и ему не удалось поговорить с министром иностранных дел на эту тему. Его впечатление, однако, таково, что никакого представления не было послано правительством Франции и уж во всяком случае не с согласия или при участии правительства Англии».
Если британское правительство действительно намеревается вести войну с Россией, почему оно так упорно избегает принятых международных форм объявления войны? Если оно намеревается заключить серьезный союз с Францией, почему оно так заботливо избегает принятых форм заключения международных союзов? Относительно немецких государств сэр Джемс Грехем заявляет, что они заключили союз с Англией, а лорд Джон Рассел, в противоречии с ним, в тот же вечер утверждает, будто отношения с этими государствами в настоящий момент такие же, как и в начале восточных осложнений. Министры заявляют, что они как раз теперь намерены урегулировать отношения с Турцией и предложить договор с нею. Они отправляют войска с целью занять Константинополь, не заключив предварительно договора с Турцией. Поэтому мы совершенно не удивились, узнав из одного письма из Константинополя, что тайный агент Порты был послан из Вены в С.-Петербург, чтобы предложить царю частное соглашение. Корреспондент пишет:
«После того как турки убедились в предательстве и глупости своих мнимых друзей, вполне разумно с их стороны отомстить им, заключив союз с мудрым врагом. Условия соглашения, которое хотели навязать Турции, в десять раз более разорительны, чем требования Меншикова».
О действиях, к которым, по мнению английского министерства, призваны английские войска, можно составить себе правильное представление из того, что сделали и делают в настоящее время союзные эскадры. Через двадцать дней после вступления в Черное море они вернулись в Босфор. За несколько дней перед этим, как нам сообщают,
«министры Порты из уважения к представлениям британского посла должны были засадить в тюрьму редактора греческой газеты «Telegraphe du Bosphore», который в своей газете заявил, что и английский и французский флоты скоро должны вернуться из Черного моря в Босфор. Редактор «Journal de Constantinople)) был уполномочен заявить, что оба флота продолжают оставаться в Черном море».
В знак признательности за данное ему английскими и французскими адмиралами указание русский адмирал послал 19 февраля два паровых судна для бомбардировки турок у Шефкатиля; русские паровые суда крейсируют в виду Трапезунда, в то время как союзные эскадры не имеют своих судов в Черном море, за исключением одного английского и одного французского корабля у Севастополя. Синоп и бомбардировка Шефкатиля русскими паровыми судами — вот единственные подвиги, которыми могут похвалиться союзные эскадры. Ссора между послами и адмиралами, приведшая к полному разрыву отношений между ними, — лорд Стратфорд де Редклифф отказался принять адмирала Дандаса, а Бараге д'Илье не допустил французского адмирала и его офицеров на свой официальный бал, — эта ссора имеет лишь подчиненное значение, так как дипломатические болтуны, которые чувствуют себя скомпрометированными опубликованием своих депеш в Лондоне и Париже, очевидно, стремятся во что бы то ни стало восстановить свой утерянный престиж, во сколько бы кораблей и матросов это ни обошлось.
Однако сущность вопроса заключается в том, что гласные инструкции, данные послам, были отменены рядом тайных инструкций, данных адмиралам, и что последние действительно не в состоянии выполнять противоречивые инструкции. И как могут инструкции быть иными, если им не предшествовало объявление войны? С одной стороны, им приказывают атаковать русские суда в Черном море, чтобы заставить их уйти в Севастополь, а с другой — они не должны выходить из состояния простой обороны. Наконец, если бы имелась в виду серьезная война, то как мог бы британский посол в Константинополе изображать в виде большого успеха то, что ему удалось устранить лидера военной партии в турецком правительстве Мехмед-Али-пашу с поста военного министра и заменить его «миротворцем» Риза-пашой, вручив в то же время пост главнокомандующего Мехмед-паше, креатуре Решид-паши.
