Есть и другой в высшей степени важный момент. К отправке британских и французских войск приступили лишь после того, как в Лондон и Париж пришло известие, что в Албании вспыхнуло восстание греческого населения, распространившееся на Фессалию и Македонию[78]. Как показывают депеши Рассела, Кларендона и Стратфорда де Редклиффа, английский кабинет с самого начала с нетерпением ожидал этого восстания. Оно дает ему наилучший повод вмешаться в распри султана с его собственными христианскими подданными под предлогом посредничества между турками и русскими. С того момента, как католики вмешаются в дела греков (я употребляю здесь это слово лишь в религиозном смысле [В оригинале «greeks» — «греки», что означает также «православные». Ред.]), можно с уверенностью рассчитывать на соглашение 11000000 жителей Европейской Турции с царем, который в этом случае действительно окажется их религиозным покровителем. Между мусульманами и их православными подданными нет никакой религиозной распри, но религиозная вражда к католикам образует, можно сказать, единственную общую связь между различными народами, населяющими Турцию и исповедующими православие. В этом отношении ничто не изменилось с того времени, когда Мехмед II осаждал Константинополь, когда Лука Нотарас, греческий адмирал, самый влиятельный человек в Византийской империи, публично заявил, что он охотнее увидит в столице триумф турецкого тюрбана, чем римской шляпы, а, с другой стороны, было в ходу венгерское пророчество, что христиане будут только тогда действительно счастливы, когда будут уничтожены проклятые православные еретики и турки разрушат Константинополь. Поэтому всякое вмешательство западных держав в отношения между султаном и его православными подданными будет благоприятствовать планам царя. Такой же результат получился бы, если бы Австрия вздумала, как она сделала это в 1791 г.[79], занять Сербию под предлогом противодействия изменническим проискам русской партии в этом княжестве. Прибавлю еще, что в Лондоне ходит слух, будто восставшие жители Эпира были поддержаны присоединившимися к ним греками с Ионических островов, которым английские власти в этом не противодействовали, и что орган коалиционного правительства «Times» в своем субботнем номере рассматривает известие о греческом восстании как весьма желательное событие.

Я, с своей стороны, абсолютно не сомневаюсь в том, что за этими шумными военными приготовлениями коалиционного министерства кроется предательство. Бонапарт, разумеется, пускается в эту войну вполне серьезно. Революция внутри страны или внешняя война — иного выхода у него не осталось. Он уже не может продолжать, как прежде, сочетать жестокий деспотизм Наполеона I с продажной мирной политикой Луи-Филиппа. Ему придется прекратить непрерывную отправку целых партий арестантов в Кайенну, если он не сможет одновременно двинуть французские войска через границу. Но противоречие между нескрываемыми намерениями Бонапарта и тайными планами коалиционного министерства может только еще больше запутать положение. Из всего этого я отнюдь не заключаю, что войны не будет; наоборот, война приобретет такой страшный размах, такой революционный характер, о котором и не помышляют маленькие людишки коалиционного министерства. И самое их вероломство является средством превратить местный конфликт во всеевропейский пожар.

Но даже если бы британское министерство было настолько же искренне, насколько оно сейчас лживо, его вмешательство все равно лишь ускорило бы крушение Оттоманской империи. Англичане не могут вмешаться, не потребовав от Порты гарантий для ее христианских подданных, а добиться этих гарантий они могут, лишь обрекая ее на гибель. Даже тот константинопольский корреспондент, которого я выше цитировал, заведомый туркофил, вынужден признать, что

«предложение западных держав вполне уравнять всех подданных Порты в гражданском и религиозном отношениях сразу повело бы к анархии, междоусобным войнам и к окончательной и быстрой гибели империи».

Написано К. Марксом. 24 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4025, 13 марта 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС

БАНКРОТСТВО АВСТРИИ

Несмотря на угрозу войны и настоятельную нужду, ни французскому, ни австрийскому правительству до сих пор не удалось укрепить nervus belli[80], т. е. свое финансовое положение. Хотя французский министр финансов и обставил чисто лукулловским великолепием обеды, данные им главным чиновникам финансового ведомства, руководителям Credit Mobilier[81] и крупнейшим парижским банкирам, все же эти капиталисты оказываются неподатливыми и придерживаются того благоразумного патриотизма, который, извлекая наибольшую выгоду от государства, привык удовлетворять свои личные интересы за счет государственных. Условия, на которых может быть реализован предполагаемый французский заем в двести миллионов франков, остаются поэтому до сих пор неопределенными.

Что касается Австрии, то не подлежит никакому сомнению, что один из главных мотивов, побуждающих ее дружественно относиться к западным державам, заключается в надежде восстановить таким образом доверие финансового мира и выпутаться из финансовых затруднений. Действительно, едва только обмолвившись о нейтралитете Австрии и добром согласии с Францией, правительственная газета в Вене сразу же поразила публику неожиданным сообщением о предполагаемой продаже значительной части казенных земель, составляющих шесть миллионов акров, и рескриптом, помеченным 23 февраля 1854 г., по которому все государственные бумажные деньги, находящиеся в обращении с принудительным курсом, в сумме 150000000 флоринов, должны быть переданы Национальному банку и постепенно обменены на банкноты. По окончании этого обмена все бумажные денежные знаки, выпущенные казначейством, будут изъяты из обращения, а эмиссия государственных бумажных денег с принудительным курсом в дальнейшем прекращена. Производя этот обмен, императорское правительство выступает перед банком в качестве поручителя за переданные ему государственные бумажные деньги и обязуется возместить банку все расходы по этой конверсии; оно обязуется ежегодно вносить не менее 10000000 флоринов в погашение создаваемого таким образом долга; оно предоставляет банку в качестве гарантии своевременной уплаты право на получение сумм из таможенных доходов государства; платежи должны покрываться в звонкой монете в той пропорции, в которой пошлины поступают в металлических деньгах. В то же время правительство обязуется всеми мерами способствовать тому, чтобы банк имел возможность выполнить свои обязательства и возобновить платежи в звонкой монете. С своей стороны, чтобы предоставить держателям банкнот возможность превращать по желанию свои банкноты в бумаги, приносящие проценты, выплачиваемые звонкой монетой, банк начинает выпуск процентных долговых обязательств, во всех отношениях приравниваемых к государственным долговым обязательствам или облигациям. Кроме того, правительство намерено стянуть в свои руки так называемые выкупные и авансовые свидетельства, с тем чтобы совершенно изъять их из обращения.

Конверсия государственных бумажных денег с принудительным курсом в неразменные банкноты не уменьшит их количества и не улучшит их курса, а лишь упростит наименования выпускаемых бумажных денег. И так как государство располагает такими же средствами, какие оно предоставляет банку для выкупа бумажных денег, то оно могло бы само воспользоваться ими, если бы не знало, что недоверие к нему настолько велико, что кредит его может быть восстановлен только при помощи банка, не являющегося собственностью государства. Таким образом, зависимость императора от еврейских банкиров в Вене возрастает, по мере того как усиливается военный характер его правления. В январе 1852 г. он отдал им в залог соляные копи в Гмундене, Аусзе и Шталлейне. В феврале 1854 г. они получили залоговые права на таможенные доходы всей монархии. Шаг за шагом банк становится действительным, а правительство лишь только номинальным хозяином империи. Чем больше Австрия отказывается удовлетворить требования буржуазии на участие в политической власти, тем больше она вынуждена склоняться перед неограниченным деспотизмом одной из фракций этого класса — финансистов-кредиторов.