Основой всей австрийской налоговой системы можно считать поземельный налог. 23 декабря 1817 г. появился императорский указ, в котором император Франц известил о своем решении ввести единообразие во взимании поземельного налога для всех своих немецких, славянских и итальянских провинций. В одном параграфе этого указа предписывалось не допускать впредь освобождения от поземельного налога «в связи с личными преимуществами землевладельца или домовладельца», и в целом этот принцип проводился в жизнь. В эрцгерцогстве Австрия в 1834 г. был введен новый кадастр, и это герцогство было первым из наследственных владений австрийской монархии, в котором вступила в силу новая система. Австрийская Ломбардия обладала превосходным кадастром со времени Карла VI, так называемым Censimento Milanese. Венгрия и Трансильвания, однако, вовсе не несли тяжесть поземельного и других налогов наравне с другими провинциями империи. По венгерской конституции венгерские землевладельцы, в чьих руках была сосредоточена большая часть земли, были освобождены от платежа прямых налогов, Венгрия и Трансильвания не платили даже некоторых косвенных налогов, которыми были обложены другие провинции. Население Венгрии, Трансильвании и Военной границы[84] составляло в 1846 г. 14549958 человек, а население других областей монархии — 24901675, так что первые должны были бы давать семь восемнадцатых всех доходов. На самом же деле они дали в 1846 г. только двадцать три миллиона, что составляло несколько менее одной седьмой общей суммы доходов, достигавшей ста шестидесяти четырех миллионов флоринов. Венгерские провинции занимают 5855 немецких квадратных миль из 12123, составляющих всю площадь австрийской монархии, т. е. половину ее территории.

Император Иосиф II, главная цель которого состояла в централизации и полной германизации австрийской монархии, по собственному произволу ввел в Венгрии новшества, которые должны были уравнять ее положение с положением других провинций. Но его мероприятия так возмутили венгерское общественное мнение, что к концу своей жизни он даже боялся, что венгры восстанут так же, как это сделали Нидерланды[85].

Императоры Леопольд II, Франц I и Фердинанд I не осмелились повторить опасный эксперимент. Это обстоятельство, т. е. препятствия, которые ставила венгерская конституция налоговому уравнению, перестало существовать после того, как венгерская революция была задушена с помощью России. Император Франц-Иосиф, который никогда не давал присяги на верность венгерской конституции и именно поэтому был поставлен императором на место Фердинанда, сразу ввел в Венгрии поземельный налог в том же виде, как он существовал в других владениях австрийской монархии. Кроме того, отмена с 1 октября 1850 г. венгерской внутренней таможенной черты сделала австрийскую монархию единой территорией в отношении сбора пошлин, так же как и сбора налогов. Акцизный сбор и табачная монополия были также введены здесь с 1 марта 1851 года. Увеличение одних только прямых налогов в венгерских провинциях составляло в 1851 г. — 11500000 флоринов, а в 1852 г. — около 8000000 флоринов.

Неоспоримый вывод, следовательно, таков, что не только политическое, но и экономическое существование Австрийской империи зависит от обладания Венгрией и Ломбардией; с их потерей давно оттягиваемое банкротство этого государства станет неизбежным.

Написано К. Марксом 3 марта 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4033, 22 марта 1854 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, пятница, 3 марта 1854 г.

Как я упомянул в своей последней статье, сэр Чарлз Нейпир обязан своим назначением на пост командующего балтийским флотом тому, что публично выразил недоверие к союзу с Францией и обвинил Францию в предательстве по отношению к Англии в 1840 г., между тем как в действительности английское правительство находилось тогда в тайном сговоре с Николаем против Луи-Филиппа. Мне следовало еще прибавить, что второй адмирал на Черном море, сэр Эдмунд Лайонс, во время своего пребывания на посту английского посланника в Греции, показал себя открытым врагом Франции и был удален с этого поста по представлению лорда Стратфорда де Редклиффа. Таким образом, министерство своими назначениями сделало все возможное, чтобы посеять раздоры не только между французским и английским командованием, но и между адмиралами и английским послом в Константинополе.

Ни противоречия этим фактам, ни, тем паче, их опровержения нельзя усмотреть в том, что Бонапарт в своей тронной речи к депутатам поздравляет себя с тесным союзом с Англией. Entente cordiale[86], конечно, несколько старше, чем восстановление ярлыка империи. И самое замечательное в речи Бонапарта — не эти перепевы речей Луи-Филиппа и не разоблачение честолюбивых планов царя, а скорее всего то, что он провозглашает себя покровителем Германии и особенно Австрии против внешних противников и внутренних врагов.

Едва лишь успели 5 февраля в Константинополе обменяться утвержденными текстами договора Порты с западными державами, по одному из пунктов которого она обязуется не заключать мира с Россией без согласия четырех держав, как представители последних вступили с Портой в переговоры о дальнейшем положении христиан в Турции. «Times» от среды выдает истинную цель этих переговоров:

«Положение некоторых частей Турецкой империи, которым фирманами и договорами уже даровано полное внутреннее самоуправление при условии признания суверенитета Порты, составляет прецедент, который без вреда для обеих сторон может быть распространен и далее и, быть может, указывает наилучший путь, каким можно помочь европейским владениям Турции в их теперешнем положении».

Другими словами, коалиционный кабинет намерен охранять целостность Турецкой империи в Европе путем превращения Боснии, Хорватии, Герцеговины, Болгарии, Албании, Румелии и Фессалии в своего рода Дунайские княжества. Если Порта примет эти условия, то, в случае победы турецкого оружия, это должно неминуемо повести к гражданской войне между самими турками.

Теперь известно, что раскрытие заговора в Видине лишь ускорило греческое восстание, которое рассматривалось в Бухаресте как совершившийся факт, еще до того как оно началось. Скутарийский паша концентрирует все свои войска для того, чтобы помешать черногорцам соединиться с восставшими греками.

Англо-французскую экспедицию приходится рассматривать, поскольку речь идет о нынешних намерениях британского правительства, как новое надувательство. Местом высадки назначен для французов Родосто, для англичан Энос. Последний город расположен на небольшом полуострове у входа в лиман, позади которого лежат обширные болота долины Марицы, несомненно весьма благоприятные для санитарного состояния лагеря. Он лежит не только вне Босфора, но также и вне Дарданелл, и войска, чтобы достичь Черного моря, должны снова погрузиться на суда и вкусить все прелести кружной морской поездки в 250 миль против течения проливов или пройти 160 миль по бездорожной стране — переход, который, несомненно, займет две недели. Французы в Родосто находятся, по крайней мере, на Мраморном море и всего в семи днях пути от Константинополя.

Что же войскам предстоит делать в этом непонятном положении? Очевидно, они предназначены либо идти в Адрианополь, чтобы там прикрыть столицу, либо, в худшем случае, соединиться на перешейке Фракийского Херсонеса, чтобы защищать Дарданеллы. Так говорит «Times», ссылаясь на «авторитетные источники», и даже цитирует стратегические замечания маршала Мармона в подтверждение мудрости этого плана.

Сто тысяч французских и английских солдат для защиты столицы, которой никто не угрожает и, быть может, в течение ближайших двенадцати месяцев и не будет угрожать! Право же, они с таким же успехом могли оставаться дома.