Россия безусловно имеет редкое население, но мы не должны забывать, что центральные провинции — самое сердце русской нации и ее оплот — имеют население, равное населению Центральной Европы. В Польше, то есть в пяти губерниях, составляющих русское Царство Польское, в среднем плотность населения та же. Наиболее населенная часть России — Московская, Тульская, Рязанская, Нижегородская, Калужская, Ярославская, Смоленская и другие губернии — составляют сердце Великороссии и образуют компактное целое; продолжением их на юге служат также густо населенные малороссийские губернии — Киевская, Полтавская, Черниговская, Воронежская и другие. Всего таких провинций, или губерний, двадцать девять; плотность населения в них наполовину меньше, чем в Германии. Население очень редко лишь в восточных и северных губерниях и в южных степях, частью также на западе в бывших польских губерниях — Минской, Могилевской и Гродненской — из-за обширных болот, лежащих между Бугом (польским) и Днестром. Но наступающей армии, имеющей в своем тылу хлебородные равнины Польши, Волыни и Подолии, а впереди и на театре военных действий поля Центральной России, нечего опасаться за свое пропитание, если она более или менее хорошо наладит дело снабжения и научится от самих русских, как использовать местные транспортные средства. Что касается уничтожения отступающей армией всех ресурсов, как это было в 1812 г., такая вещь возможна лишь вдоль одного операционного направления и в непосредственном соседство с ним; если бы Наполеон из-за своего торопливого наступления от Смоленска не связал себя крайне коротким сроком, в течение которого предполагал закончить кампанию, то он нашел бы вокруг себя обилие продовольственных ресурсов. Но так как он спешил, то не мог вследствие этого получить достаточно продовольствия в местности, расположенной на незначительном расстоянии от линии похода, а его команды фуражиров тогда, по-видимому, действительно боялись далеко проникать в глубь громадных хвойных лесов, отделяющих одно селение от другого. Армия, которая сможет выделить сильные кавалерийские части для добычи продовольствия и будет использовать многочисленные местные телеги и повозки, сможет снабдить себя всеми необходимыми видами продовольствия; и едва ли Москва будет сожжена еще раз. Но даже и в таком случае отступлению к Смоленску нельзя было бы помешать, а там армия нашла бы для себя хорошо подготовленную операционную базу, снабженную всем необходимым.

Но не только военные вопросы приходится здесь рассматривать. Подобная война должна быть доведена до конца политическими действиями. Возможно, что объявление Германией войны России явилось бы сигналом к восстановлению Польши самой Россией. Николай не расстался бы, конечно, с литовскими и белорусскими провинциями; но Царство Польское, Галиция, Познань и, может быть, Западная и Восточная Пруссия могли бы образовать королевство вполне приличных размеров. Но кто скажет, насколько долговечным может оказаться такое восстановление Польши? Одно несомненно: со всем тем показным энтузиазмом по отношению к Польше, которым в течение последних сорока лет щеголял всякий и каждый, называвший себя либеральным и прогрессивным деятелем, было бы покончено. Затем последовал бы наверняка призыв России к Венгрии; и если мадьяры будут колебаться, мы не должны забывать, что две трети населения Венгрии состоит из славян, которые смотрят на мадьяр, как на правящую и захватившую власть аристократию. С другой стороны, Австрия в таком случае, не колеблясь, восстановила бы старую венгерскую конституцию, с тем чтобы тем самым стереть Венгрию с карты революционной Европы.

Все это в достаточной мере показывает, какие широкие перспективы военного и политического значения открыло бы вступление Австрии в западный союз и возможность войны всей Европы против России. Если предположить обратное, то весной, вероятно, можно будет увидеть полтора миллиона солдат, выстроенных против западных держав, и австро-прусскую армию, походным порядком двигающуюся к французской границе. И тогда уж наверняка дело войны будет изъято из рук теперешних ее руководителей.

Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом 14–15 декабря 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4276, 1 января 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Любопытно, что английская пресса, за последние шесть месяцев занимавшаяся исключительно позицией Австрии, ни разу не удосужилась сообщить нам какие-либо точные данные о фактических военных силах, которые Австрия сможет бросить на чашу весов в тот момент, когда она сочтет нужным определить свою политическую линию. Мнение лондонских ежедневных газет разделилось по вопросу о том, что предпочтительнее: союз с Австрией или открытый разрыв с ней. Но эти газеты, представляющие общественное мнение нации, которая гордо провозглашает себя самой практичной в мире, ни разу не снизошли до того, чтобы заняться изучением тех деталей и статистических цифр, которые составляют основу всякого разумно принятого решения не только в торговле или в политической экономии, но и в области государственной политики. В самом деле, можно подумать, что английской прессой руководят люди, такие же некомпетентные в своей области, как те британские офицеры, которые полагают, что покупкой офицерского чина они сделали все, чего требует от них воинский долг. Одна газета утверждает, что союз с Австрией необходимо поддерживать во что бы то ни стало и при любых обстоятельствах, потому что Австрия обладает огромной военной мощью. Другая заявляет, что союз с Австрией более чем бесполезен, потому что все ее силы уходят на подавление венгров, поляков и итальянцев. Но ни та, ни другая не потрудились узнать, какова же реальная военная сила Австрии.

В 1849 г. австрийская армия, обладавшая ранее громоздкой и крайне устарелой системой управления, была коренным образом реорганизована. Этому способствовали в равной степени и поражения в Венгрии и победы в Италии. Управление избавилось от старинных традиционных ограничений. Армия страны, только что подавившей революцию в столице и гражданскую войну в провинции, была буквально переведена на положение военного времени. С успехом было проведено распределение воинских сил на постоянные бригады, дивизии и корпуса, как это было при Наполеоне и как это сейчас имеет место в кадровой армии России. Во время итальянской и венгерской кампаний 77 полков пехоты, не считая стрелковых частей, и 40 полков кавалерии были разбросаны так, что часть батальонов одного полка и даже часть рот одного батальона находилась в Италии, а другая в Венгрии. Теперь их объединили и свели в постоянные части и соединения, чтобы не допустить подобного беспорядка и обеспечить нормальное осуществление управления войсками. По этому новому плану австрийские военные силы, состоящие из двенадцати армейских корпусов и двух кавалерийских корпусов, сведены в четыре армии. Каждая армия имеет не только все три рода войск, но и вполне самостоятельный административно-хозяйственный персонал и снабжена материальной частью в мере, обеспечивающей постоянную готовность к действиям. Первая армия в составе 1-го, 2-го и 9-го армейских корпусов обычно расположена в немецких провинциях империи; вторая армия в составе 5-го, 6-го, 7-го и 8-го армейских корпусов и 2-го кавалерийского корпуса и третья армия в составе 10-го, 11-го и 12-го армейских корпусов и 1-го кавалерийского корпуса обычно занимают венгерские и славянские провинции; а четвертая армия в составе лишь одного 4-го армейского корпуса находится в Италии.

Каждый армейский корпус имеет в своем составе две или три пехотных дивизии, одну или две кавалерийских бригады, четыре батареи артиллерии резерва, а также необходимые подразделения понтоньеров, интендантские и медицинские кадры. Кавалерийский корпус состоит из двух дивизий, что равно четырем кавалерийским бригадам или же восьми кавалерийским полкам, при соответственном количестве батарей легкой артиллерии. Пехотная дивизия состоит из двух бригад по пять батальонов и одной батарее пешей артиллерии в каждой и от двух до четырех эскадронов кавалерии.