За исключением карлистов[190], все партии выдвинули свои лозунги — прогрессисты, сторонники конституции 1837 г., сторонники конституции 1812 г.[191], унионисты (требующие аннексии Португалии) и республиканцы. Сообщения о последней партии следует принимать с осторожностью, поскольку они проходят цензуру парижской полиции. Наряду с борьбой между партиями разгорается соперничество между военными вождями. Эспартеро, услыхав об успехах О'Доннеля, тотчас же покинул свое убежище в Леганесе и провозгласил себя главой движения. Но едва Цезарь-Нарваэс узнал о выступлении своего старого Помпея, он тотчас же предложил свои услуги королеве; предложение было принято, и Нарваэсу предстоит образовать новое министерство. Подробности, сообщаемые мной дальше, показывают, что далеко не везде военные захватили инициативу; напротив, кое-где им пришлось уступить непреодолимому давлению населения.
Помимо пронунсиаменто в Валенсии, о чем я писал в предыдущей статье [См. настоящий том, стр. 340. Ред.], было еще пронунсиаменто в Аликанте. В Андалузии пронунсиаменто произошли в Гранаде, Севилье и Хаэне.
В Старой Кастилии имело место свое пронунсиаменто в Бургосе; в Леоне — в Вальядолиде; в Бискайе — в Сан-Себастьяне и Витории; в Наварре — в Толосе и Памплоне; в Арагоне — в Сарагосе; в Каталонии — в Барселоне, Таррагоне, Лериде и Жероне; говорят также, что пронунсиаменто было на Балеарских островах. В письме из Картахены от 12 июля, согласно которому ожидалось пронунсиаменто в Мурсии, читаем:
«В силу bando [приказа. Ред.], обнародованного местным военным губернатором, все жители Картахены, владеющие ружьями и иным оружием, обязаны в течение 24 часов сдать его гражданским властям. По просьбе французского консула, проживающим здесь французам разрешено сдать оружие в консульство, по примеру 1848 года».
Из всех этих пронунсиаменто только четыре стоят того, чтобы на них остановиться, это — пронунсиаменто в Сан-Себастьяне, Бискайя, в Барселоне, столице Каталонии, в Сарагосе, столице Арагона, ив Мадриде.
В Бискайе инициаторами пронунсиаменто были муниципалитеты, в Арагоне — военные. Муниципалитет Сан-Себастьяна уже готов был высказаться в пользу восстания, когда раздалось требование вооружить народ. Город немедленно был вооружен. До 17 июля не удавалось склонить два батальона, составляющие гарнизон, присоединиться к народу. Но после того, как городское население и военные объединились, 1000 вооруженных горожан в сопровождении некоторого количества войск двинулись к Памплоне и организовали восстание в Наварре. Именно появление вооруженных горожан Сан-Себастьяна облегчило восстание столицы Наварры. Генерал Сабала примкнул к движению позже и отправился в Байонну, призывая солдат и офицеров Кордовского полка, бежавших туда после своего недавнего поражения при Сарагосе, тотчас вернуться на родину и присоединиться к нему в Сан-Себастьяне. Согласно некоторым сообщениям, он затем пошел на Мадрид, чтобы предоставить себя в распоряжение Эспартеро; между тем по другим источникам, он пошел на Сарагосу, имея в виду соединиться с арагонскими повстанцами. Генерал Масарредо, командующий в баскских провинциях, отказался от участия в пронунсиаменто в Витории и был вынужден перейти во Францию. Войска генерала Сабалы состоят из двух батальонов Бурбонского полка, батальона карабинеров и отряда кавалерии. В заключение своего рассказа о баскских провинциях сообщаю, в качестве характерной детали, что бригадный генерал Барастеки, назначенный губернатором провинции Гипускоа, является одним из бывших адъютантов Эспартеро.
В Барселоне инициатива была, по-видимому, захвачена военными, однако, судя по полученным нами дополнительным сведениям, весьма сомнительно, чтобы эта инициатива была вполне добровольна. 13 июля в 7 часов пополудни солдаты, расквартированные в казармах Сан-Пуэбло и Буен-Сусесо, подчиняясь требованиям народной демонстрации, объявили пронунсиаменто под возгласы: Vive la Reine! Vive la Constitution! [Да здравствует королева! Да здравствует Конституция! Ред.] Смерть министрам! Долой Кристину! Побратавшись с толпой и пройдя с ней вместе по набережной, солдаты остановились на площади Конституции. Кавалерия, которую в течение последних шести дней не выпускали из Барселонеты из-за недоверия к ней военного командования, в свою очередь провозгласила пронунсиаменто. С этого момента весь гарнизон перешел на сторону народа и всякое противодействие со стороны властей стало невозможным. В 10 часов общему давлению уступил военный губернатор генерал Марчеси, а в полночь командующий военным округом Каталонии объявил свое решение примкнуть к движению. Он явился на площадь Аюнтаментос и произнес речь перед собравшимся там народом. 18 июля была сформирована хунта, в которую вошли командующий военным округом и другие видные лица под лозунгом: «Конституция, королева и нравственность». Далее из Барселоны сообщают, что по приказу новых властей несколько рабочих были расстреляны за то, что ломали машины и посягнули на собственность, а также, что был арестован республиканский комитет, собравшийся в соседнем городе; впрочем, не надо забывать, что эти сообщения прошли через руки «правительства 2 декабря»[192], особым призванием которого является клевета на рабочих и республиканцев.
В Сарагосе, говорят, инициатива исходила от военных; однако утверждение это опровергается дополнительным замечанием, что тут же было постановлено сформировать корпус милиции. Во всяком случае известно, и сама мадридская «Gaceta» это подтверждает, что еще
до пронунсиаменто в Сарагосе 150 солдат Монтосского кавалерийского полка, направлявшиеся в Мадрид и расположившиеся на ночлег в Торрехоне (в пяти лигах [Лига = 4,83 км. Ред.] от Мадрида), подняли восстание и бросили своих командиров, которые прибыли в Мадрид 13 июля вечером с полковой казной. Солдаты под командой капитана Барайбана сели на коней и двинулись по дороге к Уэте, намереваясь, как предполагают, соединиться с отрядом полковника Бусеты в Куэнке. Что же касается Мадрида, против которого якобы двигаются
Эспартеро с «армией центра» и генерал Сабала с северной армией, то совершенно понятно, что город, живущий за счет двора, присоединяется к восстанию в последнюю очередь. «Gaceta» опубликовала еще 15 июля бюллетень военного министра, в котором утверждается, что мятежники бегут, а преданность и энтузиазм войск возрастают. Граф Сан-Луис, который, по-видимому, очень верно оценил положение в Мадриде, заявил рабочим, что генерал О'Доннель и анархисты лишат их всякой работы, тогда как в случае победы правительство займет всех рабочих на общественных работах с оплатой по 6 реалов (75 центов) в день. Этим маневром Сан-Луис надеялся завербовать под свое знамя наиболее легко возбудимую часть мадридского населения. Однако его действия были так же успешны, как действия партии «National» в Париже в 1848 году[193]. Приобретенные им таким образом союзники вскоре превратились в его опаснейших врагов, ибо средств, предназначенных для их оплаты, хватило на шесть дней. Насколько правительство опасалось пронунсиаменто в столице, показывает воззвание генерала Лары (губернатора), запрещающее распространять какие-либо сведения об успехах восстания. Далее, тактика генерала Бласера, по-видимому, ограничивалась стремлением предупредить всякий контакт между повстанцами и войсками, дабы зараза не проникла в ряды последних. Говорят, что первоначальный план генерала О'Доннеля предусматривал встречу с правительственными войсками на равнинах Ламанчи, столь удобных для действий кавалерии. Однако прибытие экс-фаворита Серрано, поддерживавшего связи с некоторыми из главных городов Андалузии, заставило отказаться от этого плана. Тогда армия конституционалистов решила не оставаться в Ламанче, а идти на Хаэн и Севилью.
