В своей речи Грехем, между прочим, сказал:

«При образовании нового правительства я спросил у благородного лорда» (Пальмерстона), «будут ли внесены какие-либо изменения во внешнюю политику графа Абердина, а также какие-либо изменения в предложенные условия мира. Лорд Пальмерстон твердо заверил меня, что в этом отношении все останется по-старому».

(Мы цитируем эти слова так, как они были произнесены в палате общин, а не в той более приглаженной форме, в какой они были напечатаны в газетах.)

Брайт тотчас же ухватился за это заявление Грехема, чтобы засвидетельствовать, что он не хочет низвержения правительства Пальмерстона, не питает лично никакой ненависти к благородному лорду, больше того, он убежден, что Пальмерстон и Рассел обладают тем, чего не хватало несправедливо преследуемому Абердину, а именно достаточной популярностью для того, чтобы заключить мир на основе четырех пунктов.

Сидни Герберт. — Предложение Робака состоит из двух совершенно различных частей. Во-первых, Робак предлагает расследовать положение армии под Севастополем; во-вторых, расследовать, каково было руководство со стороны тех правительственных органов, на которые непосредственно возложена забота об обеспечении армии. Палата вправе сделать последнее, но не первое. Уж не на этом ли основании Герберт 26 января так же горячо возражал против «последнего», как теперь, 23 февраля, он возражает против «первого»? Когда он (Герберт) принимал свой пост в нынешнем кабинете, лорд Пальмерстон в полном соответствии со своей речью, произнесенной в прошлую пятницу, назвал комиссию неконституционной мерой и высказал мнение, что с уходом Абердина и герцога Ньюкасла вопрос о ней снимается. Пальмерстон даже не сомневался в том, что теперь палата отвергнет предложение Робака без всякого обсуждения. Комиссия, поскольку целью ее является не обвинение правительства, а расследование положения армии, окажется чудовищным обманом. Лорд Пальмерстон, не находя в себе мужества действовать в соответствии с неоднократно высказанным им убеждением, тем самым ослабляет правительство. А какая-де польза от сильной личности, если она проводит слабую политику?

Гладстон к объяснениям своих коллег по существу ничего не прибавил, кроме разве такого рода аргументации, которая в свое время дала покойному Пилю повод заметить по случаю выхода Гладстона из его правительства, — тогда речь шла о колледже в Мейнуте,[71] — что ему-де казались понятными причины ухода его друга из правительства, пока его друг не вздумал изложить эти причины парламенту в двухчасовой речи.

Пальмерстон счел излишним останавливаться на объяснениях своих бывших коллег. Он сожалеет об их уходе, но обойдется и без них. По его мнению, комиссия имеет целью не обвинение, а расследование положения армии. Вначале он противился назначению комиссии, но теперь убедился, что невозможно заставить палату отменить свое решение. Без правительства страна не может оставаться, поэтому он останется во главе правительства — с комиссией или без нее. На вопрос Брайта Пальмерстон ответил, что переговоры о мире будут вестись всерьез и инструкции для Рассела составлены на основе четырех пунктов. О положении в своем собственном министерстве он палате ничего не сообщил.

Пальмерстон, несмотря на внезапный распад своего первого правительства, бесспорно уже одержал победы, если не в глазах общественного мнения, то в кабинете и в парламенте. Отправив Рассела с миссией в Вену, он избавился тем самым от неудобного и капризного соперника. Пойдя на компромисс с Робаком, он превратил парламентскую следственную комиссию в правительственную комиссию, которая будет лишь четвертой наряду с теми тремя комиссиями, которые он создал сам. Пальмерстон, говоря словами Сидни Герберта, поставил на место реальности «чудовищный обман». Уход пилитов дает ему возможность образовать кабинет из одних нулей, в котором только он является единицей. Однако не подлежит сомнению, что образование этого действительно пальмерстоновского министерства неизбежно должно натолкнуться на почти непреодолимые трудности.

Написано К. Марксом 24 февраля 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 97, 27 февраля 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

ЮМ

Лондон, 24 февраля. В лице Юма палата общин потеряла своего ветерана. Его продолжительная парламентская деятельность является точным барометром развития той буржуазно-радикальной партии, которая достигла своего наивысшего расцвета в 1831 году. В первое время после реформы[72] Юм играл в палате роль парламентского Варвика, то есть «делателя депутатов». Спустя 8 лет он вместе с Даниелом О'Коннелом и Фергюсом О'Коннором выступает в качестве одного из авторов «Народной хартии»[73], которая и сейчас еще составляет политическую программу чартистов и сводится по существу к требованию всеобщего избирательного права и создания таких условий, при которых это право могло бы действительно осуществиться в Англии.

Вскоре затем последовал разрыв между рабочими и буржуазными агитаторами. Юм оказался на стороне последних. В период министерства Рассела он составил «Малую хартию», ставшую программой так называемых «сторонников парламентской и финансовой реформы»[74]. Вместо шести пунктов «Народной хартии» она содержит три пункта и вместо «всеобщего» — требует лишь более или менее «расширенного» избирательного права. Наконец, в 1852 г. Юм провозгласил новую программу, в которой он отказывается от своей «Малой хартии» и настаивает лишь на одном пункте — на тайном голосовании (Ballot). В остальном Юм был классическим представителем так называемой «независимой» оппозиции, которую Коббет метко и исчерпывающе охарактеризовал как «предохранительный клапан» старой системы. К концу своей жизни Юм усвоил привычку, ставшую настоящей манией, вносить в парламент предложения, а затем в последнюю минуту по указке министров отказываться от них. Его кокетничание с «экономией казенных средств» вошло в поговорку. Все министры разрешали ему нападать на статьи мелких расходов и сокращать их с тем, чтобы беспрепятственно проводить через палату статьи крупных расходов.

Написано К. Марксом 24 февраля 1855 г.

Напечатано в «NeueOder-Zeitung» № 98, 28 февраля 1855 гэ

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

ПАЛЬМЕРСТОН И АНГЛИЙСКАЯ ОЛИГАРХИЯ

Лондон, 27 февраля. На поднявшийся шум против аристократии Пальмерстон иронически ответил образованием министерства, состоящего из 10 лордов и 4 баронетов, причем 8 из этих 10 лордов заседают в палате пэров. В ответ на недовольство, вызванное компромиссом между различными фракциями олигархии, он заключает компромисс между различными семейными группами внутри фракции вигов. В его министерстве получили свою долю клан Греев, герцогский дом Сатерлендов, наконец, семейство Кларендонов. Министр внутренних дел сэр Джордж Грей — двоюродный брат графа Грея, на сестре которого женат сэр Чарлз Вуд, первый лорд адмиралтейства; граф Гранвилл и герцог Аргайл представляют фамилию Сатерлендов. Сэр Дж. К. Льюис, канцлер казначейства, приходится зятем графу Кларендону, министру иностранных дел. Одна только Индия досталась нетитулованному, хотя и породнившемуся посредством брака с вигскими семействами, Вернону Смиту. «Королевство за коня!» — воскликнул в свое время Ричард III [Шекспир. «Король Ричард III», акт V, сцена четвертая. Ред.]; «Коня для королевства!» — восклицает Пальмерстон, подражая Калигуле[75], и превращает Вернона Смита в Великого Могола Индии[76].