Написано К. Марксом 29 мая 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 249, 1 июня 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Лондон, 1 июня. Если Гладстон вводит в заблуждение видимостью глубины, то Пальмерстон — видимостью поверхностности. Он умеет искусно спрятать свое действительное намерение под набором эффектных фраз и ничего не говорящими уступками требованию момента. Его министерская речь уже неделю известна публике. Ежедневная и еженедельная пресса обсудила ее, проработала, подвергла критике. Его враги говорят, что, после того как он в течение многих месяцев говорил языком старого Абердина, он счел теперь снова уместным в течение вечера поговорить на языке старого Пальмерстона. Они говорят: благородный лорд ручается за самого себя, но кто же поручится за благородного лорда? Они называют его речь ловкой проделкой, поскольку ему удалось избежать какого-либо определенного заявления по поводу своей политики и облечь свою речь в столь эластичную, воздушную форму, что нет никакой возможности в чем-либо его уличить. Напротив, его друзья не преминули объявить музыкой тот ветер. который он поднял своей риторической игрой на органе. Он сразу правильно оценил положение, в которое ему следовало поставить себя перед палатой и страной. Кого-де я имею перед собой? С одной стороны, тех, кто полагает, что мы недостаточно энергично вели войну, а с другой стороны, тех, кто пытается толкнуть страну на позорные условия мира; на одной стороне тех, кто упрекает нас, что мы втянулись в бесполезные и парализующие войну переговоры с Австрией, а на другой — тех, кто считает, что мы в этих переговорах пошли недостаточно далеко и сорвали их чрезмерными требованиями.

Итак, он сам занял позицию золотой середины. Нападки сторонников войны он отразил тем, что направил их в адрес сторонников мира, а нападки сторонников мира — в адрес сторонников войны. Выступление против безусловных сторонников мира дало ему удобный повод для хорошо рассчитанных патриотических излияний, для торжественных заверений в неизменной энергии, для всех тех героических фраз, которыми он так часто надувал niais [простаков. Ред.]. Он польстил национальному самолюбию, перечислив громадные ресурсы, которыми располагает Англия, — это был его единственный ответ на обвинение в неспособности управлять большими ресурсами.

«Благородный лорд», — сказал Дизраэли, — «напоминает ему выскочку, который хотел похвастаться перед любовницей своим богатством: у меня есть вилла, дом в городе, картинная галерея, прекрасный винный погреб».

Так и Англия: имеет флот на Балтийском море, флот на Черном море и ежегодный государственный доход в 80 миллионов фунтов стерлингов и т. д. Тем не менее под покровом всех этих риторических пустяков, к которым свелась речь Пальмерстона, ему удалось сделать определенное заявление, к которому он позже, при удобном случае, сможет вернуться и провозгласить его как санкционированный палатой принцип своей политики. Ни одна английская газета не отметила этого заявления, но ораторское искусство Пальмерстона как раз и заключается в уменье скрывать настоящий смысл своих речей и вымывать его из памяти слушателей потоком пустых и гладких фраз. Поскольку Пальмерстон стремится не к одному лишь минутному успеху, как какой-нибудь Рассел, поскольку он принимает в расчет и будущее, то он не довольствуется ораторскими приемами, необходимыми для данного момента, но заботливо закладывает основу для своих последующих маневров. Вышеупомянутое заявление дословно гласит:

«Мы вовлечены в крупные операции на Черном море, полагаем и надеемся, что успех будет на нашей стороне, и убеждены, что успех приведет нас к тому, что мы добьемся тех условий, которые Англия, Франция и Австрия при настоящем состоянии конфликта считали себя в праве требовать».

Таким образом, как бы ни расширялись операции на Черном море, дипломатическая основа войны остается та же. Каков бы ни был военный успех, окончательный результат заранее определен и ограничен так называемыми «четырьмя пунктами». И это Пальмерстон заявляет спустя несколько часов после того, как Лейард сорвал с четырех пунктов маску, скрывавшую их русофильство. Но Пальмерстон отвлек внимание от критики Лейарда. Он уклонился от рассмотрения подлинно важного вопроса — о задачах и целях войны — взяв под защиту от Гладстона вторую половину третьего пункта и представив эту половину пункта как целое.

Заслуживает упоминания инцидент, прервавший речь Пальмерстона. Английский ханжа, лорд Роберт Гровнор, обвинил Пальмерстона в том, что, говоря о военных успехах и взвешивая шансы войны, он не принял в расчет милости и покровительства всевышнего, даже «не упомянул имени божьего». Он тем самым способствует ниспосланию небесной кары на свою нацию. Пальмерстон тотчас же стал раскаиваться и бить себя в грудь, доказав тем самым, что в случае нужды он тоже может произносить проповеди и закатывать глаза не хуже лорда Гровнора. Но этот парламентский инцидент был продолжен народом. Граждане Мэрилебона (район Лондона) созвали большой митинг в помещении школы на Каупер-стрит, чтобы протестовать против «билля о запрещении воскресной торговли». Так как здесь дело касалось избирателей, то на митинге появились лорд Эбрингтон и лорд Роберт Гровнор в качестве защитников билля, который они сами внесли в парламент. Вместо того, однако, чтобы положиться на покровительство и милость всевышнего, они предусмотрительно разместили в различных местах зала дюжину платных клакеров и нарушителей порядка. Секрет скоро раскрылся, и наемные агенты ханжества были немедленно схвачены гражданами и выброшены на улицу. «Благородные лорды», будучи не в состоянии противиться раздавшемуся шуму, свисту и гиканью, в смущении снова заняли свои места. Как только они покинули собрание, за их экипажем последовала «неоплаченная» толпа, явно выказывая признаки греховного издевательства и душевной черствости.

Написано К. Марксом 1 июня 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 253, 4 июня 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Лондон, 5 июня. Ассоциация административной реформы одержала победу в Бате. Ее кандидат г-н Тайт, которому противостоял кандидат тори, значительным большинством избран в члены парламента. Эта победа, одержанная в рамках «легальной» Англии, празднуется сегодня либеральными газетами как большое событие. Бюллетени о «poll» [ «выборах». Ред.] печатаются с не меньшим бахвальством, чем бюллетени о бескровных успехах на Азовском море. Бат и Керчь! — вот лозунг дня. Но о чем пресса умалчивает — как газеты сторонников, так и противников реформы, как министерские, так и оппозиционные, газеты тори, вигов, радикалов — это о тех поражениях и разочарованиях, которые Ассоциация административной реформы пережила за последние дни в Лондоне, Бирмингеме и Вустере. Разумеется, на этот раз борьба происходила не в ограниченных рамках привилегированного круга избирателей. И результаты ее были не таковы, чтобы вызвать торжество в лагере противников реформаторов Сити.

Первый действительно открытый митинг (иначе говоря, митинг без входных билетов), организованный Ассоциацией реформы в Лондоне, состоялся в прошлую среду в Мэрилебоне. В противовес резолюции, предложенной реформаторами из Сити, одним из чартистов была внесена поправка, гласившая,

«что представляемая господами из Сити денежная аристократия так же плоха, как и земельная аристократия; что под предлогом реформ она стремится лишь пробраться на плечах народа в Даунинг-стрит, чтобы делить там с олигархами посты, оклады и почести, и что единственной программой народного движения является Хартия с ее 5 пунктами».