3) Настоящее собрание избирает комитет, который должен с указанной выше целью связаться с разными городами и округами, принять все необходимые меры для созыва Рабочего парламента, подготовить и опубликовать нужные для заседаний делегатов материалы, а также наметить перечень вопросов, которые будут представлены на их обсуждение».

Из произнесенных речей самой замечательной была речь г-на Джонса. Я привожу из нее несколько выдержек:

«Предприниматель заявляет устами лондонского «Times», что вам нет дела до его прибылей. Вы, мол, должны только считать свои собственные головы, а не его прибыли. Если голов много, то если даже вы и пожелаете получить больше, вы получите меньше. И это он называет законом предложения и спроса. Только это, заявляет он, может регулировать вашу заработную плату. Но так ли это? Нет! Если вы не должны требовать повышения заработной платы, когда его прибыли высоки, то и он не должен снижать вашу заработную плату, когда его прибыли понижаются. Между тем он станет говорить вам, если даже количество рабочих не сократилось ни на одного человека: «Дела идут плохо, времена тяжелые, мои прибыли уменьшились, я не в состоянии платить вам ту же заработную плату». Но в таком случае ваш труд регулируется не законом предложения и спроса, а законом высоких цен на хлопок и низких прибылей. Закон предложения может быть верен, но закон жизни вернее. Закон спроса силен, но закон голода окажется еще более сильным! Мы говорим, если один вид капитала — деньги — имеет право на прибыль, то и другой вид капитала — труд — также имеет на нее право; и труд имеет большее право, ибо труд создает деньги, а не наоборот. Что такое прибыль? Это— капитал, остающийся после вычета всех издержек производства. Заработная плата, которую вы получали до настоящего времени, составляет лишь часть издержек производства. Эта заработная плата, которая позволяет едва поддерживать душу в теле, — вовсе не вознаграждение за труд. Она представляет собой всего лишь необходимые издержки по содержанию человеческой машины в пригодном для работы состоянии. У вас же должен быть излишек сверх издержек на машину, которая состоит из плоти и крови. Вам нужна пища для души и мозга, так же, как и для рта и желудка. Предприниматель боится, как бы вы не получили более высокую заработную плату; боится не потому, что он не в состоянии выплачивать ее, ибо капитал за последние семь лет увеличился больше чем на 100 %, тогда как вы требовали лишь покрытия десятипроцентной прибавки к вашей заработной плате из его 100 процентов, добытых вашим трудом. Он боится этого потому, что более высокая заработная плата открыла бы вам путь к независимости; он боится этого потому, что более высокая заработная плата открыла бы вам путь к образованию; он боится этого потому, что просвещенный народ не будет рабом; он боится этого, зная, что вы не согласились бы тогда работать так много часов; он боится этого потому, что вы больше не позволили бы тогда своим женам нести бремя рабского труда в фабричном аду; он боится этого потому, что вы стали бы тогда посылать своих детей в школу, а не на фабрику; он боится этого, зная, что если бы жены находились у домашнего очага, а дети в школе и лишь короткое время на фабрике, то избыточные рабочие руки, понижающие ныне уровень заработной платы, освободились бы от его контроля, и труд стал бы бесценной жемчужиной, украшающей диадему человеческой свободы. Однако вопрос сейчас снова ставится иначе. Речь идет уже не только о получении доли в прибылях предпринимателя или о прибавке в 10 процентов, речь идет о том, чтобы не допустить снижения заработной платы на 20 процентов. Хорошо идут дела или плохо — от этого положение мало меняется: в первом случае предприниматели грабят народ за границей, во втором — они грабят народ в своей собственной стране. Вопрос быстро приобретает для вас другое значение: речь идет не о низкой или высокой заработной плате, а о голодной смерти или жизни, о жизни в фабричном аду или смерти у фабричных ворот. Капиталисты, эти казаки Запада, первые пересекли дунайскую границу рабочих прав; они ввели законы военного времени, продиктованные золотом, они сеют в наших рядах голодную смерть из своих батарей, именуемых монополиями. Один город за другим объявляется на осадном положении. Безработица прокладывает траншеи, а голод приставляет штурмовые лестницы к цитадели труда, артиллерия нужды обстреливает его боевые линии. С каждым днем ширится большое объединение капиталистов, с каждым днем их движение все больше приобретает национальные масштабы. Готовы ли вы ему противостоять? В вашем движении царит хаос и сумятица. Поскольку локауты все более распространяются, а вы продолжаете действовать порознь, то скоро окажется, что вы начнете вторгаться в заповедную область друг друга: сборщики одной местности столкнутся со сборщиками другой в одном и том же пункте; вы станете встречаться как враги там, где должны были бы обмениваться рукопожатиями как союзники; вы будете взаимно ослаблять помощь, предназначенную для того или другого, тогда как вы должны помогать друг другу преодолеть свою слабость. Уиганские углекопы находились неподалеку от Престона, Стокпорта, Манчестера, Олдема, но они потерпели поражение, не получая никакой поддержки. Уиганские фабричные рабочие также бастуют. Каково же их мнение о поражении их братьев, рабочих угольных копей? Они считают, что те счастливо отделались. Нельзя ничего сделать, если стоишь друг другу поперек дороги. Но почему это так? Потому, что вы ограничиваете свое движение тесными рамками одной профессии, одного округа и какого-нибудь одного интереса. Движение ваших нанимателей становится общенациональным, таким же общенациональным должно быть и ваше сопротивление. При том положении, которое существует теперь, вас ждет анархия и гибель. И не подумайте, что я оспариваю разумность тред-юнионов и нападаю на их поведение и неприкосновенность.

Но помочи, на которых водят детей, становятся путами для взрослого. Обособленность, сослужившая свою службу в период младенчества рабочего движения, становится губительной в период его зрелости. Пусть же будут представлены все профессии, в помощи которых мы нуждаемся. Вверяйте дело рабочего класса не одной фабрике, не одному городу и даже не одному округу, — вверяйте его парламенту рабочих»[404].

Написано К. Марксом 29 ноября 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3948, 12 декабря 1853 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Как мы уже отмечали, отступление турок от Олтеницы, по-видимому, означает завершение первого периода русско-турецкой войны[405]. Этим отступлением по крайней мере заканчивается, по-видимому, первая, отчетливо выраженная серия операций, начало которой было положено переправой у Калафата; на смену ей должно прийти либо спокойное пребывание на зимних квартирах, либо осуществление новых, еще не разработанных планов. Поэтому наступил как будто бы подходящий момент для обзора кампании, которая была проведена до настоящего времени, тем более, что только что получены официальные и неофициальные отчеты о единственном значительном сражении на Дунае — предпринятой русскими атаке турецкого tete-de-pont {предмостного укрепления. Ред.} у Олтеницы.

28 октября турки, расположенные в Видине, переправились через реку и заняли Калафат. При овладении этим пунктом они вряд ли встретили какое-либо противодействие, если не считать стычек с небольшими разведывательными отрядами; ибо, когда русские собрались было сосредоточить значительные силы у Крайовы для наступления на Калафат, до них дошли тревожные известия о втором и еще более опасном продвижении турок, которые 2 ноября форсировали Дунай у Олтеницы, откуда они серьезно угрожали русским коммуникациям. Одновременно турки предприняли ряд ложных и второстепенных атак вдоль всего Дуная от Видина до Олтеницы, но эти атаки либо застали русских наготове, либо были предприняты слишком недостаточными силами, чтобы ввести в заблуждение противника и спровоцировать его на какое-либо серьезное ошибочное действие.