Резолюция Хусона и петиция парламенту были единодушно и с энтузиазмом приняты как на этом митинге, так и на последующих митингах, состоявшихся на той же неделе.

На митинге в Блэкстон-Эдж Эрнест Джонс сообщил о смерти Бенджамина Растона — рабочего, который семь лет тому назад был председателем большого чартистского митинга, состоявшегося в той же местности[158]. Джонс предложил превратить похороны Растона в большую политическую демонстрацию, связав эти похороны с чартистским митингом в Уэст-Райдинге в пользу принятия Хартии. Это будет, сказал он, наиболее достойный способ проводить прах скончавшегося ветерана. И нужно заметить, что летописи британской демократии не знают демонстрации, подобной той, которой были отмечены восстановление чартизма в Уэст-Райдинге и похороны Бенджамина Растона, состоявшиеся в прошлое воскресенье; число собравшихся в Галифаксе превысило 200000, — чего не бывало даже во времена наибольшего возбуждения. Людям, которые судят об английском обществе только по его тупой, апоплексической внешности, я посоветовал бы побывать на таких рабочих собраниях и заглянуть в те глубины, где действуют силы, призванные разрушить это общество.

Коалиционное министерство выиграло предварительное сражение по индийскому вопросу: предложение лорда Стэнли об отсрочке принятия законодательных мер было отклонено большинством в 184 голоса. Срочные дела вынуждают меня отложить свои комментарии по поводу этого голосования.

Написано К. Марксом 1 июля 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3819, 14 июля 1853 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

ВОПРОС О ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ. — ГАЗЕТА «NEW-YORK TRIBUNE» В ПАЛАТЕ ОБЩИН. — УПРАВЛЕНИЕ ИНДИЕЙ[159]

Лондон, вторник, 5 июля 1853 г.

24 июня курьер доставил в Петербург сообщение об отклонении Решид-пашой русского сверхультиматума и через три дня к князю Горчакову был послан специальный курьер с приказом форсировать Прут и оккупировать Дунайские княжества.

Австрийское правительство направило к царю графа Дьюлаи с чрезвычайной миссией; он, несомненно, должен был предупредить царя об угрозе революции, которую таит в себе всякая общеевропейская война. О характере ответа русского кабинета в данном случае можно судить по тому ответу, который был им дан на подобное же представление той же державы в 1829 году. Вот его содержание:

«В связи с этим австрийский кабинет снова перечисляет все основания для тревоги, порождаемой брожением, которое по его мнению и согласно имеющейся у него информации господствует далеко не в одной стране, а также успехи, достигнутые в последнее время революционными стремлениями. Эти опасения особенно ясно выражены в письме императора Франца» (Николаю). «Мы далеки от того, чтобы отрицать ту опасность, на которую нам указывает Австрия. Поскольку в результате иностранных влияний сопротивление Порты приобретает характер упрямства, что откладывает — вопреки нашим желаниям и надеждам — прекращение данного кризиса и даже требует от нас удвоенных усилий и готовности пойти на новые жертвы, Россия более чем когда-либо вынуждена посвятить все свои заботы тем интересам, которые непосредственно касаются ее чести и благосостояния ее подданных. В силу этого средства, которые она могла бы противопоставить вспышке революционного духа в остальной части Европы, в настоящее время, по необходимости, окажутся скованными. Из всех держав Австрия поэтому наиболее заинтересована в заключении мира, но предстоящий мир должен быть почетным для императора и выгодным для его империи. Если договор, который мы должны будем подписать, не имел бы подобного характера, то политическому весу и влиянию России был бы нанесен роковой удар; Россия утратила бы свой престиж как могучая сила, и та моральная поддержка, которую она, возможно, будет призвана оказать в случае непредвиденных обстоятельств дружественным и союзным державам, оказалась бы непрочной и безрезультатной». (Секретное послание графа Нессельроде г-ну Татищеву от 12 февраля 1829 г., С.-Петербург.)[160].

Газета «Press» в номере за прошлую субботу сообщает, что царь, раздосадованный поведением Англии и в особенности лорда Абердина, дал указание г-ну Бруннову не поддерживать больше никаких отношений с этим «добрым» стариком, а ограничиться официальными сношениями с министром иностранных дел.

Венская газета «Lloyd»[161], орган австрийских банковских магнатов, настроена весьма решительно в пользу сближения Австрии с Англией и Францией в целях противодействия агрессивной политике России.

Вы, вероятно, помните, что коалиционное министерство потерпело 14 апреля поражение в связи с предложением об отмене налога на объявления. 1 июля ему пришлось испытать еще два поражения по этому же вопросу. Г-н Гладстон выступил в этот день с предложением снизить налог на объявления с 1 шилл. 6 пенсов до 6 пенсов и распространить его на объявления, публикуемые во всех журналах, брошюрах и других печатных изданиях. Поправка г-на Милнера Гибсона, предложившего отменить все существующие налоги на объявления, была отклонена 109 голосами против 99. Когда после этого сторонники г-на Гладстона, считавшие, что победа уже одержана, покинули палату, предпочтя присутствовать на званых обедах или на придворном балу, слово взял г-н Брайт и произнес чрезвычайно сильную речь против налогов на знание вообще и в частности против штемпельного сбора и налога на объявления. Я приведу из его речи несколько отрывков, которые могут вас заинтересовать.

«Он (г-н Брайт) сказал, что держит в руках газету таких же размеров, как любая лондонская ежедневная газета без приложений, и что, на его взгляд, эта газета ничуть не хуже всех издающихся в Лондоне газет. Напечатана она более изящным шрифтом, чем любая лондонская ежедневная газета. Бумага превосходна — она вполне удовлетворяет всем газетным требованиям. По своей печати она вряд ли может быть превзойдена, и она содержит больше материалов, чем любая ежедневная лондонская газета ее формата. Первая, вторая и третья полосы заполнены объявлениями. В номере помещены: пространная статья об исследованиях американской Ассоциации художеств, передовая, дающая сводку всех последних известий из Европы, передовая, посвященная дебатам о рыбных промыслах, и, наконец, передовая, с которой он целиком согласен и в которой доказывается, что публичные банкеты представляют собой общественное бедствие. (Возгласы: «Правильно, правильно!» Смех.) Ему приходилось читать статьи, которые с точки зрения стиля написаны, может быть, лучше, но никогда он не встречал статей, выдержанных в более достойном тоне и более полезных. Далее в газете имеются такие статьи, как «Через три дня по возвращении из Европы», «Прибытие парохода «Азия»» и сжатый обзор всех последних новостей из Европы. Из Великобритании был получен подробный разбор бюджета, внесенного достопочтенным джентльменом {Гладстоном. Ред.}. Этот бюджет в некоторых своих частях одобряется, а в других — не одобряется, а что касается положений манчестерской школы, то они совершенно не одобряются[162]. (Смех.) Далее идет сообщение о визите г-жи Стоу в Эдинбург, длинная статья из лондонского «Times» о тяжелом положении портных, корреспонденции из Греции, Испании и других стран континента, статья о выборах в Атлоне и избрании в парламент генерал-солиситора ее величества ровно 189 голосами — весьма любопытное обстоятельство для американского читателя! Затем имеется несколько столбцов обычной хроники и весьма тщательно составленные таблицы, характеризующие состояние торговли и рынка. Газета систематически выступает против употребления спиртных напитков и против рабства, и он [Брайт] позволяет себе сказать, что в Лондоне в настоящее время нет газеты, которая была бы лучше, чем эта. Название этой газеты — «New-York Tribune»; каждое утро она регулярно появляется на столе каждого нью-йоркского рабочего, пожелавшего истратить на ее покупку 1 пенни. (Возгласы: «Слушайте, слушайте!») Оратор хотел бы задать правительству следующий вопрос: каким образом и во имя какой полезной цели и в силу каких фискальных соображений допускается, чтобы лондонскому рабочему приходилось платить 5 пенсов за утреннюю газету, между тем как его непосредственный конкурент в Нью-Йорке может покупать газету за 1 пенни? Мы открыто на глазах у всего мира соревнуемся с Соединенными Штатами; но если наши мастеровые вынуждены либо совсем обходиться без газеты, либо платить за нее 5 пенсов, либо читать ее в трактирах, тогда как в Соединенных Штатах каждый мастеровой может приобрести газету за 1 пенни, разве возможна при таких условиях какая-либо конкуренция на равных началах между мастеровыми этих двух стран? Подобным же образом трудно утверждать, что английский торговец, не видавший в глаза прейскуранта, может с такой же легкостью вести свои дела, как и торговец, ежедневно пользующийся этим преимуществом. (Возгласы: «Правильно, правильно!»)… Если канцлер казначейства станет возражать сказанному, оратор прямо и без колебаний заявит ему, что причиной этих возражений является тайная боязнь свободы печати; когда достопочтенный джентльмен говорил о финансовых затруднениях, то, утверждает оратор, это была лишь маскировка, скрывавшая его тайные опасения, как бы народ не получил свободу печати и более широкие источники политической информации. (Возгласы: «Правильно!») Только боязнь, что печать станет свободной, побуждала держаться за 6-пенсовый налог на объявления, который якобы необходим как подкрепление штемпельного сбора».