«широкие массы индийского народа обладают большой промышленной энергией, весьма способны к накоплению капитала, отличаются математическим складом ума и незаурядными способностями к вычислениям и к точным наукам». «Их интеллект», — говорит он, — «великолепен»[207].

Современная промышленность, которая явится результатом проведения железных дорог, приведет к разложению системы наследственного разделения труда, на которой покоятся индийские касты — это основное препятствие на пути прогресса и могущества Индии.

Все, что английская буржуазия будет, вероятно, вынуждена осуществить в Индии, не принесет свободы народным массам и не улучшит существенно их социального положения, ибо и то и другое зависит не только от развития производительных сил, но и от того, владеет ли ими народ. Но что буржуазия непременно будет делать, — это создавать материальные предпосылки для осуществления как той, так и другой задачи. Разве буржуазия когда-либо делала больше? Разве она когда-нибудь достигала прогресса, не заставляя как отдельных людей, так и целые народы идти тяжким путем крови и грязи, нищеты и унижений?

Население Индии не сможет пожать плодов созревания тех элементов нового общества, которые посеяла среди него британская буржуазия, пока в самой Великобритании ныне правящие классы не будут вытеснены промышленным пролетариатом, или пока сами индийцы не станут достаточно сильными, чтобы навсегда сбросить с себя английское иго. Во всяком случае мы с уверенностью можем ожидать, в более или менее отдаленном будущем, возрождения этой великой и интересной страны, благородные жители которой даже в своих самых низших классах, по выражению князя Салтыкова, «sont plus fins et plus adroits que les italiens» {«являются более утонченными и более искусными, чем итальянцы»[208]. Ред.}, — страны, уроженцы которой даже свою покорность уравновешивают каким-то спокойным благородством и, несмотря на свою природную медлительность, изумляли английских офицеров своей храбростью, — страны, которая является колыбелью наших языков, наших религий и которая в джате дает нам тип древнего германца, а в брахмане[209] — тип древнего грека.

Я не могу расстаться с темой об Индии без некоторых заключительных замечаний.

Глубокое лицемерие и присущее буржуазной цивилизации варварство предстают пред нашим взором в обнаженном виде, когда мы эту цивилизацию наблюдаем не у себя дома, где она принимает респектабельные формы, а в колониях, где она выступает без всяких покровов. Буржуазия выдает себя за защитницу собственности, но разве какая-нибудь революционная партия совершала когда-нибудь аграрные революции, подобные тем, которые были произведены в Бенгалии, в Мадрасе и в Бомбее? Разве в Индии она не прибегала, — говоря словами самого лорда Клайва, этого великого хищника, — к беспощадному вымогательству там, где простой подкуп оказывался недостаточным для достижения ее грабительских целей? Разве в то время, когда она в Европе болтала о нерушимой святости государственного долга, она не конфисковала в Индии дивидендов раджей, поместивших свои частные сбережения в пенные бумаги самой Компании? Разве в то время, когда она сражалась против французской революции под предлогом защиты «нашей священной религии», она не запретила распространение христианства в Индии, и разве она в целях извлечения доходов от паломничества пилигримов в храмы Ориссы и Бенгалии не превратила в промысел убийство и проституцию в храме Джаггернаута?[210] Вот каковы эти защитники «собственности, порядка, семьи и религии»!

Опустошительное действие английской промышленности на Индию — страну, которая по своим размерам не меньше Европы и имеет территорию в 150 миллионов акров, — совершенно очевидно, и оно ужасно. Но мы не должны забывать, что это действие является лишь органическим результатом всей существующей ныне системы производства. Это производство зиждется на всесильном господстве капитала. Централизация капитала совершенно необходима для существования капитала как независимой силы. Разрушительное влияние этой централизации на рынки всех стран лишь выявляет в гигантских размерах внутренние органические законы политической экономии, которые ныне действуют в любом цивилизованном городе. Буржуазный период истории призван создать материальный базис нового мира: с одной стороны, развить мировые сношения, основанные на взаимной зависимости всего человечества, а также и средства этих сношений; с другой стороны — развить производительные силы человека и обеспечить превращение материального производства в господство при помощи науки над силами природы. Буржуазная промышленность и торговля создают эти материальные условия нового мира подобно тому, как геологические революции создали поверхность земли. Лишь после того как великая социальная революция овладеет достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком и современными производительными силами и подчинит их общему контролю наиболее передовых народов, — лишь тогда человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых.

Написано К. Марксом 22 июля 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3840, 8 августа 1853 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

ПОРАЖЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ПО ФИНАНСОВОМУ ВОПРОСУ. — ИЗВОЗЧИКИ. — ИРЛАНДИЯ. — РУССКИЙ ВОПРОС[211]

Лондон, пятница, 29 июля 1853 г.

Г-н Гладстон внес на вчерашнем заседании палаты общин резолюцию, предусматривающую принятие мер по созданию государственного консолидированного фонда для оплаты облигаций Компании Южных морей, которые оказались необмененными вопреки финансовому проекту Гладстона. Внесением этой резолюции» г-н Гладстон признал полное крушение своего плана конверсии. Кроме этого небольшого поражения, министерство потерпело весьма тяжелое поражение в связи с его биллем об Индии. Сэр Джон Пакингтон предложил внести дополнение, в силу которого соляная монополия должна быть отменена, а производство и продажа соли в Индии должны стать совершенно свободными, подлежа лишь обложению акцизным сбором или каким-либо другим налогом. Предложение было принято 117 голосами против 107, несмотря на отчаянное сопротивление сэра Чарлза Вуда, лорда Джона Рассела, сэра Дж. Хогга, сэра Г. Маддока и г-на Лоу (из «Times»). Олигархия, добившись успеха по вопросу о повышении оклада председателю Контрольного совета до 5 тыс. ф. ст., намеревается теперь повысить жалованье безупречным директорам Ост-Индской компании — с 300 ф. ст. до 1000 ф. ст., а председателю и вице-председателю Совета директоров до 1500 фунтов стерлингов. Очевидно, олигархия предполагает, что Индия обладает такой же волшебной силой, какая в Индостане приписывается листве сказочного дерева, растущего якобы на высочайших вершинах Гималаев, — превращать в золото все, что к ней прикасается; разница заключается лишь в том, что легковерный индиец надеется получить золото из сока листьев, просвещенный же англичанин надеется выжать его из крови индийского населения.

В «Тысяче и одной ночи» изображен китайский император, который, встав в одно прекрасное утро и подойдя к окну, чтобы полюбоваться дворцом Аладина, был удивлен, не увидя ничего, кроме пустого места. Он вызвал своего великого визиря и спросил его, видит ли он дворец. Великий визирь не мог ничего разглядеть и был удивлен не менее императора, который, разгневавшись, приказал своей страже схватить Аладина. Лондонская публика, проснувшись в среду утром, оказалась в положении, весьма схожем с положением сказочного китайского императора. Лондон выглядел так, как будто он перестал быть городом. Там, где мы привыкли что-то видеть, было и продолжало быть пустое место. И если глаза поражал пустынный вид площадей, то уши поражала мертвая тишина. Что же, однако, произошло в Лондоне? Революция извозчиков! Извозчики и их кэбы как бы чудом исчезли с улиц, со своих стоянок, с площадей у железнодорожных вокзалов. Владельцы наемных экипажей и кучера восстали против нового закона об извозчиках, против этого великого и почти «уникального» акта «министерства всех талантов». Они забастовали.