Он потратил на нас целый день, и я была безумно благодарна за это. Днем мы возвращались в гостиницу, чтобы Аня поспала, затем снова гуляли…

Во время ужина в летнем кафе зазвонил телефон.

Я кормила Аню супом с размятыми фрикадельками, и мельком взглянула на Андрея.

— Да? — голос безмятежный, но мне показалось, он прятал напряжение. — Хорошо.

— Все в порядке?

— Да, Лен, не волнуйся. Это по делам. Я отвезу вас домой.

Андрей заскочил в гостиницу, и затем привез нас в новенькую высотку, в которой уже призывно горели окна. Вечерело. Я окинула взглядом двор: закрытая территория, большая детская площадка, тихо и уютно.

Мы поднялись на третий этаж. В квартире пахло свежестью — ну и отлично, если и сдавалась раньше, то недолго. Квартира не убитая.

— Ты устроишься сама? Мне нужно ехать. Не жди, ночью меня не будет.

Андрей поцеловал меня в щеку, и ушел.

— Ну что, будем обживаться? — улыбнулась я Ане, обнявшей меня за шею.

Она ответила заразительной улыбкой. Квартира была неплохой, обставленной, но не хватало женской руки. Ничего. Все будет. И я посижу в декрете с любимой дочкой и надежным тылом за спиной.

Всё как я хотела.

Андрей

Несмотря на поздний час, Глодов был в офисе. Андрей не стал подниматься, когда «мерседес» с бронированными стеклами остановился напротив входа. Остался в машине.

Водитель вышел и распахнул дверь, поджидая хозяина. Андрей ждал в глубине салона: рассматривал Ленин рисунок, сделал несколько снимков на телефон. Встреча с Леной и дочерью была сродни удару в лицо. Он до сих пор не мог сосредоточиться на деле. Мысли крутились вокруг девочек. Даже сложно сказать, что чувствует: странную смесь растерянности и удивления.

Он сосредоточился на лице стрелка.

Когда Лена сказала, что видела его — чуть не поседел.

Почему он ее отпустил?

Втянул, чтобы использовать — это понятно. Убийца кружил вокруг Глодова и старых партнеров уже давно. Андрей спас клиенту шкуру. Проверил людей, отвечал за безопасность.

Лену втянули — значит, стрелок догадался, что в деле Ремисов… Это все понятно. Почему вот так, а не прямолинейно и жестоко — взял бы ребенка в заложники, предъявил требования.

Все так делают.

Хотел подставить? Ловил на живца? Заставил действовать? В одежде Лены и игрушке нашли «жучки». Лену он спугнул, отпустил и следил за нею.

Что ему надо?

Ясно, надо менять маршруты, квартиру и офис. Все привычные схемы действий Глодова. За Лену и ребенка он не боялся — во-первых, не она цель, во-вторых, кишка у него тонка теперь до них добраться.

А вот и Глодов.

Вынырнул из дверей здания и сразу в машину. Сел рядом, обдав дорогим парфюмом и запахом сигар. Сразу курить захотелось.

— Привет, — портрет убийцы Андрей пока свернул.

Двери хлопнули, машина сразу рванула с места.

— Налево, — скомандовал он, в обход обговоренного ранее маршрута. — Не беспокойся, на всякий случай едем другой дорогой.

— Как дела? — Глодов благодушно улыбался, прямо как лучший друг. — Нашел ребенка?

Андрей сдержанно улыбнулся в ответ:

— Все нормально. Не передумал оставаться? Это небезопасно.

— Рад бы уехать, — развел он руками. — Да не могу. Что узнал про Генку?

Андрей опустил глаза, сворачивая рисунок Лены еще раз. Сказанное ею он решил держать при себе — пока не поймет, зачем ее впутали. Что-то его царапало в происходящем. Шестое чувство. Себе он привык верить.

— Стрелял профессионал, — сказал Андрей. — Из СВД. Армейский, я гарантирую. Такой выстрел требовал подготовки. Опытный стрелок. При этом в криминале опыта нет, действует нетипично. Не наемник или только начал. Я думаю вот что… выманить его.

Глодов слушал с любезным лицом — ну прям магнат на совещании директоров.

— Главное не снайпер. Главное — заказчик.

— Можно взять живым и над ним поработать, — он нейтрально улыбнулся, глядя в глаза Глодову.

Вслух про пытки орать не хотелось — намекнул. Клиент поерзал.

Понял намек.

— Как сочтешь нужным.

— Взгляни, кого-то напоминает? — он развернул рисунок.

— Нет… — Глодов долго всматривался в фоторобот. — Не похоже, что его знаю. Кто это?

— Свидетели описали предполагаемого стрелка.

Глодов поднял голову. Андрей цепко, как следователь, рассматривал лицо клиента — пытался уловить чувства и мысли. У того вдруг забегали глаза. Поджав тонкие губы, он поискал по карманам сигареты — дорогие, но обычные. Не сигары. Раскурил, сосредоточенно вдохнув дым, и только тогда спросил:

— Я могу это взять? — он махнул рисунком.

— Конечно.

— Я уточню, — Глодов спрятал портрет в альбом. — По своим каналам.

— Уточни, — согласился Андрей. — Служил, есть внешность, примерный возраст, специализация. Установишь личность, будет нашим. Я его разговорю. Узнаем, кто заказчик.

«Мерседес» въехал во двор одной из элиток.

— Наконец-то, хорошие новости, — заключил Глодов, хлопая по папке. — Я в тебе не ошибся ни на грамм.

Андрей поднялся вместе с ним, проверил квартиру. Прошел по холлу и огромным пустым комнатам. Темно. Окна плотно закрыты светонепроницаемыми жалюзи. Уловил собственное отражение в темном зеркале и остановился: на нем были джинсы, рубашка, но пиджак как у всех глодовских охранников.

Под пиджаком — пушка.

Он посмотрел в глаза собственному отражению, и обернулся:

— Все нормально. Я поехал.

Он спустился во двор, прикурил. Машины Глодова уже не было — и не нужна она. Андрей предпочитал держаться сам по себе. Подальше от бабок Глодова, его людей и жизни, насколько это возможно. Вместе они работали больше года. Андрей обеспечивал безопасность, консультировал, Глодов высоко ценил его. Считал верным. Внешне между ними сложилось некое подобие дружеских отношений. После того, как предыдущего начальника безопасности шлепнули, Глодов приблизил его к себе, когда за ним и его партнерами началась охота. Он один пережил этот отстрел. Благодаря Андрею.

И теперь у них есть лицо убийцы.

Лена молодец, что смогла его запомнить. Вдвойне молодец, что смогла нарисовать.

Пешком он дошел до своей машины. Бдительно оглянувшись, снял пиджак, кобуру, сунул все это на соседнее сиденье и сел за руль. Парковался он в тихом месте, на улице — редкие прохожие, изредка раздавались одинокие шаги на мостовой. Андрей глубоко затянулся, глядя под ноги.

Один, не занят, рядом никого.

В последние годы он старался такого избегать. Не нравились мысли, которые лезли в голову в одиночестве. Атаковали, как оголодавшие псы. Ни о чем хорошем.

Еще одна глубокая затяжка: чтобы губы обожгло и на языке стало горько.

Лучше о деле.

Разговор с Глодовым оставил напряжение. Что-то насторожило. Было несоответствие в происходящем, а какое — не понял. Нет, как бы там ни было, Глодова он не боялся. За девочек был спокоен. Привычка быть настороже. Дело в этом снайпере, в чертовом стрелке, который попил многим крови. Его поведение не вписывалось в обычные рамки. Решил бы, что Глодов был не до конца откровенным, но смысл, если от этого его собственная жизнь зависит?

Он затушил окурок и завел авто. Мысли свернули к Лене.

Не предохранялся с ней. Как в первый раз. Ну, ничего, по дороге что-нибудь купит в аптеке. Или ей скажет, ей видней, что пить. В прошлый раз она так сбежала. Сказала, что в аптеку — и ушла. Гордячка.

Андрей улыбнулся.

Как же она была хороша…

Он хотел домой поехать, лечь с Леной, еще посмотреть на дочку — выдохнуть этот угар после слежки и погони. Как он за них испугался… Понятия не имел, что может такой страх испытывать.

Другой семьи нет, и больше никогда не будет. Лена-то случайно ему малышку подарила. Чудо. Хоть и доставило это неприятности, было не вовремя, не нужно, обременительно, но… Они есть. Если бы не ее непродуманный поступок, детей он бы не завел. Не решился бы сам. Только так. Через риск, упрямую женскую дурость и ее любовь. Про Лену было приятно думать: на сердце поселялась нежность. Даже благодарность: за все пережитое, за ребенка, за ее стойкость. Когда она просила остаться — не стерпел. Если бы расстались на другой ноте — без проблем выслал бы ее из страны. Но это если бы вместо опасных родов и всего, что было потом, они бы спокойно простились. А так — не смог.