— Выше меня, спортивный… — начал перечислять Михаил. — Лет тридцать. Лицо такое широкое, — он показал пальцами в районе нижней челюсти, и сразу вспомнился снайпер. — С выпуклыми скулами…

— Волосы русые?

— Да.

— Зеленые глаза?

— Так ты его знаешь? — он с облегчением выдохнул, мол, что ты мне тогда голову морочишь, испугала!

— Постой, — я встала, отыскала карандаш и Анютин альбом.

В несколько штрихов набросала его. Лицо стрелка, которого я приняла за Андрея, стояло перед глазами, как живое. Рука дрожала. Вместо прорисовки сосредоточилась на ярких деталях, которые создают индивидуальность — как на фотороботах.

— Это он? — я поднесла рисунок к объективу камеры.

— Да-да-да! — обрадовался он. — Значит, все в порядке?

Я помрачнела, но он не замечал этого. Болтал, как тянул меня на собеседованиях и из кожи вон лез, чтобы отработать деньги. Как взбрыкнул вредный эйчар и пришлось уговаривать Геннадия Александровича…

— Это он дал тебе резюме? — уточнила я. — Зачем было нужно первое собеседование?

Михаил пожал плечами:

— Он сказал устроить. Попросил записать звонок и потом забрал запись. Может, на память?

— Спасибо… — пробормотала я. — Никому об этом не говори, хорошо? Директора застрелили. Кому-нибудь совпадение покажется подозрительным, повесят на нас убийство, оно тебе надо?

Михаил заверил меня, что никогда, и я отключилась. В отличие от этого веселого идиота я понимала, что на работу мечты меня устроил не влюбленный парень, а убийца директора.

Он знает, кто я.

Никаких сомнений. Знает, чьей была любовницей. Почти женой, матерью ребенка. И это не месть ему, иначе киллер убил бы нас сразу, а он меня отпустил…

Но…

Никто не знал, что я решила вернуться, меня не могли найти. Это невозможно, я не выходила на связь со старыми знакомыми, у меня новые документы, я даже аккаунты в соцсетях меняла. Никто не мог на меня выйти!

Но таких совпадений не бывает.

Чего тогда хочет? Каким был план? Нужно звонить Эмилю. Я взглянула на часы: в Пекине сейчас ночь, и решила дождаться утра. Сидела, беспомощно глядя в окно. Зашелестел, застучал по стеклу ночной дождь, постепенно набирая силу.

Что бы ни задумал неизвестный киллер — это связано с ним. А вдруг это доказывает, что Андрей жив?.. Зачем иначе впутывать меня в эту странную историю?

Я вспомнила, как он уходил, и закрыла глаза.

В моем воображении это происходило снова и снова. А если жив — и здесь, в Москве — что тогда? Сердце мучительно пульсировало. В Пекине меня прятали не только от его врагов… От него самого тоже. Мы расстались навсегда, понимая, что делаем — ради будущего нашей дочери. Я его люблю и боюсь, потому что слишком хорошо знаю, что это значит, любить такого, как он.

Боже… Я представляла нашу встречу и умирала заживо.

Я бы не выдержала… Я и сейчас не выдерживаю: вспоминаю его улыбку — всю трясет. Не знаю, что происходит. Выманивать его на меня бесполезно, Андрей, даже если жив, не знает, где я. Таким был уговор.

Но зачем тогда?..

Нужно почитать про Геннадия Александровича. Это он был целью. Я ввела его фамилию в поисковик. Последние новости пестрели заголовками о заказном убийстве. Я прочла пару, остальные на разные лады перепевали друг друга. Были намеки и на «личный мотив». Гендиректор вел разнузданную сексуальную жизнь. Заслужил свое. Бес в ребро — пуля в голову. Значит, не одна я пострадала. И вдруг: «Убийство бизнесмена связано с убийством полугодичной давности?»

Я нахмурилась и щелкнула по заголовку.

Статью сопровождало знакомое фото: трое мужчин, Геннадий Александрович крайний слева. Этот снимок я видела в кабинете на стеллаже. Друзья? Партнеры? Мужчины в костюмах, одного возраста, состоятельные. Лицо бизнесмена справа тоже взято в черный кружок: застрелен полгода назад…

С этим убийством и усмотрели связь. Следы не найдены, работал профессионал. Я прочла статью, но так и не поняла, что точно связывало мужчин на фото: «связи в прошлом», которые они поддерживали, могли означать что угодно.

Я взглянула на мужчину в центре: последнего живого на снимке, судя по отсутствию кружка. Импозантный, неуловимо похожий на голливудского актера из-за улыбки, а вот глаза… Они напомнили мне Андрея. У мужчины был взгляд прожженного убийцы.

— Кто это еще… — пробормотала я, но не успела начать поиски.

Анюта всхлипнула, разревелась, и вскинулась.

— Анечка, — я торопливо присела на кровать.

Думала, нового места испугалась. Собиралась взять на руки, успокоить, но чуть не обожглась, когда прикоснулась. У нее был жар! Аукнулись мороженое и прогулки в парке. Как вовремя!

— Мама сейчас поможет, — я подхватила ее на руки, и Анюта без сил прижалась ко мне. Одной рукой я покопалась в сумке, но не смогла найти градусник, и позвонила администратору. — Алло? У вас есть аптечка? Ребенок заболел, из двадцать третьего…

Градусник принесли минут через пять. Я посадила дочь на колени и измерила температуру. Обычно активная, она не сопротивлялась — стала вялой. Почти тридцать девять. Я сглотнула и выдохнула:

— Ну, ничего. Обычная простуда.

— Можно вызвать врача, — предложила администратор.

Врача, когда не хочу светить документы? Оставлю на самый крайний случай.

— Ничего страшного, — улыбнулась я. — Дети постоянно температурят. Спасибо. Можно попросить у вас чайную ложечку?

— Оставьте себе, — сказала она, когда я попыталась вернуть градусник. — Ложку сейчас принесу.

Администратор ушла, и я приглушила свет, оставив лишь лампу на тумбе. Абажур отбрасывал красные отблески. Остаток ночи я сидела с дочкой: поила водой и сторожила неровный сон. Хуже не становилось, но и лучше тоже.

Про Эмиля вспомнила ближе к рассвету. Разница с Пекином — пять часов, у него уже утро. Я набрала номер, не зная, что скажу. После бессонной ночи мысли путались.

— Лена? Что-то случилось?

Уверенный голос сразу успокоил меня. Но усталость, болезнь дочери, которая все еще горела от жара, бесконечный прошлый день просто сбивали с ног.

Эмиль Кац помогал прятаться за границей, но я понимала, что он не подписывался вечно меня опекать. Я ему не дочь. Он особо подчеркивал, что ему не нужны криминальные проблемы, и вполне может отказаться помогать, когда все узнает.

— Лена? — повторил он.

— У меня неприятности, — тихо призналась я. — Эмиль, меня кто-то вычислил. Как вы считаете… Андрей может быть жив?

Мы ни разу не говорили об этом.

Дина рассказала, что когда меня забирали из военного госпиталя с малышкой, он обеспечивал отход. В последний раз Андрея видели в машине… Его убивали бывшие друзья. Но Эмиль распорядился не вмешиваться, и охрана просто ушла, бросив его одного.

Эмиль никогда не говорил об этом.

И я его не упрекала.

Но прямо спрашивала в первый раз. Я слышала, как он затаил дыхание, размышляя. Ждала, он скажет правду, которую я и так знаю: нет. Но Эмиль не был бы Эмилем, если бы не учитывал все факторы.

— Что натолкнуло вас на эту мысль?

— Меня пытались использовать, — в ночном номере было страшно говорить вслух, но я рассказала, как обманом заманили на работу, а через пару недель директор погиб от пули снайпера. — Я его видела. Убийца меня отпустил. Потом оказалось, это он устроил меня в компанию через завербованного сотрудника. Вычислил еще в Пекине…

— Нетипичный почерк, — Кац мгновенно, как зверь, напрягся. — Что-то странное!

В криминальных разборках бывший бандит и лидер группировки разбирался, как никто другой. И если он говорит, почерк странный — так и есть. По спине прошел озноб. Я попала в крутой, непонятный замес без правил.

— Я не понимаю, зачем это, если Андрея нет…

Нет в живых.

— Цель не вы, — согласился Кац. — Хотели бы убить, уже бы убили. Я не знаю, Лена. О Ремисове давно ничего не слышал. Тело не обнаружили. Это не говорит, что он жив…