- С поминками поможем, - шмыгает она носом, - кисель и блины с меня.

- Спасибо…

- Рай, мы тут денег немного собрали по-соседски, - вступает другая наша соседка, тетя Аня.

- Спасибо, - забираю свернутые в трубочку купюры, - они пригодятся.

- Обращайся, если что надо будет, - говорит ее муж, - я завтра приду калитку починить.

- Хорошо, спасибо.

Я настолько растеряна, что ничего, кроме как отвечать «спасибо» и часто кивать головой, не могу. Не представляю, как справлюсь со всем этим.

Вскоре соседи, за исключением тети Люды, уходят. Она садится за стол, который я уже успела привести в порядок, а мне приходится вспоминать, как правильно топить печь.

- Ты документы деда все найди, без них тебе справку в морге не дадут.

Рассказывает, куда ехать и что покупать в райцентре. Я слушаю все внимательно, стараюсь все запомнить и задаю уточняющие вопросы.

Однако наш диалог прерывает входящий на мой телефон. Бросив взгляд на экран, отклоняю вызов.

Не до Греховцева мне сейчас.

Тетя Люда остается со мной еще ненадолго. Помогает собрать грязное белье и вымести полы.

Примерно через полчаса звонок повторяется.

- Это с работы, - поясняю соседке и, быстро накинув куртку, выхожу из дома.

- Почему не отвечаешь? – с претензией в голосе спрашивает Герман.

- Я… эмм… не могла.

- Ты где? – тут же летит вопрос.

- Я не в городе.

- А где?

- Мне пришлось домой уехать, у меня в семье… неприятности, - проговариваю глухо, - я завтра прийти к тебе не смогу.

- Что случилось?

Шумно вздохнув, поднимаю лицо к серому небу. Его голос что-то надломил во мне. Сломал то, что держало меня последние часы.

- У меня дед умер.

В трубке повисает тишина, и я неосознанно сдавливаю свой старенький смартфон пальцами.

- Кто хоронить будет? Ты?

- Да, у нас никого нет больше, - произношу на одной ноте, чувствуя, как к горлу подкатывает огромный ком.

Именно в этот момент, произнеся эти слова, я вдруг осознаю, что осталась совершенно одна. Не считая мифического отца, у меня больше никого нет.

Что никому я не нужна, и никто меня не любит.

Тихо всхлипнув, зажимаю рот ладошкой.

- Помощь нужна?

- Нет, наверное, мне соседи немного денег дали, а завтра я в сельсовет схожу – может, помогут.

- Ясно, - слышу на том конце провода.

- Пока, - отключаюсь и еще какое-то время стою на улице, подставив лицо холодному ветру.

К вечеру я совершенно без сил. Тетя Люда, сославшись на домашние дела, ушла сразу после обеда, и забежала потом только вечером, когда на улице уже стемнело.

- Я гляжу, ты во дворе порядок навела. Молодец!

- Еще не все сделала, - отвечаю, сидя на стуле и вытянув гудящие от усталости ноги вперед, - завтра пораньше встану – доделаю…

- Я тебе картошечки принесла… - проговаривает женщина и резко поворачивает голову к двери, - кто там?..

- Где?

- Вроде, идет кто-то…

- Наверное, снова кто-нибудь из соседей.

Сегодня весь день кто-нибудь идет. Кто с деньгами, кто за рюмочкой – помянуть деда, а кто-то просто из любопытства.

Дверь открывается, и в дом заходит… Греховцев.

Я чувствую толчок в грудь и медленно поднимаюсь со стула.

- Здрасти, - почтительно здоровается тетя Люда, глядя на него большими глазами.

Герман молча обводит взглядом убогое убранство дома и останавливает его на мне.

- Это, наверное, из администрации, - шепчет соседка, трогая меня за плечо.

Если бы я его не знала, то тоже так подумала, потому что выглядит он соответствующе. В начищенных до блеска ботинках, черных брюках, белой водолазке и коротком расстегнутом пальто.

Как нечто инородное, особенно на контрасте с окружающей обстановкой.

Цепко глядя мне в глаза, Герман делает шаг вперед.

- Теть Люд, вы идите пока… - торопливо шепчу ей в ухо, - я потом к вам сама прибегу.

Но соседка и не думает двигаться. Как завороженная смотрит на Греховцева как на восьмое чудо Света.

- Идите, - вдруг подает он голос, и женщина будто просыпается.

Начинает суетливо одеваться, не забывая при этом шнырять по Герману глазами.

Только когда за ней закрывается дверь, я нахожу смелость посмотреть ему в глаза.

- Как ты узнал мой адрес?

- Это не проблема.

Ну, да. Для таких, как он, проблем вообще не существует.

- Зачем приехал?

- Собирайся, ты здесь не останешься.

- В смысле?.. – нервно хохотнув, в изумлении поднимаю брови, - думаешь, я по твоей прихоти все брошу и вернусь в город?

- Угомонись, Короткова, - проговаривает парень ровно, крутя по сторонам головой, - я забираю тебя в ваш райцентр.

- Зачем?

- Ты хочешь ночевать здесь?

Нет. Ночевать в этом доме, где двое суток на диване пролежал мой мертвый дед, мне безумно страшно. И я уже заранее знаю, что уснуть не смогу.

- Где я буду спать?

- Поехали, по дороге все расскажу.

Подходит к открытой вешалке, снимает с нее мою куртку и протягивает мне. Я бездумно принимаю одежду и начинаю одеваться.

- Возьми все документы деда и свои тоже.

- Хорошо.

Выйдя за ним на улицу, на ходу застегиваюсь и надеваю шапку. С трудом переставляя уставшие ноги, спешу за быстро удаляющейся спиной Германа.

- А ты?.. – спрашиваю, когда мы выходим через скрипящую калитку, - ты тоже ночевать в райцентре будешь? Или нет? Зачем ты приехал?

Если честно, я пребываю в некотором шоке от его внезапного появления и совершенно не понимаю, что он забыл в нашей деревне.

- Садись, - открывает дверь и ждет, когда я усядусь на теплое сидение.

- Раечка! – вдруг доносится до нас неестественно высокий голос тети Люды, - ты куда?

- По делам, - отвечает за меня Герман, - завтра вам сообщат, когда и где состоится прощание с вашим соседом.

- Хорошо… Я поняла… - наклоняется и заглядывает в салон автомобиля, - Рая, ты мне позвони, ладно?

- Да, конечно, позвоню, - обещаю я, - тетя Люда, присмотрите, пожалуйста, за домом.

- Обязательно!

Греховцев решительно закрывает дверь и, обойдя машину, садится рядом. Заводит двигатель и включает фары.

- Ты обещал объяснить… - напоминаю я.

- Что именно?

- Зачем ты приехал.

- Ты деда хоронить на местном кладбище хочешь?

- Да. Здесь мама и бабушка похоронены.

- У вас в селе ритуальная служба есть?

- Нет. Вряд ли.

- Ясно.

Что ему ясно? Мне, например, ничего не ясно. Повернувшись к нему полубоком, прислоняюсь щекой к удобному кожаному подголовнику. Смотрю на его строгий профиль и чувствую, как отступают напряжение и тревога. Вместе с этим наваливается такая сонливость, что веки становятся неподъемными.

- Ты хочешь мне помочь? – спрашиваю, подавляя зевоту.

- Ты против?

- Нет. Просто мне не понятно…

- Спи, - перебивает как обычно.

Я медленно киваю и закрываю глаза.

- Я сегодня с твоей девушкой встретилась, - зачем-то говорю ему, - она красивая.

Герман не реагирует, и я уже решаю, что не дождусь ответа, как слышу:

- Она должна была уйти до твоего прихода.

- Не ушла… Ходила по квартире в твоей футболке.

- Тебя это задело? – интересуется негромко.

- Меня? Нет, конечно. Мне плевать.

Разворачиваюсь в другую сторону и устремляю взгляд в окно. Там кромешная тьма. Ничего, кроме своего отражения в стекле там не вижу.

- Она мне не девушка, - через пару минут молчания выдает Герман.

- Сестра?

- Нет, любовница.

Это слово режет слух, и я мысленно скукоживаюсь от стыда. Потому что к своему ужасу понимаю, что этот факт причиняет мне боли едва ли не больше, чем смерть родного деда.

Боже, я отвратительная внучка!

- Разве это не одно и то же? – тем не менее, выдавливаю сипло.

- Нет.

- Для меня – да.

Примерно через час мы добираемся до гостиницы с подсвеченной неоном вывеской «Солнечный берег». При чем тут берег, я не совсем понимаю, потому что никакого водоема здесь отродясь не было. Ну да ладно.