- Герман тебя любит. А с Алисой, как выяснилось, он действительно обо всем договорился заранее.

Я демонстративно выдергиваю руку и ускоряю шаг, но Дмитрий Андреевич не отстает.

- Если у тебя есть чувства, ты вернешься.

- Нет, - вырывается у меня.

Это кричит мой инстинкт самосохранения. Я до заворота кишок хочу увидеть его, но так же до безумия боюсь снова обжечься.

- Раиса, я расскажу ему, где тебя искать. Я больше не могу мириться с тем, что он считает меня убийцей.

Дохожу до выхода из сквера и останавливаюсь в замешательстве. Бежать куда глаза глядят или вернуться к машине Греховцева?

- Я больше не хочу смотреть, как он мучается. Его мать сходит с ума от волнения, у нее проблемы с сердцем из-за этого начались.

Обняв плечи и опустив голову, иду мимо выстроенных в ряд автомобилей через стоянку. За плечом, в такт шагам, бьет по спине рюкзак.

- Объяснитесь! Выслушай его, - продолжает говорить в затылок, - а потом делайте, что хотите. Женитесь, детей рожайте… Что угодно, только верни его к жизни.

Его слова будоражат сердце. Оно, растерянное, то тревожно замирает, то начинает биться в диком припадке.

Остановившись, у черного седана, лезу в кармашек рюкзака, чтобы достать телефон. Активирую экран, смотрю на него бездумно, а сама пытаюсь привести мысли в порядок.

- Вернешься со мной?

- Сейчас? Нет.

- Тогда я буду вынужден…

- Дайте мне пару дней. Я сама приеду, - перебиваю мужчину.

- Или сбежишь?

Снова усмехаемся в унисон. Оба понимаем, что на побег мне шанса не дадут.

Да я бы и не побежала.

- Я приеду с ним поговорить через пару дней.

Дмитрий Андреевич въедливо смотрит в мое лицо через крышу машины, после чего еле заметно кивает.

- Не подведи, Рая.

- Не подведу, вы знаете.

Только свернув во двор моего дома, вспоминаю, что не зашла в супермаркет. Значит, на завтрак будут снова бублики с чаем.

Подхожу к своему подъезду и вижу сидящую на лавочке с бабулями Нелю. Изображая в воздухе нечто круглое, она со смехом что-то им рассказывает.

Вот черт!

Вообще не до нее сейчас. Появляется соблазн дать заднюю, но я не успеваю. Подруга замечает меня и, резво вскочив на ноги, быстрым шагом идет навстречу.

- Привет, - произношу нарочито усталым голосом.

- Ты офигела?! – гневно сверкая глазищами, набрасывается на меня.

- Что случилось?

- Почему на звонки не отвечаешь?!

- Я не слышала, - проговариваю недоуменно, но тут вспоминаю, что сама отключила на телефоне звук.

- Где ты была так долго?

Обычно я терпеливо сношу ее навязчивость, но сейчас она неожиданно поднимает во мне бурю протеста.

Сколько можно?! С какой стати я должна отчитываться о каждом своем шаге?

Зачем мне эта видимость заботы?

- Тебе какое дело? – спрашиваю грубее, чем рассчитывала.

Нервы как высоковольтные провода. Внутри все гудит от напряжения. Мне бы скрыться ото всех и хорошенько подумать.

- Маш, ты чего?

«Да не Маша я!» - хочется рявкнуть, но, конечно, сдерживаюсь.

Поздоровавшись с бабулями, тяну дверь подъезда на себя. Неля не отстает. Юркает за мной и, перепрыгивая через две ступеньки, пытается не отстать.

- Ты чего такая? Случилось что?

Останавливаюсь перед дверью своей квартиры.

И правда, чего это я? Неля-то не виновата ни в чем.

- Прости… - бормочу под нос, - устала…

- Так мы это поправим! – подмигивает она, указывая на торчащее из сумки горлышко бутылки вина.

- Я пас! Голова раскалывается.

- Надо расширить сосуды…

- Неля, - рычу предупреждающе, - я сказала, что не буду!

Подруга, видимо, не ожидавшая от меня такого отпора, хлопает глазами и меняется в лице.

- Ты чего? Из-за Вовчика, что ли?

- При чем здесь он? – резко выдыхаю, - да, из-за него тоже! Хватит мне его сватать! Надоело!..

- Ты ему нравишься…

Прохожу в кухню и, упав на стул, закрываю лицо руками. Неля даже не представляет, что сегодня произошло. Что сейчас творится у меня внутри. Там все воспалено, пульсирует и ноет от боли.

Сегодня Дмитрий Андреевич хорошо поковырялся в моих шрамах. Так что Неля сейчас с разговорами о своем брате как назойливая муха над кровоточащей раной.

- Ладно, я пойду, - слышатся шорох пышной юбки, стук пяток по ламинату, а следом хлопок двери.

Я не останавливаю. Пусть идет. Помириться с ней еще будет время. Сейчас же я просто не в состоянии общаться с кем бы то ни было.

Сложив руки на столе, кладу на них голову. Сердце никак не угомонится. От волнения подрагивают пальцы и сводит живот. Лежащие в кармане толстовки ключи от квартиры Германа жгут кожу даже через плотную ткань.

Сижу так не менее часа, даю себе время свыкнуться с мыслью, что скоро я снова стану Раей Коротковой. Что после того, как я вновь посмотрю в его глаза, моя жизнь кардинально изменится.

Мне не хочется, чтобы Герман приехал сам. Мне важно видеть его реакцию. Я хочу считать его эмоции. Они и станут ответом на все мои вопросы.

Резко поднявшись со стула, некоторое время борюсь с головокружением, включаю чайник, а затем заказываю себе билет на поезд на завтрашний вечер.

Ночью сплю урывками, часто вздрагиваю во сне, а потом долго не могу заснуть. Вспоминаю слова Греховцева – старшего, о состоянии его сына. Мне кажется, я все эти месяцы на расстоянии его чувствовала. Когда по ночам на меня нападала черная тоска, и я как наяву слышала его голос.

Нам, как минимум, необходимо поговорить. А дальше… дальше я не знаю.

Утром звоню в кафе, чтобы предупредить, что меня не будет несколько дней. Пока так. А потом набираю Нелю. Приходится соврать о болезни несуществующей бабушки. Иначе она бы лично примчалась пытать меня.

Подруга заметно расстраивается. Тут же прощает, беря с меня обещание у родственников не задерживаться.

Через сутки, уже ближе к вечеру я схожу на перрон родного города. Стоя среди снующих туда-сюда с багажом людей, растерянно оглядываюсь.

А позже, находясь уже на полпути, к дому Германа, я ловлю себя на мысли, что ужасно боюсь нашей встречи.

Что, если его отец неправильно все понял, что, если по каким-то причинам Герман даже не пустит меня в свою квартиру. Что, если меня снова цинично используют… А на самом деле, никто меня там не ждет.

Тяжело сглотнув, вытираю влажные ладони о джинсовую ткань.

- Здравствуйте, - обращаюсь к консьержу в холле первого этажа.

Все тот же. Кажется, Георгий.

Мужчина, оторвавшись от просмотра какого-то каталога, поднимает на меня глаза. Замерев, несколько минут просто на меня пялится.

- Раиса?

- Я пройду? – показываю пальцем наверх.

- Конечно – конечно!.. – быстро мотает головой, немного привстав со стула.

Если бы я была в состоянии мыслить разумно, то непременно задалась бы вопросом, почему охранник так странно отреагировал на мое появление. Помнится, раньше он удостаивал меня только кивком головы. И уж конечно, я не думала, что он знает, как меня зовут.

Чем ближе я к квартире Германа, тем хуже контролирую свое состояние. Выйдя из лифта на непослушных ногах, медленно приближаюсь к черной металлической двери.

Чувствуя с каждым ударом сердца болезненный укол, прижимаю кулак к груди. Во второй руке зажата связка ключей, которую мне дал Дмитрий Андреевич.

За дверью абсолютная тишина, ни голосов, ни шагов, ни музыки.

Стараясь сделать это бесшумно, вставляю ключ в замочную скважину и проворачиваю его два раза.

Герман.

Снимаю машину с сигнализации и сажусь в душный салон. Сразу опускаю стекла, чтобы не задохнуться, и лезу в бардачок за сигаретами.

Сука! Закончились.

Курю я редко, поэтому вечно забываю пополнять запас. Но сейчас до рези в груди хочется затянуться никотином. Чтобы вытравить из себя трупный запах.

Никогда к этому не привыкну.