- Доброе утро, - улыбаюсь я.

- Угу…

Кажется, кто-то не любит болтать по утрам. Ой, о чем это я? Болтать – это вообще не про Греховцева.

Мне тоже не до болтовни. Внутри все сжимается от страха и волнения. Не каждый день приходится единственных родственников хоронить.

- Не дергайся, - говорит Герман, наблюдая за тем, как я расчесываю волосы перед зеркалом.

- Я не дергаюсь.

- Я вижу.

Прячет телефон в задний карман джинсов и, подойдя ближе, становится сзади. Так близко, я кожей чувствую исходящее от его тела тепло.

Смотрит мне в глаза через отражение в зеркале и кладет руки на мою талию. Я не ожидала этого, поэтому непроизвольно дергаюсь и замираю, пойманная в зрительную ловушку.

Он не спешит. Дает привыкнуть, а затем усиливает давление своих ладоней, не переставая при этом наблюдать за мной. Коротко выдохнув, я инстинктивно напрягаю мышцы живота. Нервно облизываю губы и вижу, как темнеет его взгляд.

Боже…

- Не надо, - прошу тихо.

Герман склоняется и, прикрыв глаза, ведет носом по моим волосам.

- Я хочу, чтобы ты не нервничала, - шепчет на ухо, пуская по телу мурашки, - все пройдет, как положено.

- Да, - киваю, отводя голову в сторону, - спасибо за помощь.

Все, действительно, проходит так, как и говорил Герман. Сразу после завтрака мы возвращается в мое село. Я держусь, даже спокойно общаюсь со знакомыми и соседями, разговариваю с моей учительницей, но когда вижу, как из катафалка выносят гроб с телом моего деда, во мне будто что-то надламывается. Смотрю широко раскрытыми глазами на безжизненную бледную маску и чувствую, как по лицу струятся слезы.

Перед мысленным взором вдруг начинают мелькать картинки моего детства. Краткие эпизоды нашего с ним общения. Как мама, оставляя меня маленькую с дедушкой, уходила на работу, а он, чтобы я не мешалась под ногами, давал мне играть свою трубку. Я тащила ее в рот, а потом долго не могла избавиться от неприятного горького вкуса.

Как однажды он взял меня с собой на рыбалку, а я полезла купаться и начала тонуть. Он меня вытащил. Дал по заднице, отругал. Но ведь вытащил!

- Рай, - проникает в сознание голос Германа, а следом мои плечи обнимает его рука.

- У меня больше никого нет, - всхлипываю жалобно, - совсем никого… я одна…

- Не одна…

- Ты про отца? Он обо мне даже не знает.

Греховцев шумно выдыхает и, притянув за плечи, прижимает меня к своей груди.

Лучше бы не делал этого. Я даю слабину и, уткнувшись лбом в ткань пальто, начинаю плакать.

- Бедняжка, - слышится рядом, но я не понимаю, кто говорит.

- Совсем девчонка сирота…

- Да лучше сиротой, чем с таким дедом, - басит мужской голос.

Я задерживаю дыхание и буквально силой заставляю себя успокоиться. Ненавижу быть объектом внимания и, тем более, жалости. К тому же это деревня, в которой меня знают с рождения. Они еще год будут обсуждать похороны и моего загадочного спутника. Тетя Люда уже пыталась выведать о нем, но я прикинулась глухой и недалекой умом, потому что понятия не имею, как представить им сына губернатора.

Друг? Парень?

Ха-ха… кто мне поверит?

После погребения, мы с Германом, как положено, сидим на поминальном обеде, пока его не покидает последний сосед, и только после этого, уже вечером, выезжаем из села в сторону города.

Я провожаю глазами местный пейзаж и мысленно прощаюсь с селом. Не знаю, когда теперь сюда приеду. Погода хмурится и с почерневшего неба начинает хлопьями валить снег.

- Зима скоро, - произношу, чтобы разбавить тишину.

Герман лишь согласно кивает и включает дальний свет, потому что с каждой минутой из-за усиливающегося снегопада видимость все хуже и хуже.

- Спасибо тебе огромное.

Благодарность к нему топит через край. Его помощь неоценима. Только теперь я понимаю, что вряд ли осилила бы все траты на похороны. Даже с учетом помощи соседей и администрации.

- Я буду работать у тебя бесплатно, ничего платить не надо… - продолжаю говорить, - не представляю, что бы я делала, если бы ты не приехал.

Герман словно не слышит. Читает какое-то сообщение в телефоне, на ходу печатает ответ.

- Спасибо тебе, - повторяю упрямо.

- Останешься сегодня у меня? – вдруг спрашивает он.

- Что?.. В смысле у тебя? Зачем?

На самом деле мне понятно, зачем. И мне страшно. От волнения потеют ладони, и живот стягивает узлом.

Как отказать? Учитывая то, что теперь я перед ним в неоплатном долгу?

- Ты чего так занервничала? – усмехается он, поглядывая в мою сторону?

- Я? Нет… тебе показалось…

- Останешься?

- Может, в следующий раз? – мямлю невнятно, - у меня завтра пара в восемь.

- Завтра?..

- А завтра я убираться к тебе приду, - подхватываю с энтузиазмом, - во сколько приходить? В три ? В четыре?

- Завтра останешься у меня?

Я сильно смущаюсь. Глядя на зажатый в руках телефон, царапаю ногтем испещренный трещинами экран. Мне не понятно, что конкретно он предлагает. Какой формат отношений. Просто секс или что-то большее?

Господи… сын губернатора предлагает мне секс. Не верю. Мне ни разу в жизни не везло. Я неудачница с рождения.

- Если придет твоя… эмм… любовница? Что она подумает?

- Она не придет.

- Потому что она приходит только по расписанию?

- Потому что я отправил ее в отставку.

Остаток пути я перевариваю полученную информацию. И если с виду я спокойно поглядываю в окно, то внутри у меня бушует стихия. Порывистый ветер и переменчивая облачность. Меня то сотрясает от страха, то топит радостью.

Потому что, если отбросить все сомнения в словах Германа, я безумно счастлива.

Он мне нравится. Сильно.

Но есть один нюанс. Я не до конца ему верю. Все в его поведении говорит о том, что симпатия есть, а логика твердит, что это не возможно.

Спустя два часа, когда часы на приборной панели показывают почти десять, машина Греховцева въезжает во двор моего общежития.

Герман гасит фары, отстегивает ремень безопасности и тянется ко мне. От неожиданности я отшатываюсь, вжимаюсь спиной в сидение и распахиваю глаза.

- Боишься меня? – заломив бровь, спрашивает тихо.

- Н-нет…

Не боюсь. Это все мои комплексы.

- Это правильно, - усмехается одним уголком губ, - ты должна меня любить, а не бояться.

Я собираюсь улыбнуться его шутке, но не успеваю. В следующее мгновение его губы впечатываются в мои. Наглый язык врывается в мой рот и, как всегда, действуя нахрапом, принимается исследовать каждый его закуток.

Я стараюсь не теряться и смело отвечаю на поцелуй. Попав в ритм, облизываю его язык.

Вкусно. Боже, как мне вкусно.

По телу теплой волной прокатывается сладкая дрожь.

- Обними меня, - немного отстранившись, просит Герман и снова целует.

Я закидываю руки ему на шею и погружаю пальцы к короткостриженные волосы на затылке.

Ммм… как хорошо… голова кружится, а внизу живота нарастает неясное томление. Подаюсь телом вперед и чувствую, как в плечи врезается ремень безопасности.

Блин.

- Ра-я… - шепчет Герман, - хватит… остановись.

Я тут же замираю. Одергиваю руки и отстраняюсь.

- Прости…

Неправильно себя вела? Позволила себе лишнее?

- Маленькая ты еще для всего этого, - бормочет, ведя губами вдоль линии скул.

- Мне скоро девятнадцать.

- Маленькая…

Выдыхает через нос и откидывается на спинку своего сидения. Делает несколько глубоких вдохов и растирает лицо руками.

- Иди.

В грудь колит разочарование. Я не хочу уходить. Мне мало, я хочу целоваться и трогать его. Хочу затягиваться его запахом и слышать его грубоватый голос.

Но сказать об этом у меня сейчас язык не поворачивается.

- Пока, - бросаю тихое.

Перегнувшись, подцепляю рукой лежащий на заднем сидении свой рюкзак и дергаю рычажок двери.

- Подожди, - вдруг просит он, а у меня в груди екает надежда.