― Всё в порядке? ― забеспокоился Риваль.

Отстранившись, Анна опустилась на скамейку и кивнула. Не стоило уходить из зала, уединяться. Выглядело так, словно человек присвоила наследного Жреца. Однако он не стремился присоединиться к общему веселью, предпочитая почему-то оставаться с Анной.

Заныли плечи. У скамейки не было спинки. Сделана для удобства маршалов. Риваль сел рядом:

― Можешь опереться о меня, если устала.

― Спасибо, ― Анна прильнула спиной к чужой спине, расслабившись.

Слишком долгий вечер… Она ощущала мерное дыхание принса и тепло чужого тела сквозь ткань пиджака. Это действовало умиротворяюще, волнения отступали. И Анна запросто согласилась на предложение Риваля, не раздумывая ни секунды. Что с ней было не так?

― Я обязан больше узнать о Земле, ― проговорил Риваль, отвлекая Анну от самобичевания. ― Познакомиться с человеческим укладом, с традициями и как… ― запнулся, не закончив предложение. ― Планирую полететь на твою планету после окончания курса.

― Ты говорил, что уже бывал на Земле.

― Да, но совсем недолго. И не успел ничего узнать или увидеть. Люди показались мне тогда суетливыми и шумными. Исполнив долг, я хотел поскорее вернуться домой и ни о чём не думал, ― прибавил с ноткой грусти. ― К сожалению, мы не сможем встретиться с тобой на Земле по политическим соображениям.

Анна хмыкнула:

― Ты и без меня не соскучишься. Люди обожают обхаживать власть имущих, ― внезапно вспомнила о своей маленькой подруге. ― Но если и правда соберёшься, то возьмёшь с собой одну маршал? Она родилась без крыльев и очень хочет посетить мою родину. Зовут Сарая, племянница наставника Притокалиора.

Риваль от чего-то рассмеялся.

― Что тебя насмешило?

― Ты звала себя эгоисткой. А что в итоге? Беспокоишься об этой девочке, об Асс и обо мне.

Он повернул голову, Анна тоже развернулась, так что они соприкасались только плечами. Встретились взглядами. Анна сердито сощурилась и отвернулась обратно.

― Может я просто в доверие втираюсь, чтобы всадить в спины пару ножей, ― проворчала она. ― Начну с тебя, готовься.

― Кто же о таком предупреждает? ― произнёс Риваль насмешливо.

Ответ не последовал. Воцарилась тишина, заполняемая пением и шумом веселья, что доносились из зала.

Краем глаза Анна заметила безбородого Деда Мороза, прокравшегося в здание с мешком на перевес. Кто бы предположил, что вечно хмурый консул мог быть таким чудаком? Вероятно, в детстве он хотел радовать людей, но судьба распорядилась иначе.

― Мне нравится твой цвет волос, ― проговорил Риваль. ― Я размышлял, какие краски нужно смешать, чтобы получить его.

― Когда попадёшь на Землю, то поймёшь, что мой цвет самый обычный и довольно распространённый.

― Принсы рождаются беловолосыми. Но ты ведь не красишь свои волосы, даже если они похожи на другие. Почему?

― Предпочитаю не выделяться.

И снова смех. Анна рассердилась и столкнула Риваля в сугроб. Тоже начала хохотать, глядя на его озадаченную физиономию и причёску с ворохом снежинок, застрявших в локонах. Принс поднялся, отряхиваясь.

― Как погибли твои родители, Анна? ― спросил он напрямик.

Смех Анны оборвался на самой высокой ноте. В зелёных глазах замелькали картинки прошлого. Пришло осознание: если расскажет, то всё закончится прямо сейчас. Риваль увидит её истинное лицо, отвернётся от человека и будет прав.

Этот покой на сердце исчезнет ли он вместе с наследным Жрецом? Анне не нужно было воображать чужое осуждение. Она хорошо была с ним знакома. И даже этой неприятной эмоции не исказить прекрасного лица. Можно промолчать, оттягивая момент, в надежде, что тот не наступит никогда. Анна была не обязана всё о себе рассказывать.

Но она не хотела лгать Ривалю. Ему пора было перестать считать Анну хорошей. И узнать, что все вокруг не совсем ошибались на счёт человека. Единственный друг в Космической Академии… Что ж, он уже подарил ей массу приятных воспоминаний. Стиснув ткань юбки, Анна начала:

― Родители умерли, когда я была совсем мала. Если спросишь у Колина, он скажет, что они разбились на воздушном катере. И меня в том убеждал. Смотрел мне в глаза, как ты сейчас, и лгал, стараясь уберечь, однако не догадывался, насколько это бесполезно.

Риваль опустился на скамейку, внимая каждому слову. Анна спрятала взгляд за опущенными ресницами:

― У моей семьи был большой дом. В ту ночь Колин ночевал у друга. А меня мучил кошмар. Навязчивый ужас того, как меня душат чьи-то большие руки. До сих пор он снится мне, не позволяя забыть. Ведь в то утро я проснулась на пепелище. От дома не осталось даже каркаса, всё обратилось в серый прах. Он заменил сгоревшую пижаму.

Смокнув, Анна встала и отвернулась от собеседника, встав к нему боком. Откровение теребило не зажитые раны, что засаднили словно свежие. С усилием она продолжила:

― Меня охватил шок, и я ни разу не упомянула о случившемся. Каждый раз, как пыталась заговорить об этом, парализовал страх. Брат счёл, что я утратила память из-за невозможности принять содеянное. После всего Колин продолжал заботиться обо мне. Я убила наших родителей, но он это намеренно скрыл. Какой омерзительной я должна была ему казаться. Как сильно Колин должен был возненавидеть меня. Но ничего из этого не произошло. Я не заслужила любви брата, однако он оставался добрым. Разве это не жестоко? Нам было не с чем прощаться и нечего хоронить. И некому оказалось проклясть тот день, когда я родилась.

Каждое слово Анна произносила ровно без эмоций, считая, что не имела на них право в данном вопросе. Разве убийцы скорбели о своих жертвах? А жалеть себя Анна не собиралась. Только в груди появилась ноющая боль.

Сейчас, ещё секунду, и наберётся смелости, чтобы взглянуть Ривалю в лицо и принять все обвинения. У неё получится проявить стойкость. Но как же давно Анне не было настолько страшно, даже все звуки исчезли из мира. Становилось нечем дышать. Наконец подняла глаза и увидела плачущего Риваля.

― Это не твоя вина, ― прошептал он сквозь слёзы.

В жуткую тишину ворвался гром и почти сшиб Анну с ног, заставив пошатнуться. Били часы, привезённые специально для праздника. Двенадцать ночи по земному времени. Наступал 2222 год.

― А кто же тогда виноват? ― спросила она глухо.

― Никто.

Он уткнулся лбом в плечо Анны, не то разбивая, не то собирая её сердце обратно. А может, первое было неотделимо от второго или следовало одно за другим. Анна коснулась края ленточки принса, та оказалась приятной на ощупь.

Последняя маска сорвана. Почему же наследный Жрец ещё здесь? Сидел рядом с чудовищем, рождённым с предназначением нести смерть. Неужели не понимал, что она натворила? Не видел, кто Анна такая?

― Нет причин жалеть меня. Я заслужила презрение.

Риваль выпрямился, слёзы высохли на бледных щеках:

― Ты была малюткой. Что ты могла сделать?

― Не рождаться, ― сухо и зло ответила Анна, просто само вырвалось.

― Прозвучит эгоистично, ― сказал он. ― Но я бы этого не хотел.

Анна села обратно на скамейку, прижав колени к груди и обхватив их руками.

― Альворати нуждаются в тебе, Риваль. Ты носитель веры в Жизнь. Я же творю лишь хаос. Поступила в КА с помощью трюка, не испытав за это и капли стыда. И разве имела я право выходить на арену и участвовать в Битвах? Я не сражалась в полную силу, даже когда побеждала. Делаю странные одолжения наставнику, лишь бы не потерять его расположение. Использую твоё влияние исключительно для личной выгоды. Продолжаю цепляться за пребывание на Ни Мория, даже осознавая, насколько не заслуживаю тут находиться. Видишь, я полностью испорчена.

― Рассказать тебе, что я на самом деле вижу?

Погружённая в мрачные мысли, Анна промолчала. Риваль продолжил:

― Я вижу несправедливую систему МЕЦ. Ксенофобию по отношению к людям. Невероятный дар, достойный признания. И альворати, которым ты нравишься, равно как нравишься мне, Анна.

Услышав всё это, она оторопела. Наследный Жрец обладал исключительной способностью выворачивать всё наизнанку.