Последняя фраза прозвучала разочарованно? Анна обратила лицо к президентке и поинтересовалась сдержанно:

― Раз вы уже всё про меня решили, я могу идти?

Тикс недоверчиво усмехнулась, будто ожидала совсем иной реакции на свою слишком уж очевидную провокацию.

― И всё же, ― продолжила она, ― по-настоящему жалкой личности ни за что бы не удалось сблизиться с наследным Жрецом Арктура и будущей Императрицей Проксима. Вы совсем не так просты, как кажетесь, и играете со мной столь искусно и ловко.

― Я не в ответе за выбор других альворати, ― по привычке использовала слово из общего языка.

Анне было неловко. Ей не хотелось сидеть здесь и разговаривать с президенткой.

Тикс поднялась и приблизилась к письменному столу, прислонившись к нему:

― Вся эта история выглядит до жути банально. Ничем не примечательная девушка хочет освободить брата из тюрьмы и готова пойти на что угодно. Случайно данная девушка оказывается обладательницей разрушительной силы, и многие жаждут получить такую союзницу или солдата в свою армию.

― Вы пытаетесь сказать, что вселенская война неизбежна?

― На самом деле мне всё равно, насколько вы недальновидны и наивны, Анна. Я подарю вам шанс получить желаемое, ― она намеренно проигнорировала вопрос.

― Мой брат? ― Анна тоже встала.

Их глаза встретились. Только теперь Анна заметила, что у Тикс они бирюзовые с редкими бликами на поверхности.

― Томится на Плутоне, и только от ваших действий зависит, насколько долго это ещё продлится, ― серьёзно прибавила президентка.

― Я не играю по чужим правилам. Неважно, кем вы меня считаете, насколько сильно оскорбите. Пустословие не красит вас, госпожа президентка. Мысли я читать не умею, и у меня нет причин принимать каждое ваше слово на веру.

Тикс выглядела потрясённой:

― Теперь ясно, что именно они в вас нашли. Видите ли, Анна, во вселенной у людей нет друзей. Построив Врата в этой планетной системе, арктуриане отдали нас на растерзание другим расам. Вы не удивлены. Сколько же вам уже известно?

― Недостаточно, чтобы хотеть иметь к этому отношение.

― И вас нисколько не коробит, насколько несправедливо поступили с нами, так называемые, «высшие» разумные существа? То, во что они превратили людей, став виной множества трагедий, свершившихся на Земле и вне её. Лицемеры, продолжающие относится к нам как к…

― …космическому мусору. Да, я всё это уже слышала, ― равнодушно отозвалась Анна. ― С моим братом тоже поступили несправедливо, но не инопланетяне, а другие люди. Прикажете мне ненавидеть всех? Причин для этого найдётся предостаточно.

Тикс была недовольна подобным ответом.

― Мы ещё вернёмся к этому, ― заверила она и качнула головой. ― Можете идти, но прежде.

Засунув руку в карман брюк, вынула металлическую прямоугольную капсулу и протянула Анне. В таких устройствах сохраняли отпечатки реальности ― дорогая и редкая вещица. Немного замешкавшись, Анна всё же взяла предмет.

― До свидания, Виктория, ― попрощалась она, удаляясь.

Спуск вниз оказался быстрее, чем подъём или Анне так показалось. Было приятно ослабить контроль над своими мыслями. И она поняла, почему аппарат президентки располагался не на одном с ней этаже. Кто был способен выдержать непрестанное вторжение в свою голову? Виктория не спрашивала разрешения или же вовсе не могла это контролировать.

В гараже другой автомобиль приятного жёлтого цвета пригласил Анну в кабину, распахнув заднюю дверь. Управление на автоводителе.

Анна забралась на сидение и повернулась к окну. Такой знакомый и одновременно чуждый пейзаж. Прогуливающиеся люди, вывески и рекламные щиты на родном языке. Иной воздух, далеко не такой чистый, как на Ни Мория, полный запахов пыльцы. Ведь наступила весна.

В сжатой ладони лежала капсула. Предмет немного нагрелся, был довольно тяжёленьким для миниатюрного размера.

Будни Анны скоро изменятся. Вместо посещения столовой походы в ближайший супермаркет, вместо учёбы праздная лень. Больше не нужно выделять время для сна, ведь спать можно хоть целый день. И всякое общение вновь ограничится Сетом. Её жизнь всегда была настолько унылой до поступления в Космическую Академию?

Машина миновала половину города, резко стемнело, хотя ещё не наступил вечер. Небо завесили тёмные, располневшие от влаги тучи, и вскоре по стеклу забарабанил дождь. Анна смотрела на него как заворожённая, прислушиваясь к мерному стуку капель. Она совершенно точно теперь на Земле.

Наконец достигнув пункта назначения, автомобиль остановился. Анна ступила на каменную брусчатку, сразу очутившись под крышей. Та появлялась перед входом в здание, когда погода портилась. Волосы начали кудрявиться от влаги, пропитавшей воздух. Анна накинула капюшон и поторопилась внутрь.

Поднявшись на лифте, отперла дверь с помощью ключ-карты. Привычные движения казались в новинку. Так как Сет не был собакой, он никогда не прибегал на шум, просто определяя посетителя по запаху. Анна прошла в спальню. Дог устроился на кровати, положив голову на лапы. Он перевёл взгляд на подругу, как только та вошла. Чемодан и сумка лежали тут же на полу.

― Смотри, что мне дала Виктория Тикс, ― опустившись рядом с другом, Анна показала капсулу. ― Как думаешь, что внутри?

― О чём вы говорили?

― О том, какая я никчёмная, но при этом очень нужна госпоже президентке для осуществления её планов. Давид ушёл?

― Сразу же, как принёс вещи. Выглядел нервным. Кажется, ему не по душе не только ты, но и нынешняя глава государства.

Анна хмыкнула, разжав ладонь, не сводила глаз с капсулы.

― Как же её открыть…

Взгляд наткнулся на узкую выемку посередине, разделяющую предмет напополам. Схватив, она повернула. На одной из сторон сомкнулись прежде незаметные линии и засветились белым, затем заставив половину комнаты преобразиться.

Светлые обои, деревянный пол и низкий потолок теперь переходили в металлическую коробку. Посередине единственный предмет мебели ― железный стул, припаянный к полу. На нём сидел человек. Мужчина с длинными до плеч спутанными русыми волосами и короткой неряшливой бородой. Он низко склонил голову. Толстые магнитные наручники обхватывали исхудавшие запястья. Ноги босые с обгрызенными ногтями. Одежда простая: хлопковые штаны и рубаха. Обоняние Анны защекотал запах мыла, пота и металла.

― Подними голову, ― велел равнодушный жёсткий голос.

Заключённый выпрямился, резким движением откинув волосы назад. Серые глаза обычно такие лучистые потухли. Они глядели в пустоту, ни на чём не фокусируясь. Казалось, будто всё происходящее было для мужчины лишь дурным сном. Иссохшие губы прокусаны до крови, заживала свежая рана. Щёки запали. Прежде подтянутое и стройное тело отощало.

Потому Анна едва узнала Колина, хоть они не виделись всего четыре года. Брат сидел перед ней, только руку протяни. Анна слышала его мерное дыхание. Ресницы всё такие же длинные и едва заметные. Неизменные черты размывались как картина, на которую пролили воду, оставляя лишь слабый отпечаток прошлого. Этот осунувшийся и сломленный человек просто не мог являться её старшим братом.

Согласно существующему закону, Колину было не суждено выбраться из тюрьмы. Приговор к пожизненному заключению в камере с полной изоляцией невозможно обжаловать, не в этом случае. Это был вечный карцер с запретом на связь с внешним миром, любые новости и письма. Но дозволялось заниматься творчеством, спортом и даже читать книги. Однако это всё не имело смысла для человека, обречённого умереть наедине с собой без всякой надежды и цели.

Слёзы просились наружу, но Анна не давала им волю. Потому что у неё всё хорошо, потому что не мучилась, в отличие от Колина. Она не была способна понять трудности брата, лишь неотрывно глядеть на блеклую восковую фигуру, в которую тот превратился.

― Передай привет сестре, ― вновь зазвучал посторонний голос. ― Это послание для неё.

В один миг Колин ожил, встрепенувшись. В его потухших глазах что-то шевельнулось.