— Я ищу Пенни Рояла, — сказал я.

— Тогда почему бы тебе не отвалить в свое Государство?

— Представь себе, — предложил я, — что я очень глупый субъект, у которого достаточно оружия, чтобы размазать тебя и твой корабль тонким горячим слоем по этой каменюге, и скажи, где сейчас Пенни Роял.

Отвернувшись, женщина вызвала по радио кого–то из членов своего экипажа:

— Что думаешь?

— Какой–то недоумок из Государства ищет Пенни Рояла — и проблем на свою задницу, — ответил ей мужчина.

— Заметь, недоумок на государственном истребителе.

— Ну да.

— Я не считаю, что ты глуп, — ответила капитан уже мне. — Ты не позаботился проверить свои источники информации вне Государства, так?

— А какое это имеет значение?

— ИИ лгут, — заявила она.

Это не стало для меня новостью, во время войны я кое–чему научился. Да, информация о Пенни Рояле часто оказывалась под запретом. Но сейчас — зачем врать спустя сотню лет?

— Дальнейшие объяснения последуют? — поинтересовался я.

— Что мне ему сказать? — спросила женщина своего товарища.

— Правду — не думаю, что он явился за утилем.

После долгой паузы Мона обратилась ко мне:

— Значит, так: несколько десятков лет назад Пенни Роял попал на зубок какой–то технике Чужих и был размолот в кашу. Услышав про это, мы явились сюда посмотреть, не найдется ли что полезное, но тут все еще шел слишком плотный трафик сигналов и автоматические защитные системы были слишком активны. Позже сюда прибыл дрон по имени Амистад, собрал Пенни Рояла заново и увез его на планету Масада. Там этот дрон за главного, а Пенни Роял у него на подхвате.

Я так и сел с разинутым ртом. Все мои усилия, все накопленные знания, все взятые на себя риски, позволившие мне зайти так далеко… и ничего. Пенни Ролла здесь нет. Я чувствовал себя глупцом, я был жутко разочарован, мне хотелось кричать. А еще — отвергнуть то, что мне сказала женщина, только ведь очевидно, что ИИ тут нет, и зачем бы ей лгать? Но миг отчаяния прошел, и я вновь начал мыслить ясно.

Теперь я понимал, почему информацию об этих событиях утаивали; почему я узнал о них только сейчас. Пенни Роял — по законам Государства — виновен в массовых убийствах и за свои преступления должен быть уничтожен. Государственные ИИ решительно утверждали: наказание за убийство — смерть, без всяких исключений. Они не желали, чтобы кто–либо узнал: Пенни Роял соскочил с крючка. Вот и подтверждение слов Силака в виртуальности перед моим воскрешением: ИИ Государства не выполняют собственных законов насчет казни убийц. И еще я сообразил, отчего так просто оказалось получить у Изабель координаты этого места и почему я чувствовал тогда, что она что–то скрывает. Она знала, что Пенни Рояла тут не окажется, и, ясное дело, не видела причин отговаривать меня от бесплодного похода.

— Флейт, — выдавил я, — задний ход.

И посмотрел на Мону:

— Спасибо за откровенность.

Она явно испытала облегчение, увидев, что я действительно улетаю, и теперь ее одолевало любопытство:

— А почему ты хочешь найти Пенни Рояла? Большинство здравомыслящих людей предпочитают этого ИИ избегать, а ты вроде не выглядишь сумасшедшим.

— Месть, — ответил я. — Я хочу уничтожить Пенни Рояла.

— Он убил кого–то, кого ты знал?

— Он убил многих моих знакомых. Я был на Панархии, когда он разбомбил мою дивизию.

— Но на Панархии не выжил никто, — ошеломленно проговорила женщина.

Я раздраженно посмотрел на нее, надеясь, что к моменту моего возвращения в Государство данная историческая неточность будет замечена и исправлена с учетом моего воскрешения.

— Ладно, собирайте свой утиль, — буркнул я. — Полагаю, вы избежали встречи с местным дроном?

— Мы… подключи к нему питание — и в мгновение ока окажешься мертв вместе со своим экипажем и кораблем. Пока он там разберется, что война окончена…

— Отлично, — ответил я. — Флейт, отрубай связь.

Пока мы медленно отходили, я предавался унылым размышлениям. Если Пенни Роял вновь перешел под юрисдикцию Государства, мои шансы прикончить его падают ниже плинтуса. Я уже изучал Масаду, когда собирал информацию о капюшонниках. Когда обнаружилось, что местные уткотрепы — потомки эшетеров, Государство весьма заинтересовалось этим миром, поскольку эшетеры были одной из предположительно мертвых древних рас. Тамошний хранитель, Амистад, был повышен до статуса планетарного ИИ, а потом по каким–то причинам низведен до обычного стража. Тем не менее он остался боевым дроном. После его прибытия один из уткотрепов при помощи передовых технологий получил высокий статус разумного. Мне встречались также слухи об опасных джайн–технологиях и драколюдах — куда ж без них. В общем и целом, дела обстояли, мягко говоря, не слишком хорошо, поскольку Масада находилась под пристальным надзором Государства, и я не сомневался, что на страже там стояла серьезная военная техника. Плохое место для того, чтобы являться туда «с мечом», а значит, мне еще предстоит много думать и планировать — вот почему то, что сказал я, было безумием:

— Флейт, там дрон–убийца. Иди к нему и погрузи его в люк боекомплекта.

— Дроны–убийцы опасны, — заметил Флейт.

— Охота на черный ИИ тоже опасна, однако ее ты не комментируешь. — Я почувствовал, как включились рулевые движки, меняя курс, и, когда Флейт не ответил, продолжил: — Война окончена, Флейт, ты запрограммирован на подчинение мне, и тебе не грозит никакая опасность со стороны дрона, изготовленного похожим на прадорского паразита.

Я говорил, сам себе удивляясь. Что я делаю? Да, есть вероятность, что дрон, даже не активный, содержит информацию о Пенни Рояле. Но порыв забрать его с собой имел иные корни. Этот механизм выглядел в точности как дрон–убийца, сопровождавший силы самообороны Джебеля Кронга на планете Дюрана. Возможно даже, это тот самый дрон. Похоже, побуждение мое являлось искаженной попыткой возвратить прошлое.

После долгого молчания Флейт ответил:

— Это атавистический страх в двух аспектах.

— В двух аспектах?

— Да.

Я пожал плечами и прекратил разговор. По крайней мере, мой корабельный разум сумел отнести войну к прошлому. И я переключил внимание на экран, сфокусировавшись на дроне.

Мурашки побежали у меня по спине — а я ведь не прадор. Реакция эта, скорее, была связана с растущим отвращением к ощущению повсеместной «знакомости», переходящему в крайнее неприятие совпадений. Объект быстро приближался, и, судя по пронзительному скрежету, загрузочный люк нашего корабля уже открылся. Дрон на миг исчез из виду. Потом Флейт любезно обеспечил меня альтернативным изображением: я видел, как наше судно маневрирует, становясь открытым люком к дрону, втягивает его внутрь — и люк закрывается. Я прекрасно понимал: дело я затеял опасное, но мне казалось, что я спасаю боевого товарища, даже если выяснится, что дрон — всего лишь безжизненная железная змея.

А несколько минут спустя обнаружилось, что он отнюдь не безжизненный: по всему кораблю завыли сирены, и Флейт сообщил:

— У дрона водородная бомба.

Трент обвел взглядом ряды теснящихся на берегу домов на сваях, потом оглянулся на Панцирь. Подходящее название для места, построенного в основном для людей — «моллюсков», но населенного подонками с Погоста. Они предпочитали говорить «Панцирь–сити» — подчеркивая скорее свой оптимизм, чем реальное положение вещей: большой вопрос, могла ли эта дыра называться городом.

— А ты, приятель, похоже, увяз по шейку, верно? — пробормотал Трент, обращаясь к самому себе.

Его хозяйка завершала процесс превращения в монстра. Она убила и съела Габриэля. Трента тошнило от одной только мысли об этом, он чувствовал себя угодившим в какой–то параллельный мир. Тогда, в арсенале, он нашел потом останки: потеки засохшей крови на полу, парочку внутренних усилителей, обрывки неудобоваримой одежды и аккуратную горку тщательно обглоданных костей. Наверное, даже капюшоннику не под силу было разгрызть укрепленные керметовой ламинацией кости.