— Привет, Мона, — сказал он. — Давненько не пересекались.

— Точно, — ответила она, — и, чтобы тебе зря времени не терять: нет, я не собираюсь договариваться о разграничении территорий поисков и не стану обеспечивать тебя какой–либо информацией. Если хочешь узнать что–то об этом месте, лучше заключи сделку с Джоном Хоббсом. Мы здесь закончили — пока, по всяком случае, — и уходим.

Он кивнул, вроде бы соглашаясь, и заявил:

— Я тут не за утилем.

Мона мгновенно открыла приватную линию в «форсе» и, блокировав связь с Блайтом, обратилась к Гарету:

— Ты это слышал?

— Да. Силовые поля и пушка наготове.

— Тогда зачем ты здесь? — спросила женщина уже Блайта. — Надеюсь, ты не расширил дело.

Не так уж и редко какой–нибудь собиратель начинал беспредельничать и переключался на пиратство, хотя Блайт, казалось, был не из таковских.

— Нет, — откликнулся тот, — у меня тут пассажир, которому, насколько я понимаю, нужна информация обо всех, кто в недавнем времени являлся сюда. Я сказал, что спрошу, но он все равно уже на пути к тебе.

На пути ко мне?

— Мона, — сообщил по закрытому каналу Гарет, — поля только что свернулись, и пушка отключилась.

— Грузите возки в клеть, быстро! — крикнула Мона четверке, все еще копавшейся в «Атриуме».

— Вот дерьмо, — охнул Таннер.

— Что такое? — Капитан направилась туда, где стояли Таннер с Ионой. Мужчины уставились на возок с големами — и когда Мона посмотрела туда сама, то поняла, что возглас имел смысл. Пять скелетообразных големов, лежавшие грудой, точно бревна, на заднем краю грави- возка, сейчас медленно высвобождались из «объятий» друг друга — самый верхний опустил ногу на возок и уже слезал. Пять гладких керметовых черепов приподнялись, с любопытством озирая окрестности горящими темно–синими глазами.

— Кто твой пассажир, Блайт? — резко спросила Мона.

— Что–то в грузовой клети, — вмешался Гарет, заглушив ответ Блайта.

— Что?

— Не знаю — камеры просто вырубились, а кое–какие приборы, наоборот, активировались.

Мона включила передатчик скафандра:

— Всем немедленно вернуться на корабль! Как можно быстрее!

Повторять приказ не пришлось: четверо людей тут же побежали к выходу — только в условиях низкой гравитации мучительно медленно. Мона бросилась к скутеру, взлетела в седло и направила машину наружу. Четверо членов ее экипажа исчезли из виду, но тут послышался крик Ионы, а за ним — проклятья Таннера, в голосе которого звучал ужас. Капитан остановилась, решив вернуться в лабиринт туннелей и оттуда — к одному из других выходов, ближайший из которых находился в двадцати восьми милях отсюда. Но потом придется еще добираться до корабля… Задержавшись, она вернула «форс» к ответу Блайта на ее вопрос.

— Хотелось бы мне сказать, что бояться нечего. Но, хотя никто из моего экипажа пока серьезно не пострадал, не знаю, сколько еще это продлится. — Вид у Блайта был виноватый. — Еще мне хотелось бы помочь тебе выбраться отсюда в целости, но никакого совета я дать не могу. Мы все бессильны.

Темнота заполнила туннель — темнота, полная кинжалов. Все големы сползли с гравивозка и теперь стояли ровной шеренгой — как отряд, готовый к смотру. Косяк остробоких обсидиановых рыб хлынул в «Атриум»; за каждой из рыбок тянулась серебристая нить. Потом будто кто–то потянул нити, собрав их в пучок, а рыбок — в тесную кучку, и масса сгустилась в одну черную неровную глыбу, которая принялась отращивать шипы, и вот уже с пола на серебряном стволе поднимается хорошо знакомая, растущая фигура Пенни Рояла.

Экран лицевого щитка Моны рассыпался под натиском статических помех, на проекционном дисплее замелькали странные символы. А потом что–то с почти слышным лязгом вклинилось в ее «форс». В сознании начали прокручиваться минувшие события — прокручиваться каким–то образом, совершенно чуждым человеческой памяти. Мона почувствовала, как тщательно, во всех подробностях, изучается ее короткая беседа с Торвальдом Спиром.

«Так вот как я умру», — подумала женщина.

Что–то злобное восстало в ответ, но нечто иное, спокойное и необъятное, окутало злобу непроницаемым коконом — и все отключилось.

Направив скутер прямо на рыбойника, Трент вытащил пульсар. И сразу почувствовал себя дураком — особенно услышав многочисленные вопли с причалов. Но убирать оружие он все равно не стал. Рыба высунула из воды голову; Трент воспринял это как вызов и еще больше прибавил скорость. Чудище убрало язык, захлопнуло трехстворчатый рот и, опустив растопыренные плавники, нырнуло.

Проклятье.

Трент рванул рулевой рычаг, круто развернув скутер и подняв тучу брызг. И помчался прочь от того места, где исчез монстр, заметив в глубине поднимающуюся черную тень. Рыбойник вырвался на поверхность, и Трент, вновь развернувшись, всадил в массивное зеленовато–серое тело половину обоймы. Рыбина снова плюхнулась в воду, подняв гигантскую волну, чуть не опрокинувшую машину, и ринулась на противника — с разинутым ртом и мечущимся взад–вперед языком. Два события произошли одновременно: огромный, налитый кровью глаз уставился прямо на человека, и прямо перед ним вырос край плавучего причала. Трент опустошил обойму, целясь точно в жуткий глаз, после чего, крутанув руль, врубил задний ход. А в следующую секунду он обнаружил, что летит вверх тормашками и вот–вот шлепнется в воду.

На миг глубина поглотила его, затягивая, но человек вырвался на поверхность и тут же перезарядил пульсар, гордясь тем, что ему удалось удержать оружие. Трент поплыл, озираясь в поисках рыбины, но увидел только, как выныривает и выпрямляется — спасибо гироскопам — его скутер. Мужчина повернул к ближайшему причалу. Рыба была там. Погруженная в воду лишь наполовину, перекосившая своим весом плотик пристани, конвульсивно подергивающая дрожащими плавниками. В передней части окровавленного черепа не хватало солидного зеленого куска.

«Готов», — подумал Трент, радуясь тому, что пришлось окунуться — а то ведь он, стыдно сказать, со страха обмочился.

От берега уже спешила смешанная группа «моллюсков» и обычных людей. Бегущий впереди нес бухту троса и крюк. Тренд забарахтался, вообразив на миг, что все это предназначается именно ему. Но когда толпа добралась до рыбойника, «моллюск» всадил крюк в затылок рыбины, а остальные совместными усилиями полностью выволокли добычу из воды. На причале суетились и другие «охотники» — со всевозможными режущими инструментами, корзинами и сумками. Конечно, этот колосс — прекрасный источник пищи, а голод тут не редкость. Трент тихонько фыркнул, убрал пульсар и погреб к все еще работающему на холостом ходу скутеру. Взобравшись в седло, он направил машину к другому, полупритопленному концу причала, заглушил мотор и размотал швартовочный трос. Кто–то принял брошенную петлю и накинул ее на причальную тумбу, потом протянул руку и помог Тренту перепрыгнуть на берег. И только тогда тот узнал «помощника» — и понял, насколько он опасен. Ему не пришлось искать продавцов — мафия сама нашла его.

— Впечатляюще, — хмыкнул высокий бледнолицый тип, за спиной которого обнаружился скелетообразный голем.

Трент уставился на диковинное создание. Полированные кости голема украшали яркие геометрические узоры, так что выглядел он как какой–нибудь артефакт, добытый в гробнице, воздвигнутой индейцами майя. Был он крупнее обычного, оснащен тяжелыми суставными движками и незнакомыми Тренту усилителями конечностей. Тело голема казалось раздувшимся из–за множества выглядящих почти органическими приспособлений. И походил голем скорее на какого–нибудь великана с содранной кожей, чем на серебристый скелет.

Рука Трента потянулась к оружию, но голем оказался быстрее. Он рванулся вперед так, что воздух, казалось, сомкнулся с хлопком на том месте, где он был только что, — и вот уже твердая рука стискивает запястье Трента, а тихий голос шипит ему в ухо: