— Ну и ты будь здоров, добрый молодец, — хихикнула незнакомка, кокетливо теребя косу.

— Кто ты, красавица? И откуда взялась, если только что тебя видно не было?

— Так видно не было, а я была, — вновь захихикала она. — Невелика премудрость — спрятаться от тех, кто глядеть не умеет. Я — чахкля. Или дивья. Или чудь подгорная, вы наш народ по-всякому называете.

— Может, ты ещё знаешь, кто нас здесь запер?

— Никто не запирал, он не умеет, — отозвалась девушка весело и мотнула головой куда-то вбок. — Только путать да пугать и горазд.

— Он? — Спокойный разговор позволил, наконец, Титову взять себя в руки, поэтому слушал поручик теперь очень внимательно.

Подумаешь, девица ростом по колено! Главное, дружелюбная вроде бы, разговаривает, зла чинить не пытается. Да Натан на чёрта лысого был согласен, если бы тот внятно разъяснил, что в этом подвале треклятом творится!

— Бука. Он с лешаками в родстве, морочить умеет, да только простора обычно нет. А тут ему есть где развернуться, — дивья повела рукой.

— То есть это бука отказался нам являться, потому что света боится? — переспросил Титов. — А почему пришла ты, если тебе, как я понимаю, ни до нас ни до него дела нет и к его шуткам ты касательства не имеешь?

— А это потому, что кое-кто правила нарушает! — Она недовольно зыркнула в тень. Сбоку раздалось обиженное ворчание, в общем сводившееся к тому, что плевать там хотели на любые законы и ограничения.

— Какие правила?

— Середника не трогать, пока в силу не войдёт, — пояснила девушка, глянув исподлобья.

На мгновение Титову почудилось, словно бы глаза у неё — совершенно кошачьи, со зрачками-щёлочками, но наваждение как явилось, так и прошло вмиг. Хотя поручик вполне мог бы поверить, что это никакое не наваждение: после всех последних открытий это было бы сущей мелочью.

— Кто такой середник? — спросил мужчина, смутно догадываясь, что речь идёт либо о нём, либо о Брамс: просто потому, что полез этот… бука именно к ним, и других возможных кандидатов на эту роль что-то не видать.

— Бережняк, проводник, хранитель, опекун… да кто он только ни есть! — отмахнулась дивья, потом насупилась и построжела. — Послушай, я ведь тоже права никакого не имею с тобой разговоры сейчас разговаривать. Только бука любопытный и глупый. Мало того что себя без разрешения проявил, так добром бы на что хорошее, а он попугать вздумал! Полбеды, если бы не вышло, а ну как удалось? Хуже нет напасти, чем обозлённый середник, вот я и вмешалась, пока дурень этот вас не прогневил.

— Сама дура! — раздалось грозное, недовольное ворчание, и свет фонаря словно бы еще потускнел, стиснутый со всех сторон сгустившейся тьмой. — Девка безочестная да беспутная, да я…

— Нишкни! — сердито, резко, с лязгнувшей в голосе властностью цыкнула чахкля, и фонарь, мигнув, вновь разгорелся в полную силу. — А вы идите, куда шли, — она махнула рукой вперёд. — Путь верный, назад вертаться нужды нет. Бука вам больше не повредит, дойдёте миром: в этих краях тихо, почитай и нет никого. Главное только, ниже не спускайтесь, вам наверх дорога.

— Ниже? — переспросил растерянно Натан, но странной девицы след простыл.

Впрочем, поручиться, что она действительно ушла, мужчина не мог. Вдруг просто спряталась? Как она там говорила, «невелика премудрость». Тем более Титову навязчиво чудился пристальный взгляд из темноты; то ли и впрямь что-то этакое, а то ли фантазия после странной встречи не в меру разыгралась.

— Что это было? — негромко спросила Брамс.

— Ещё бы я знал, — вздохнул мужчина. — Пойдём, а то лично мне эта чертовщина уже до смерти надоела, хочется выбраться к свету и спокойно всё обдумать. Голова кругом. Будем надеяться, дивья не соврала. Испугалась? — мягко спросил он, вручая спутнице фонарь.

— Немного, скорее от неожиданности, — пожала плечами Аэлита. — Любопытно очень, кто это такие были? Неужто и впрямь — бука? Вот тот самый, которым детишек пугают? А про чудь эту подгорную я и не слышала никогда! Вот разве что помнишь сказку про мальчика-с-пальчик? Выходит, это был кто-то из их народа? Выходит, они впрямь существуют?

— И вас… тебя это не смущает? — малость растерялся Титов.

— Ну, нет причины не верить своим глазам, — легко отозвалась Брамс. — Она же ясно сказала, что они просто прячутся и для них это несложно. А ещё… ты только не смейся, ладно? Я в детстве точно видела буку, правда, никто не поверил. Он лохматый, в аршин ростом и пахнет плесенью. А еще меня когда-то русалка спасла, когда я с другими детьми на речку бегала и однажды едва не утонула.

— Погоди, ты вот это сейчас серьёзно? Ты в самом деле так спокойно рассуждаешь о сказочных персонажах, словно они действительно существуют? — осторожно уточнил Натан. — А как же научная картина мира и всё такое?

— Ну, если мы пока еще чего-то не знаем, это ведь не значит, что его не существует! Сто лет назад и автомобиль показался бы чудом, а между тем ничего волшебного в нём нет. Мне вот что любопытно: кто такой этот середник, о котором они говорили?

— Понятия не имею, но полагаю, что речь шла о ком-то из нас.

— И ещё, — продолжила Аэлита, проигнорировав ответ или вовсе его не услышав, — очень жалко, что не было возможности снять их умбру…

— Что ты имеешь в виду?

— Мне сейчас пришло в голову, что они ведь весьма необычные, вот эти существа. И значит, умбра их должна отличаться от человеческой. Что, если она имеет точно такой вид, как те, которые мы не можем объяснить? Ну в таблице, что Бобров показывал, и потом, на автомобиле с места аварии.

— Это многое объяснило бы, — кивнул поручик.

Одно дело, если такая мысль приходит в голову ему, человеку от науки далёкому и только в порядке нелепой фантазии, а совершенно иное — если подобную идею высказывает вещевичка, да еще теперь, после знакомства с букой и чудью подгорной, когда догадка эта звучала особенно здраво.

Конечно, это само по себе странно и очень нелепо — вот так всерьёз, запросто рассуждать о сказочных существах и их умбре, но… Что, и впрямь глазам своим не верить? Да и вся чертовщина, коя мерещилась в последнее время, вдруг обрела плоть и начала складываться в цельную, объёмную картину. Понять бы ещё природу всех этих событий и их подоплёку! С чего вообще началась эта мистика, если с поручиком, не склонным к экзальтации, сроду никогда подобного не происходило, а всяческих медиумов и прочую братию того же сорта Титов всегда считал в лучшем случае безумцами?

Подземелья тянулись нескончаемо, образуя целый подземный город, однако совершенно пустой. Поначалу Натан еще насторожённо зыркал по сторонам и вглядывался в тени, но потом лишь внимательно смотрел под ноги, просто на всякий случай. Переходы разбегались лабиринтом улиц, порой выводя на площади — в широкие гулкие подземелья вроде того, с которого сыскари начали свой путь, но чаще куда больше. Длинные анфилады сводчатых залов, сложенных из всё того же тёмного камня, и ни одной лестницы.

Точнее, одна попалась — высокий арочный портал, от которого в темноту спускались выглаженные временем или рукой неведомого мастера ступени, — но, памятуя предостережение чахкли, сыскари обошли её стороной. Да и без оного предупреждения они вряд ли сунулись бы туда: всё же искали выход, а не новые проблемы. Хотя любопытная Брамс, конечно, проводила лестницу тоскливым взглядом, явно жалея, что заглянуть туда сейчас не удастся.

Было совершенно неясно, кто и когда сложил эти переходы, а главное, для какой надобности? Если бы здесь кто-то когда-то жил, то остались бы хоть какие-нибудь мелочи, пусть совершенно истлевшие, но не могла же решительно вся обстановка испариться бесследно! Разве что здешние обитатели ушли, прихватив с собой весь скарб до малейшего обрывка. Или сгинули они настолько давно, что все следы съело беспощадное время. Но Титов даже вообразить не мог, сколько лет в таком случае минуло с тех пор. При столь почтенном возрасте и камень должен был хоть немного выкрошиться, хоть где-то! А он такой гладкий, словно стены сложили только вчера.