- Мы посмотрим сначала, - сказал Атос, - на процесс книгопечатания…

- Скорее книгофотографирования, - заметил Яблонский.

- Разве это открытие или, лучше сказать, усовершенствование было уже известно в ваше время? - удивился Атос.

- В наше время фотография, как нам казалось, достигла замечательной степени развития. Тем не менее книги мы не фотографировали. Об этом я узнал только вчера.

- Ну, в таком случае вы увидите нечто интересное.

Подойдя к одному из ящиков, за которым чем-то был занят его сын Павел, Атос спросил:

- Ты уже кончил свою книгу и хочешь ее печатать?

Вместо ответа юноша подал своему отцу толстый сверток, вроде старинных книжных свитков. Немного развернув его, Яблонский увидел, что он был уже покрыт рядами печатных букв.

- Но это уже отпечатанная книга! - воскликнул он.

- Написанная, - поправил его Атос. - Рукопись воспроизведена на пишущей машине. Эта рукопись и представляет собой оригинал, с которого, в любом количестве, могут быть воспроизведены фотографические копии.

- Во всяком случае, - заметил Яблонский, - мне кажется, что процесс фотографирования очень медлен.

- Чем?

- В наше, по крайней мере, время, - пояснил ученый, - мы получали световое изображение на стекле, покрытом светочувствительным слоем. Изображение это закреплялось химическим путем, затем на полученный таким образом рисунок накладывалась бумага - тоже светочувствительная, - и на ней воспроизводилась копия, печаталась при помощи солнечного света… Таким образом с одного негатива, мы могли получить за один раз только один позитив, то есть один оттиск.

- О! - воскликнул Атос. - Теперь дело много упростилось. Здесь, - он открыл при этих словах одно из отделений ящика и показал его внутренность, - помещается светочувствительная бумага - вы видите, что она в свертках укреплена на вращающихся шпильках; таких свертков можно поставить один за другим до пятидесяти в этом маленьком аппарате. Теперь, - при этих словах Атос указал на первое отделение ящика, - мы поместим перед камер-обскурой, заключающейся здесь, наш оригинал, - он укрепляется на такой же шпильке, как и свертки внутри аппарата; шпильки приводятся в равномерное движение, все сразу, при помощи часового механизма. При помощи зеркал световые лучи передаются от одного свертка внутри аппарата к другому. Лишь только оригинал начинает развертываться, как на всех пятидесяти свитках получается изображение. Развертывающаяся бумага проходит через одну камеру, в которой находится закрепляющая изображение ванна, и другую, в которой бумага становится совершенно прозрачной. Наконец, проходя через это отделение, - он указал на правую половину ящика, - свитки складываются в формат книги.

- Но позвольте, - вставил Яблонский, - хотя вы и отыскали способ получать изображения непосредственно на бумаге, но вы получаете негатив, то есть обратное изображение. Как же вы его читаете?

- С задней стороны: бумага совершенно прозрачная. Но есть и другой способ - переставить, когда воспроизводят оригинал, шрифт пишущей машины. Тогда оригинал будет иметь обратное изображение, которое в фотографии будет прямым. Но вот сейчас Павел приступит к работе.

Пока Яблонский объяснял сэру Муррею и мистеру Лекомбу, не понимавшим русской речи, устройство аппарата, Атос помог своему сыну и через несколько минут из бокового отделения ящика появился первый экземпляр книги.

Только сэр Муррей нашел в ней недостаток - и тот, по его мнению, заключался лишь в том, что не было соблюдено должной экономии в бумаге: действительно, листы были напечатаны лишь с одной стороны.

- Еще один вопрос, - поинтересовалась Вера Михайловна: - у вас есть аппараты, которые воспроизводили бы сразу не пятьдесят экземпляров, а тысячу и более?

- Нет. Зачем он нам?

- Но если книга требуется в большом количестве экземпляров?

- Так всякий, для кого она нужна, может сфотографировать ее в одну минуту. Конечно, мы всегда готовы оказать помощь. Но в общем, конечно, цель человеческих стремлений сводится к тому, чтобы не было нуждающихся в помощи, чтоб каждый был вполне самостоятелен и независим. В этом и заключается наивозможное упрощение условий человеческой жизни и взаимных отношений. Но человек не нуждается в помощи только тогда, когда он стоит во всеоружии знания. Наука привела нас в своем постепенном развитии к достижению этой желанной, отрадной простоты…

Невольно людям девятнадцатого века вспомнилось при этих словах их время, когда люди, в своем стремлении к упрощению жизненных условий, доходили до отрицания науки!..

- Теперь, - продолжал Николай Атос, - мы перейдем к осмотру различных машин, служащих для производства необходимейших предметов обихода, тканей и тому подобного. Но прежде я должен дать вам несколько разъяснений. Насколько нам известно, в ваше время не признавалось единства материи?

- Оно предполагалось, - отвечал Ябдонский, - угадывалось, но тем не менее нам приходилось иметь дело лишь с различными, простейшими формами материи - элементами, как мы их называли. Различные соединения элементов образовывали более сложные формы. Яснее сказать, мы не могли привести элементы в состояние первичной, простейшей материи…

- Мы этого достигли, - с некоторой гордостью сказал Атос, - ваши химические элементы, с которыми мы хорошо знакомы, не могли быть приведены в однородное состояние до тех пор, пока человечеству было известно только три состояния тел - твердое, жидкое и газообразное…

- Виноват, - перебил Яблонский, - в наше время уже были попытки привести материю и в четвертое состояние - лучистое.

- Знаю, - продолжал Атос, - мы теперь называем его отраженным. Но для приведения элементов в однородный вид, к состоянию первичной материи, необходимо было нарушить строение молекул, уничтожить связь их между собой, освободить атомы - то есть те единицы, из которых состоит простейшая материя, из которых группируются молекулы, характеризующие то или другое тело. Так как, по современному нам учению, атомы группируются в молекулы благодаря наполняющему промежутки между атомами электричеству или, точнее сказать, эфирообразной электрической материи, то и для возвращения свободы атомам, для приведения их в состояние первичной материи, необходимо уничтожить эту связь, растворить цемент, скрепляющий атомы. Этого мы достигаем путем погружения сложного тела в электрическую материю, - тогда молекулы распадаются на первичные атомы, и мы получаем однородную, безразличную материю…

- Теория, которая показалась бы фантастичной в наше время, - сказал Яблонский. - Но прежде чем перейти к дальнейшему, мне хотелось бы спросить вас: что вы называете электрической материей?

- Электрическая материя представляет собой соединение тончайших атомов простейшей материи. Сливаясь вместе, с более грубыми они и составляют в общем то, что мы называем первичной материей. Но тончайшие атомы постоянно стремятся перейти в более грубые, сделаться однородными и безразличными друг от друга. Этот переход одних атомов в другие и обусловливает постоянное движение в материи, то есть то, что в ваше время называлось присущей материи силой. Пока во Вселенной существуют неуравновешенные атомы первичной материи, до тех пор возможен переход движения из одной формы в другую, возможно преобразование энергии. Когда относительная разность атомов уничтожится, то материя придет в состояние абсолютного покоя. Мы можем отделить эти тончайшие атомы, то есть собрать из пространства электрическую материю и воспользоваться движением ее атомов для превращения его в тот или другой род энергии. Всякое тело, погруженное в электрическую материю, теряет связь своих молекул, атомы его освобождаются - и от нас зависит сочетать их в молекулы той или другой системы для образования нового тела. К сожалению, до сих пор мы умеем сочетать атомы первичной материи только в молекулы нескольких определенных систем. Теперь в общем вам будет понятно, если я скажу, что мы из железа можем приготовить золото и обратно, из неорганического соединения, в некоторых случаях, образовать органическое. Сейчас вы увидите в действии аппараты, производящие ткань, ту самую, которая надета на вас и на мне.