Яблонский передал в коротких словах историю своей невесты.

Тут только мистер Лекомб спохватился.

- Ба! - вскричал он. - А я-то удивлялся и не поверил своим глазам, когда заметил…

- Что?

- Как вы поцеловали руку у юнги! И как было давно не догадаться!..

- Мы теперь стоим в очень неловком положении перед вашей невестой, - заметил сэр Муррей, английская чопорность которого была задета. - Мы не считали нужным стесняться…

- Делать нечего! - прервал Яблонский.

- Конечно. Во всяком случае, я рад, очень рад. Поздравляю вас!

- Поздравляю! - спохватился и мистер Лекомб.

- Благодарю, господа. Но идемте!

Невеста Яблонского была не менее его удивлена появлением обоих ученых.

Когда утихли первые несвязные вопросы, всегда неизбежные при неожиданной встрече, Яблонский подробно рассказал все, что произошло с ними со времени разлуки.

- Когда я поправился, - передавал он, - и в состоянии был идти, мы тщательно исследовали все проходы по тому направлению, которое ведет к выходу из кратера. К сожалению, все наши попытки оказались тщетны: все подземные галереи углубляются вовнутрь Земли. После трех суток бесполезных поисков мы вернулись к нашему жилищу и решили идти на свидание с вами, чтобы сообща решить, что делать.

Со своей стороны геологи рассказали все происшедшее с ними.

После долгих обсуждений решили обойти еще раз подземную долину и поискать выхода в другом направлении, но прежде дойти до центрального прохода и, следуя по течению подземной реки, узнать, не представится ли возможности каким-нибудь способом остановить отделение углекислого газа и затем вернуться назад старой дорогой.

К несчастью, прежним путем оказалось невозможным следовать: взрыв, от которого едва не погибли Яблонский и его спутница, отразился и на центральном проходе: своды обрушились, загромоздив собой проход; река была запружена и обмелела. Потребовалась бы работа многих людей, чтоб проложить путь.

Оставалась одна надежда - напасть на какую-нибудь галерею, имевшую сообщение с одним из боковых ходов кратера.

Но сами ученые хорошо сознавали, как слаба была эта надежда…

Окончание построек. - Снаряжение «Марса» в обратный путь. - В ожидании открытия секрета Пояркова. - Думы господина Шрадера. - Прощальный обед. - Осуществление злодейского плана. - Катастрофа. - Без исхода. - Смелый план. - Баллоны. - Возвращение

Между тем, пока четверо из участников экспедиции пытались проникнуть в глубь земного шара, жизнь колонии, устроившейся в области Северного полюса, была нарушена страшной катастрофой.

Закипевшая с первым появлением солнца деятельность внезапно приостановилась, и приходилось уже думать не о новых завоеваниях в области науки и техники, а прилагать все силы к спасению собственной жизни.

Станции, заложенные в разных местах материка, близки были к окончанию. Центральные постройки около обсерватории были уже совсем готовы.

Все было предусмотрено и рассчитано так, что долгая шестимесячная зимняя ночь не казалась страшна жителям колонии. Могучая сила электричества должна была отапливать жилища, приводить в действие разнородные машины и заменять собой солнечный свет.

Предполагалось прежде для каждой станции устроить особую батарею из элементов Пояркова, но потом, в видах большего удобства, весь нижний этаж обсерватории обращен был в центральную станцию, от которой электрический ток, проходивший по проложенным в земле проводникам, передавался всюду, где требовалось его применение.

Так как с батарей «Марса» можно было взять лишь весьма незначительное число элементов, а для новых не было материала, то воздушный корабль в непродолжительном времени должен был отправиться в путь и через несколько дней доставить необходимое количество платины и других предметов, в которых нуждалась колония.

Перед отъездом Поярков, решившись совершить рейс вместе с кораблем, должен был открыть ученым свой секрет и сделать свои элементы достоянием всех.

На центральной станции, у обсерватории, было приступлено и к устройству гелиофоров, то есть приборов, которые должны были поглощать солнечную энергию и хранить ее в потенциальной форме. Устройством гелиофоров подвинулся бы к разрешению и другой из поставленных экспедицией вопросов - об изменении климата материка Северного полюса. Действительно, обладая во всякое время значительным запасом солнечной теплоты, ученые могли бы ее употреблять для повышения температуры - тем более что еще на съезде ученых в Москве принципиально был разрешен вопрос и о передаче энергии на произвольное расстояние.

Понятно, что успех окончательно мог определиться лишь после многих опытов, требовавших столь значительного времени, что приведение в действие гелиофоров должно было отложиться до будущего лета.

Зима, то есть зимняя шестимесячная ночь, представлялась временем наиболее удобным для того, чтобы разрешить третью из поставленных задач - о возможности завести, в том или ином виде, сношения с обитателями планеты Марс.

Главным деятелем по разрешению этого вопроса явился, как и следовало ожидать, астроном Жак Леверрье.

Таким образом, во всей колонии кипела оживленная деятельность, и работы шли настолько успешно, что воздушному кораблю следовало торопиться доставкой необходимых материалов.

За несколько дней до отъезда Поярков перенес часть элементов с «Марса» в назначенное для помещения батарей здание обсерватории.

Воздушный корабль находился около башни, а с его палубы был устроен переход прямо на постамент, над которым возвышалась обсерватория.

В ожидании, что на материке Северного полюса для производства всевозможного рода работ придется прибегнуть к употреблению взрывчатых веществ, на воздушном корабле находилось восемьдесят пудов мелонита, взрывчатая сила которого в семьсот с лишним раз превосходила силу обыкновенного пороха.

Однако присутствие этого страшного вещества не угрожало опасностью ни воздушному кораблю, ни его обитателям: взрывчатая сила мелонита проявляется лишь в том случае, если через массу его будет пропущена электрическая искра. При соприкосновении с огнем мелонит горит без взрыва.

Благодаря этой особенности открытого учеными вещества при обращении с ним не соблюдалось особенных предосторожностей. Мелонит предполагалось поместить во внутренности постамента обсерватории, и с «Марса», ввиду скорого отъезда, около половины его было уже перенесено в назначенное для склада место.

Во внутреннем же помещении постамента обсерватории работал и Поярков над помещением своих батарей.

За день до отлета «Марса» во вновь выстроенном здании близ обсерватории назначен был прощальный обед, после которого Поярков должен был объяснить устройство своего элемента.

Ученые с нетерпением ожидали этого объяснения, так как с приобретением нового могучего источника силы открывались новые пути для дальнейших успехов электротехники. Но особенным нетерпением и даже беспокойством отличался господин Шрадер. Чем ближе подходил срок, в который тайна воздушного корабля должна была сделаться достоянием всего мира, тем сильнее отражалось беспокойство и волнение на обыкновенно беззаботно-веселой физиономии химика.

Он целыми часами разгуливал вокруг обсерватории и около воздушного корабля, погруженный в глубокую задумчивость.

Порой возбуждение его доходило до того, что он начинал разговаривать сам с собой во время своих бесконечных прогулок.

Никто из ученых не питал особенной симпатии к господину Шрадеру, а потому ни для кого не было интересно допытываться до причин странного состояния его духа.

Если бы кто-либо мог подозревать, о чем думает день и ночь господин Шрадер, несомненно, общее равнодушие сменилось бы самым живым интересом.

К сожалению, никто не мог предполагать, что один из участников экспедиции с напряженным вниманием обдумывает план, который должен привести всех к конечной гибели!