Король был категоричен, рычал, грозно хмурил брови, но султан был непреклонен, предложив сделать перерыв в переговорах, когда оба надолго замолчали. Ричард согласился, заодно предложив сыграть, как обычно, в партию шахмат. Салах ад-Дин с удовольствием согласился, хотя когда принесли доску, король весело скаля зубы, подтолкнул меня сесть напротив султана. Тот чуть удивился, но предложил выбрать цвет. Я предложил разыграть его и вытянул чёрных.

Скажу сразу, если бы не симбионт, просчитывающей всё многообразие ходов и их последствия, я бы никогда не смог одолеть султана, он был слишком хорош. Его ходы были остры словно меч, а ловушки так хитроумны и замаскированы ложными ходами, что только благодаря полу биологическому компьютеру из будущего я одержал победу.

Причём когда я объявил мат, окружающие резко замолчали. Салах ад-Дин же прикрыв глаза, словно запоминая партию, обратился к королю, а я тут же всё перевёл.

— Не будет ли мной уважаемый брат, быть так добр, на завтрашние переговоры ещё раз привезти этого достойного юношу?

Ричард, о сияющее лицо которого можно было поджигать свечи, тут же заверил, что:

— Конечно и всенепременно, дорогой брат.

Пообедав, они продолжили, но так ни к чему и не пришли, поэтому простившись, мы тронулись в обратный путь. Король молчал всю дорогу, и только у дворца, когда приказал трём своим вассалом проводить меня до дома, довольно сказал.

— Завтра в это же время! Не подведи меня!

— Да ваше величество. Конечно, — я поклонился ему, едва стоя на месте. Попа моя приказала долго жить, превратившись в один большой сплошной синяк.

Переваливаясь словно утка, я дошёл до дома, поблагодарив рыцарей, которые меня проводили. Те лишь кивнули в ответ, возвращаясь обратно во дворец.

— Моя попа! Эрнеста, сделай что-нибудь! — я с трудом раздевшись, упал животом на кровать, а подбежавшая служанка, охая и причитая, стала таскать холодные, влажные полотенца, чтобы хоть как-то снять боль.

— Дядя дома? — спросил я её, блаженно закрывая глаза.

— Ещё не вернулся, молодой господин, — ответила женщина.

— Пусть найдут лекаря из местных, а не наших коновалов, — попросил я её, — нужно как-то облегчить боль, завтра мне нужно будет опять в дорогу.

Пришедший араб, выдал какую-то баночку с мазью и взяв деньги, ушёл. Предоставив служанке мазать мне попу, я перебрал в голове цепочку невероятных событий, которые случились со мной вчера и сегодня. У меня в планах и десятой части не было того, что произошло. Я думал, что просто узнаю новости, которые помогут мне лучше понять обстановку, для выполнения задания Папы. Заведу знакомства среди крестоносцев, но вот как-то события вышли из под контроля и встреч с самим Ричардом Львиное Сердце и Салах ад-Дином не было в моих мечтах, не говоря уже о планах. А ведь завтра была ещё одна поездка!

— «Святая Дева Мария, дай мне сил, — тяжело вздохнул я, даже в мыслях пытаясь соответствовать ребёнку тех лет, хотя конечно цепь событий того, что произошло, была невероятной. Как из этого теперь выпутываться, я не знал сам».

Дядя Джованни, когда вернулся, сначала искренен верил, что я его разыгрываю, рассказывая небылицы, но когда я откинув мокрую тряпку показал ему голую попу и спросил:

— Это я тоже придумал?

На что он закатил глаза и попросил всех святых оградить его от таких родственников, от которых не знаешь, чего ждать каждую минуту.

— Завтра ещё одна встреча, — мстительно добил я его напоследок, — утром нужно быть во дворце.

Он взмолился ещё истовей, под мои смешки, перемежаемые стонами боли.

На следующий день всё повторилось, только с одним отличием. Поняв, что переговоры в очередной раз заходят в тупик, султан предложил остаться в оазисе на ночь. Причем крестоносцев, которые прибыли за королём налегке, он предложил обеспечить едой и питьём за свой счёт. Ричард конечно согласился. Вечером же, в его палатку низко кланяясь, заглянул какой-то араб сказал, что султан хотел бы поговорить со мной. Я посмотрел на короля, поскольку формально прибыл в его свите, и тот хмыкнув, разрешил мне пойти.

В палатку, отдельно стоящую ото всех, пройдя три кольца охраны, я зашёл с трепещущим сердцем. Видеть и разговаривать с легендой арабского мира было необыкновенно.

— Великий султан, — я низко поклонился ему.

Салах ад-Дин, ещё один молодой подросток, сидевший за ним, а также около десяти советников и личной гвардии, вот и всё, кто здесь был, то есть мы практически остались с ним наедине.

— Не откажешь мне в ещё одной партии? — мягко предложил он, и я конечно же согласился.

Мы сразу же сели за доску и спустя час, я снова у него выиграл. Лицо султана не дрогнуло, и он предложил ещё. Отказывать было как-то не прилично, как впрочем и выигрывать у него, но я согласился.

Очнулся я только тогда, когда за стенами шатра стала оживать жизнь, а я, поставив очередной мат, понял, что стало светлее, не смотря на горящие вокруг нас свечи. Похоже мы просидели с ним за партиями всю ночь.

— О ездок, что мчался вскачь на верблюдице весь день

И весь вечер и всю ночь продолжал свой трудный путь!

У предгорья Арафат поклонись святым местам -

Там Муаррафу привет и Мухассабу привет.

Продекламировал я стих известного арабского поэта Абу Таммам и отодвинул доску от себя, показывая, что устал.

Лицо султана дрогнуло и он провёл по нему ладонями, словно смывая наваждение этой ночи. Затем умным взглядом посмотрел на меня, тихо спросив.

— Что такой бриллиант, делает среди западных варваров?

— Учусь великий султан, — я развёл руками, — хочу постичь весь мир. Если бы не это, как иначе я бы оказался здесь? На пороге собственного дома не понять всех замыслов Всевышнего.

Он прикрыл глаза.

— Ты можешь донести до своего дяди, с которым прибыл сюда, мою просьбу? — внезапно спросил он.

— Я могу не только её донести, о великий султан, — осторожно ответил я, — я могу и ответить за семью, если это в рамках моих возможностей.

— Мне приходится воевать на три фронта, — неожиданно признался он, — и сейчас испытываю стеснение в средствах. Я знаю твоего отца, неоднократно вёл с ним дела. Поэтому ответь, сможет ли он ссудить мне двадцать тысяч динаров?

«Сумма огромная, почти девяносто два килограмма золота, — по спине пробежал холодок, — уже не говоря о том, что договариваться с султаном, против которого идёт крестовый поход, мягко говоря не по христиански. Тут может пахнуть Папским отречением от церкви».

Я задумался. До конца навигации этого года времени было впритык, но если просит сам султан, значит у него и правда имелись проблемы.

— К сожалению этот вопрос касается не только денег, поэтому без слова отца я не могу решить его самостоятельно. Если я отправлюсь к отцу в Константинополь и спрошу его об этом лично и привезу ответ, вас это устроит великий султан? — я поднял взгляд, на ожидающего моего ответа Салах ад-Дина.

— Это в твоих силах? — удивился он.

— Я свободен, словно ветер, — улыбнулся я, сильно надеясь, что это так и есть.

— Тогда я был бы лично признателен тебе, если бы ты это сделал, — твёрдо сказал он, доставая запечатанное письмо в деревянном тубусе, — здесь мои предложения.

— Тогда я благодарю вас за игру, великий султан, — я едва поднялся на затёкшие ноги, и принял тубус из его рук, засовывая его за пазуху и затыкая там за пояс, — поспешу в шатёр западного короля, узнаю его планы и как только мы вернёмся в Акру, я отбуду.

— До встречи, — он махнул рукой, позволяя мне идти, и я кланяясь, задом вышел за полог его шатра.

— Что думаешь, Аль-Азиз? — султан повернулся к своему сыну, который неподвижно и молчаливо сидел за его правым плечом всю ночь.

— Себе на уме и опасен в будущем, вот моё мнение великий султан, — тот низко поклонился, — впрочем, как и все венецианские торгаши.

— Много ты видел торгашей, даже среди наших купцов, которые по памяти читают Коран или Абу Таммама цитируют?