Я был с ним согласен, но опять же выбора не было, нужно было только ждать.

Утром, одев самое лучшее, я в сопровождении только охраны, отправился во дворец. Свиту дяди, с болящими после вчерашнего застолья головами, брать не стал, посчитав что шести охранников будет достаточно, если по дороге ко мне возникнут у кого-то вопросы. Быстро добравшись по пустынным утренним улицам, по которым в основном двигались только рабы или слуги, быстро освобождающие дорогу моему паланкину, и низко кланяясь при этом, я вышел из средства передвижения рядом с дворцом и сев на скамейку, стал ждать, пока меня позовут. Каким же сюрпризом стало, когда из одного из коридоров вышел мой знакомый.

— Господин Джакомбо! — удивился я, поднимаясь ему на встречу, — какая встреча?!

— Доброе утро Витале, — он приветливо улыбнулся, — идём, я по поручению Папы.

Оставив охрану, я пошёл за ним. Мы шли какими-то коридорами, затем спустились вниз и вышли на подвальный уровень. Солнечных лучей сразу стало меньше, а вот мрачной атмосферы наоборот, значительно добавилось. Наконец мы дошли до одной небольшой команды с высокими потолками. Едва увидев свет свечи, из-под ног тут же с громким писком рванули прочь полчища чёрных крыс.

— Ай! — я терпеть не мог этих гадских грызунов с детства.

— Вот так и работаем, — усмехнулся он, поджигая два факела у двери, которые неровным светом осветили зал, заваленный свитками и книгами.

— Где-то здесь есть свиток, говорящий о том, что граф Танкреда Лечче является законнорождённым сыном Рожера Апулийского, а легенду о его внебрачном рождении составили для того, чтобы не подвергать его опасности, поскольку он имел права на Сицилийскую корону.

— А кто сейчас король Сицилии? — поинтересовался я.

— Он же.

— Тогда какой смысл в этом свитке? — всё ещё не понимал я.

На меня странно посмотрели, но спокойно ответили.

— За сколько ты сможешь это всё разгрести и найти его?

Я почесал затылок и оглядев небольшое помещение, которое было даже меньше библиотеки собора, ответил:

— Ну за неделю думаю справлюсь, работы тут не много, если конечно этот свиток тут вообще есть.

— А за две недели справишься? — задали мне вопрос, от которого я совершенно потерялся.

— Ну, наверно и за две смогу.

— А за три?

— Если очень постараться, то и за три смогу, — принял я условия игры, смысл которой вообще не понимал, и это сильно настораживало. Кто-то меня решил использовать в тёмную.

— А за месяц? — продолжал настаивать старик.

— Ну тут мне помощники нужны! — возмутился я, — без помощников, никак за месяц не управлюсь.

— Сколько вам нужно будет помощников господин Витале?

— Думаю не меньше тридцати, если работы на целый месяц! — я прикинул объём и назвал примерное количество людей.

— Мы дадим вам пятьдесят послушников.

— Хорошо, когда я могу приступать?

— Можете хоть сейчас, пропуск во дворец на вас заказан, мы его будем продлевать каждую неделю, пока вы не закончите работы. Помощников выделят сразу, по вашему первому требованию.

— Отлично, тогда не будем тратить попусту время, мне нужны будут писчие принадлежности, а также какая-то бумага от вас, позволяющая нанимать цеха мастеровых Рима без очереди.

— У вас будет такой документ, что-то ещё?

— Пожалуй да, — я повернулся к нему лицом, — не очень вы сеньор Джакомбо похожи на простого монаха-учителя. Особенно с такими поручениями.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Всё в руках Господа, сын мой.

Я понял, что он не собирается мне раскрывать правду ни о задании, ни о своей личности, так что оставалось только плюнуть и закатав рукава с размахом подойти к выданному поручению. И если вначале я планировал просто перетрясти все свитки и книги, то теперь, чтобы успеть за месяц, нужно было перестроить и переделать целиком всё помещение. А для этого мне нужна была как простая рабочая сила, так и мастеровые, которых я собрался загрузить работой, чтобы привести сначала в порядок как сам зал, а затем придумать, как и на чём хранить хрупкие свитки, чтобы они не рассыпались и их не сожрали крысы.

3 сентября 1191 года от Р.Х., Рим

Папа, стоя на верхнем ярусе вместе со своим доверенным кардиналом, смотрел, как на огромном кресле внизу сидел ребёнок, задумчиво подкармливая свою маленькую армию крысоловов: коротконогих, небольшого телосложения, но беспримерного мужества собак, которые своим лаем во время охоты постоянно наводняли коридоры подземелий дворца, а после их работы многие монахи без содроганий не могли потом туда войти. Весь пол был завален трупами сотен крыс и так изо дня в день.

Взобравшись с ногами на кресло, малыш при этом краем глаза контролировал, как больше пятидесяти послушников разбирают документы, только по одной ему понятной схеме. Каждому десятку объяснили только свои правила обработки и каждый брал свиток из неразобранной партии, смотрел только своё, передавая его дальше по цепочке. Последние же раскладывали полученные свитки на подвесные железные стеллажи с деревянными козырьками, сверяясь при этом с таблицей написанной краской на большой деревянной доске.

— Он не догадался? — тихо спросил Целестин III.

— Пока нет, — кардинал-дьякон Луиджи, чуть склонил голову, — но такими темпами он быстро тут закончит, как раз к оговоренному нами сроку.

— Если не найдёт нужное, значит нам он больше не интересен. Поблагодарите и отправьте домой, — распорядился Папа, — слухи о его исключительности будут враньём, хотя конечно мальчик может произвести впечатление, не спорю.

— А если найдёт, ваше Святейшество?

— Рассмотрим как и при каких обстоятельствах он это сделает, — Папа, увидев всё, что его интересовало, задвинул каменную поворотную плитку и направился вверх по лестнице. Кардинал последовал за ним.

Меня терзали смутные сомнения с самого начала этого странного поручения, но чем больше проходило времени, тем больше я понимал, что от меня ждут чего-то, о чём не сказали вслух. В паре-тройке старых документов встречалось похожее имя, но это точно был не Танкреда Лечче, а какой-то более ранний Тонкреда Лачча, история которого как раз и была похожа на ту, о которой мне рассказал монах Джакомбо.

Внезапно, симбионт впрыснул мне порцию гормонов, после буйство которых у меня прояснилась голова и я с полной отчётливостью понял, что в оставшейся куче свитков нет никаких документов про графа Танкреда Лечче. Нет и никогда не было. И об этом Папе было прекрасно известно. Они хотели, чтобы этот документ здесь появился, но чтобы никто не мог связать его появление с ними!

— «А-а-а», — мысленно протянул я, посмотрев на ситуацию с другой стороны, в свете новых открывшихся обстоятельств, — это меняет дело. Им не нужно было не переоборудование зала, ни эти стеллажи, с которыми я провозился почти две недели, чтобы проверить их на крысоустойчивость и надёжность. Они позвали постороннего, но очень умного ребёнка, чтобы отвести глаза всем, кто захочет обвинить их в подделке, если та вскроется.

— Эй, Алберто, иди сюда, — позвал я одного из молодых послушников, который до дрожи в колен меня боялся. Пару раз он попался под горячую руку, уронив пачку драгоценных свитков и я запер его на ночь в комнате с крысами. Урок был запомнен им на отлично, как впрочем и остальными. Теперь, пока я был рядом, никто не позволял себе филонить, хотя конечно стоило лишь отвернуться, как работа тут же прекращалась, и все моментально забивали на труд, болтая без передыху и обсуждая своё временное начальство.

Молодой человек подошел, низко кланяясь.

— Ты вроде говорил, что служишь в одной конгрегаций обслуживающей послов?

— Да господин Витале, всё верно.

— Ты знаешь, что сейчас происходит в Сицилии?

— Конечно господин.

— Расскажи мне, да не трясись ты, — я показал ему занять стул напротив.