К воротам, забрав золото и проводив дядю, мне пришлось позже вернуться, принеся и незаметно вручить начальнику сегодняшнего караула два мешочка серебра, один побольше, второй поменьше с тихой фразой.

— Один такому доблестному воину, как вы, второй для ребят у ворот. Какой отдавать, такой опытный воин, думаю без сомнений определит сам.

Лицо того сразу расплылось благожелательной улыбкой, он кивнул, и я не удивился, когда в кошель на его поясе отправился мешочек побольше. Вторым же, он пошёл делиться с солдатами, несущими службу.

Для меня всё это было уникально тем, что если бы я был чужаком в городе и не другом уважаемых людей, то никакие деньги не помогли бы мне, у меня бы их просто никто не взял. А вот так, зная кто я, в каких кругах общаюсь, начальник стражи даже не колеблясь взял взятку. Вот такой он, этот Восток. Поняв нехитрые правила поведения, я стал чувствовать их, добиваясь таких целей, которые не могли достигнуть чужаки, не знавшие в совершенстве языка и обычаев. Меня же признали почти своим, тем более, когда я однажды на привычном обеде, показал эмиру грамоту, подписанную самим султаном. Правитель города едва куском баранины не подавился, когда её увидел. Боясь притронуться к тонкой коже руками, он с почтением и восхищением прочитал документ, а через пару дней, ко мне посыпались приглашения от всей знати города, которая раньше старательно обходила меня стороной. Так что подарку Салах ад-Дина я был благодарен хотя бы за то, что он открыл мне многие до этого закрытые двери, чем я конечно, без колебаний воспользовался.

Дядя в течении следующих месяцев, когда крестоносцы уже полностью отошли от Иерусалима и направились на помощь городу Яффу, который обманным манёвром попытался захватить Салах ад-Дин, навещал меня ещё несколько раз, принося новости из Аркы. А были они весьма неутешительны для главы крестоносцев. Дядя Джованнии вместо отбытия обратно в Венецию, массово заключал договора на отправку в Европу отрядов рыцарей, чей дух был полностью подавлен неудачным походом, и судя, по его словам, далеко не он один этим занимался. Похоже с каждым следующем месяцем у Ричарда оставалось всё меньше войск. На это к тому же накладывались другие плохие новости, причём из его родной Англии, где король Франции Филипп II Август сговаривался с братом Ричарда Иоанном Безземельным, что поддержит того, если он в отсутствии брата заявит свои права на престол. Так что всё происходящее наверняка не могло не подстёгивать Ричарда Львиное Сердце беспокоиться о своём престоле и короне.

Август, принёс сразу две новости: первая была о том, что отца избрали дожем, хотя о том, что это может произойти, я уже догадывался, после последней с ним встречи в Ферраре, а вторая, что Ричард I, не выдержав повального бегства воинов крестового похода, сел за стол переговоров с Салах ад-Дином, любыми средствами пытаясь заключить мир, пока не лишился солдат или короны. Хотя возможно того и другого сразу, поскольку тучи над королём сгущались такие, что я читая новости из переписок с разными людьми, которые вёл дядя, только ахал.

Узнав о начале мирных переговоров, я понял, что мои каникулы в Иерусалиме закончились и пора собираться в обратный путь, предварительно выполнив просьбу Папы. Где находится архиепископ Убальдо Ланфранки я благодаря всё тому же дяде знал, он участвовал в мирным переговорах, как один из наблюдателей со стороны Ричарда, так что нужно было собирать вещи, нанимать охрану, а также караван верблюдов с погонщиками, поскольку вывести мою накопившуюся библиотеку, можно было только ими. Все удалось сделать с невероятной лёгкостью, стоило мне только намекнуть об этом одному из множества моих знакомых купцов. Через день всё было готово и собрано к выходу.

Прощаясь с хозяином дома, которому я оставил щедрый подарок за гостеприимство, я внезапно увидел, что за дверью стоит моя постоянная служанка Роксана, наматывая при этом слёзы на кулак. Чёрствое сердце дрогнуло.

— Уважаемый, — словно вспомнил я, — ваша служанка, Роксана по моему, неплохо стирала мою одежду.

— Да, она лучшая у меня, — тут же стал нахваливать её араб, хотя только вчера гонял её полотенцем за разбитый кувшин.

— Ну с её рукой это вряд ли, — отмахнулся я, — за сколько бы вы её продали?

Его глазки забегали и он назвал сумму, в три раза превышающую стоимость девушки, где-то на одном уровне с прекрасной молодой девственницей.

— Эй, Аллаха побойтесь, — возмутился я, — за такую цену, себе её оставьте.

Повернувшись, словно мне стало полностью не интересно, я пошёл к ожидающему меня каравану.

— Молодой господин, — рядом застучали туфли, — сто динаров, моя последняя цена.

— Ты пытаешься надуть венецианца, — засмеялся я, — хорошая попытка, но я дома, куплю лучше за тридцать.

— Молодой господин заберите хотя бы за восемьдесят, не могу меньше отдать, — он сделал жалостливое лицо.

— Ладно, ты предоставил мне дом, я доволен сервисом, держи семьдесят и помни мою доброту, — я протянул ему кошелёк, который тут же исчез в его руке.

Повернувшись к дому, я поманил девушку, которая вышла, старательно опуская взгляд, чтобы не было видно её зарёванных глаз.

— Быстро собирай вещи, едешь со мной.

Открыв рот, она пыталась дышать, но не могла протолкнуть в себя и грамма воздуха, и помог ей в этом бывший хозяин, огрев по спине, снятым полотенцем с плеча. Девушка задышала, бросилась со всех ног в дом, вернувшись с маленьким кулёчком, который помещался в двух ладонях. Его конечно же осмотрели, чтобы она не вынесла лишнего, а затем указали место в обозе, где-то рядом с моими вещами.

— Ваше Высокопреосвященство.

Оказавшись в Акре, я довольно быстро перепоручил дяде заняться моими вещами и разгружать небольшой караван, а сам пошёл искать архиепископа, который расположился во дворце, рядом с королём.

Хмурый священник, на которого мне указали, остановился по средине коридора, когда я его окликнул.

— Я сейчас очень занят сын мой, не могли бы мы поговорить позже?

Достав из-за пазухи цепочку с перстнем, я одел его на большой палец.

— Ваше Высокопреосвященство, я не отниму у вас много времени, обещаю.

Тот, конечно же узнав предмет, кивнул и провёл в свои покои, где я передал ему тубус с синей тесёмкой.

Он внимательно осмотрел целостность печатей перед вскрытием, только после этого открыл его, вытащив письмо и всмотрелся в текст.

— Это всё? — спросил он.

Я кивнул.

— Письмо отправлено давно, почему ты вручил его мне только сейчас? — нахмурился архиепископ, — я получаю много почты, но там и упоминания нет о том, что здесь написано.

— Было поручено ваше Высокопреосвященство сначала понять, к чему идёт крестовый поход, после этого принять решение.

— Есть ещё одно письмо? — догадался он.

— Уже нет, поскольку подписывается мирный договор с сарацинами, я его уничтожил, — спокойно ответил я.

— Хорошо, передай Святейшему отцу, я выполню всё, что он попросил, — склонил голову архиепископ.

— Вам ничего не нужно передать? — спросил я, — письма или ещё чего-то? Я планирую скоро отплыть домой, а после этого мне нужно будет попасть в Рим, отчитаться о миссии.

Священник задумался, покосившись на мой перстень.

— Думаю да, ты сможешь зайти вечером? Я подготовлю почту.

— Конечно ваше Высокопреосвященство, — склонил я голову, — буду после заката солнца.

Тот благословил и отпустил меня. Вечером я конечно же не только забрал у него почту, но и прочитал её всю. Методам размягчения печатей и вытаскиванием веревочек, с последующем возвращением всего на место, так чтобы всё выглядело не тронутым, я обучился тоже в Иерусалиме у одного из писарей, посчитав что такие своеобразные навыки мне могут в жизни пригодиться. А писал в Рим архиепископ такое, что я задумался. Не смотря на своё негативное отношение к королю Англии, он точно не заслуживал к себе подобного отношения. Король, который выиграл почти все сражения, возглавляемые им лично за время третьего крестового похода, проиграл сам поход. Это ли не ирония. Но наказание, которое для него придумали, было слишком жестоким и незаслуженным.