– Вадим и Виктория Михайловы, от которых идет и мой род, произвели на свет двенадцать детишек. Ваши-то основатели, тоже, поди, плодовитые были?

– Ну, да, если бы не их подвиг, так сказать, неизвестно, что было. – Прометей осекся. – А Виктория Михайлова и Вадим были замужем до катастрофы?

– Я не знаю этого, мне и на ум не приходило интересоваться.

– А здесь есть ее вещи? Документы?

– Так-так. – Глава поселка прошелся по коробочкам. – Вот, это кажется ее паспорт. Только сразу скажу, состояние их документов не очень, влага и время сделали свое дело. Страницы хрупкие.

– Пожалуйста, достаньте, нам это важно. – Прометей добавил мольбы в голос.

– Хорошо. Сейчас я принесу лампу.

Вернулся он с лампой, горящей коптящим пламенем. Он поставил ее на стол, осторожно взял в руки коробочку с документом и поднял стеклянную крышку. Паспорт подсох и заскрипел при попытке открыть его. Председатель побоялся сломать хрупкую вещь.

– Увлажнить как-то надо. – Предложил Прометей, тоже переживающий за сохранность документа.

Глава поставил над лампой плоское блюдце и плеснул в него воды. Она быстро закипела. Паспорт подержали над паром и дали влаге немного впитаться. Документ размяк и приобрел некоторую эластичность.

– Можно, я? – Прометей протянул руку к паспорту.

– Аккуратнее.

Тонкие розоватые листочки паспорта были с разводьями грязи и пятнами растекшихся печатей. Вместо фотографии обладательницы документа серела клякса в квадратике. Рядом с ней виднелись строчки машинописных букв ее имени, отчества, фамилии, даты и места рождения. В подлодке имелись паспорта, и они были в более пригодном состоянии.

Прометей посмотрел страницу на просвет густого огня масляной лампы. Отвел взгляд в темноту, и снова посмотрел. Наслюнявил палец и провел им по строчке с фамилией. Буквы проступили отчетливее. Развернул паспорт и показал Ивану с Анхеликой. На светлом фоне четко проступила фамилия «Терехина». Председатель хотел возмутиться, но увидев, что эффект получился потрясающий, промолчал. Прометей таким же образом проявил имя и отчество. Проступила надпись «Виктория Викторовна».

В музее повисла тишина. У Прометея комок подкатил к горлу. Он горько сожалел о том, что Виктор Терехин не знал, что его дочь жива. Возможно, он не погиб бы, далеко от поселка, разыскивая людей, если бы сразу попытался попасть на плато Путорана. Нянчил бы своих двенадцать внуков и умер бы в старости счастливым дедом.

Вот такая между нами связь. – Прошептал Прометей.

Чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось, что обратное путешествие Анхелике не светит. Живот рос на глазах. Подруга Ивана ходила тяжело, прогнувшись в спине и выпятив вперед свое «богатство».

– Как бы не двойня? – Предупредила Ивана местная повитуха. – Не знаю, может у таких темненьких, как твоя Анхелика, это нормально.

Прошло пять месяцев, а местные все еще считали смуглую кожу кардинальным отличием.

Прометей жил в бытовке хозяйственной постройки, а Иван с Анхеликой заняли дом, погибшего на заготовке леса парня. Они отказывались вначале, считая это кощунством, но родители погибшего их уговорили. Дом надо было топить зимой, иначе древесина быстро начинала портиться, покрываться «лишаем» и разрушаться. Жилище представляло собой обычный «пятистенок», только двухуровневый. Между комнатами стояла печь, сложенная из камня. Задняя комната была выше передней на метр. В ней всегда было теплее. Анхелика проводила в ней почти все время, спускаясь только подкинуть дров или приготовить обед.

Иван работал на лесопилке. Заготовленные летом бревна надо было распустить на брус или доски, вымочить их в смолистом растворе, а потом отправить на сушку. Отходы производства он забирал на топку домой. За работу рассчитывались провизией. В поселке была своя норма. У тех, кто не держал своего хозяйства, полагалась на семью в неделю одна курица и по бруску в день, так называемого «хлеба». Вместо курицы можно было выбрать дикую птицу, забитую охотниками, либо тушку лягушки, либо пригоршню белых жирных личинок. К последним Иван так и не смог привыкнуть, а Анхелику просто выворачивало от одного напоминания.

Прометей, был как всегда, неугомонным. Он покидал поселок на день, на два, а то и на неделю, чтобы изучить окрестности. Слишком далекое расстояние от поселка вызывало у местных суеверный страх. Много людей не вернулось из дальних походов, что и создало у них уверенность в том, что чем дальше в туман, тем опаснее. Но Прометей возвращался каждый раз, разуверивая их в устоявшихся стереотипах. В походы стали просится молодые парни, грезящие героической романтикой. Прометей стал брать их, чтобы немного обучить ориентации и распознаванию опасностей.

Наиболее передовая, в инженерном плане, часть поселка сделала макет грядущего судна. Хоть они и не имели ни малейшего представления о мореплавании, советы Прометея помогли сделать им что-то похожее на его задумку. В оригинале, судно выходило в длину восемь метров и в ширину около трех. Вес его был солидный, но для транспортировки, сделали платформу-сани. Для крепкого грунта можно было пользоваться быстросъемными колесами. Конструкция выглядела тяжело, но жители, привыкшие тягать всё на себе, отнеслись к этому спокойно. Они же успокоили Прометея насчет встречающихся по дороге лесов, пообещав взять с собой весь инструмент для прокладывания дороги в нем.

У судна имелась мачта, на который крепился вращающийся парус. Хотели поставить паровой котел и винт, но посчитали, что запаса дров не хватит и наполовину пути. Парус и весла были надежнее. У судна имелся трюм, закрытый от брызг и дождя. Внутри можно было греться, готовить еду и отдыхать. В экипаж собирались взять десять человек, включая и Захара Иваныча. Он считал, что без него никакого официального знакомства не получится.

В апреле Анхелика родила двойню карапузов мальчишек. Одного назвали Борисом, в честь капраза их поселка, второго Захаром, в честь местного председателя. По мнению Ивана это было символично и ко времени. Отцовские заботы занимали большую часть свободного времени, но нет-нет, да и срывался Иван в цех, где собирали судно, поглазеть, да повздыхать, чувствуя зависть к тем, кто собирается отправиться на его родину. Прометей успокаивал его и обещал вернуться и отвезти его назад с семьей, но не раньше, чем подрастут Борис и Захар. А это еще точно лет на десять.

Анхелика тоже страдала из-за невозможности отправиться домой, но ее материнский инстинкт велел ей быть рядом со своими детьми. Бутузы росли быстро, отвлекаясь от материнской сиськи на сон и всласть поорать. Анхелика преобразилась еще сильнее. За год, из взбалмошной девицы она превратилась в закаленную смелую девушку и заботливую, нежную мать.

Едва сошел снег, судно спустили в рукотворное озеро, проверить на течь и выдержать дерево в воде. Меньше месяца устраняли неполадки и вот, в конце мая, состоялась торжественная отправка экипажа. Иван и Анхелика не могли сдержать слез. Родителям они передали написанный местным умельцем их портрет с внуками. Это должно было хоть немного компенсировать бедным родителям, мающимся судьбой своих детей, бремя разлуки. Прометей обещал привезти следующим летом подарок от родителей, а то и их самих.

Судно загрузили массой полезных вещей. В первую очередь семена деревьев, произрастающих вокруг поселка. Прометей знал, что в их краях они не смогут расти так быстро и высоко, как здесь, но он был очарован использованием дерева в быту и хотел того же для своего поселка. Так же взяли с собой семена плодовых растений и кустарников, произрастающих в садах. В особый трюм были помещены несколько выводков местных одомашненных куропаток. По дороге до реки собирались питаться маринованным мясом и рыбой. Уксус здесь был не в новинку.

Путь до реки, преемницы Енисея, проделали за один месяц, срок на который и рассчитывали заранее. Спустили его на воду и отправились к океану. Попутно с течением плыть было гораздо легче. Крупные рыбы уже не были страшны. Их сил вряд ли бы хватило на то, чтобы перевернуть судно. А вот легкие штормы, когда вышли в океан, напугали новоиспеченных моряков изрядно. Их вообще напугало открытое водное пространство без тумана. Прометею стоило больших усилий оставить их на веслах, когда поднялись волны, и появилась угроза встать к ним бортом.