– Что там? – Спросил Григорий из отсека.

– Я не уверен, но мне кажется, что мы попали в поток.

Пенал слегка качало, но никакого ветра не было и в помине. Это еще больше убедило Юрия в том, что их захватило какое-то течение. Повлиять на него у людей не было никакой возможности, поэтому он счел самым разумным, закупорить все люки и ждать, куда вынесет их нелегкая.

До утра больше никаких эксцессов не произошло. Как только прозвонил будильник, Юрий оделся и выбрался наружу. Небо слегка посерело, но видимость улучшилась серьезно. На первый взгляд, ничего не изменилось. Черная вода со всех сторон, как и прежде, но только корпус пенала не лежал безмятежно на ней, а клевал торцами и колыхался с боку на бок.

Теперь Юрий убедился в том, что их несет поток, неизвестно куда, и непонятно как сформировавшийся среди безграничного океана. Впрочем, в этой катастрофе все было непонятно, начиная с ураганного ветра, зародившегося неизвестным образом и заканчивая потопом. Привалова одолевало чувство, что природа решила избавиться от человека, и всего, что он создал. Стопроцентной зачистки не получилось, но и потоп мог быть не последним оружием.

На палубу выбрался заспанный Яцук.

– Чего новенького? – Зевая, спросил он.

– Да вот, течением нас куда-то несет. – Юрий показал на конец пенала, который в этот момент почти опустился в воду до туалета.

– Да, ладно? – Сон сразу сошел с его лица. – Какой тут поток-то, везде вода?

Как и всякому сухопутному человеку, водная стихия представлялась ему чем-то однородным.

– И среди воды бывают течения. Я еще ночью заметил, что пенал раскачивается без ветра.

Яцук не поверил на слово. Побегал по корпусу, чтобы убедиться в том, что они на самом деле попали в течение. Небо светлело, открывая новые подробности. Из утренней мглы проступил кусок суши, до катастрофы бывший возвышенностью. Имея неподвижный ориентир можно было точно определить, движется «лодка» или нет, и с какой скоростью. Пенал не просто двигался, он вертелся, как щепка в весеннем ручье.

– Скажи, Юрий, как матрос матросу, ты можешь сказать, куда нас несет? Ты умеешь ориентироваться на местности? – Провожая глазами остров, спросил Яцук.

– Мох на деревьях растет на северной стороне, Полярная звезда указывает на север, и…, и, снег, кажется, на южной стороне оврага тает медленнее, чем на северной. – Юрий шутил, но он на самом деле знал только эти способы разобраться со сторонами света.

– Еще совсем недавно мы могли сами уничтожить мир, а теперь вынуждены пассивно полагаться на божье провидение.

– Расплата за самонадеянность.

– Наверное. А по иронии судьбы, выжили мы, те, ради кого весь этот бедлам и начинался. Зачем? Искупить вину?

– Ну, Федя, это не точно. Мы выжили, потому что у нас было хорошее укрытие. Неизвестно еще скольким повезло? Представь себе, если штаб армии смог пережить катастрофу в своем «бугре»? Это же сотни человек, популяция, да еще и с семьями?

– Кстати, штаб от нас в какой стороне?

– На запад.

– Черт! Было бы здорово пристать к «бугру», сказать спасибо Калюжному.

В шестом отсеке упал вниз люк, и из него появилась голова Кузьмина. Он успел увидеть тающие во мгле очертания острова.

– Мы плывем, или вода спадает? – Удивленно спросил он.

– Мы плывем, потому что вода спадает. – Ответил ему Яцук.

– Куда?

– Я могу указать только направление пальцем. – Федор вытянул руку. – Туда.

– Ха-ха, чувство юмора – хороший показатель эмоционального здоровья. – Кузьмин выбрался наружу. – Так моя Олечка говорит.

Капитан охнул, на секунду исчез из виду и резким толчком сделал «выход силой», выбравшись наружу.

– С бодрым утром. – Поприветствовал его Привалов.

– С бодрым. А чего, Федор, может быть, ты какой-нибудь винт к нашему ковчегу приделаешь?

Федор цыкнул сквозь зубы.

– Во-первых, я этого себе даже не представляю, во-вторых, у нас будет меньше суток, чтобы он нас куда-нибудь привел.

– Солярку лучше поберечь, Андриян, а мы и так плывем. Как сказал кот Алисе, если тебе все равно куда попасть, то тебе все равно в какую сторону плыть.

Кузьмин многозначительно закивал головой, делая вид, что знает, откуда эта цитата. Привалов хотел еще пошутить, но его отвлек шум струящейся воды. Он обернулся на звук и увидел прямо по курсу перекатывающиеся пороги. Ему, и все, кто находился снаружи стало понятно, что впереди мель, и чем она могла грозить их цилиндрическому убежищу.

Мель! – Крикнул Привалов, указывая на нее рукой. – Внутрь, быстро! – И первым запрыгнул в люк.

Долгое морское путешествие, отнявшее полтора месяца, со всеми остановками, подходило к концу. Плот приближался к материку, в месте, бывшем до катастрофы устьем величественной сибирской реки, Енисея. Туман становился все плотнее. Чистая морская вода уже давно сменилась на темную, бегущую с бескрайних заболоченных равнин материка. Тут и там мимо плота проплывали обрывки водорослевых островов, утянутых течением. Как ни странно, но на них не гнездились птицы. В глубине, так называемой суши, морские птицы не водились. Зеленое одеяло из водорослей и было сушей, на которой жили все обитатели животного мира, пережившие катастрофу.

Анхелика смотрела на диковинную природу во все глаза. Она пугала ее непроницаемым туманом, сквозь который было не только не видно, но и не слышно. Любой звук тонул в нем, как в вате, и если удавалось что-то услышать, значит, источник его был рядом. Почти все звуки, для жителя поселка с Новой Земли, никогда не бывавшем за его пределами, не были знакомы.

Чего стоили лягушачьи хоры, исполняемые сотнями гигантских глоток. Из-за их шума, Прометей держал плот подальше от берега. Но не только из-за шума. Период брачных пений означал агрессивность самцов. Однажды, по неопытности приблизившись к берегу, в самом начале речного пути, нечаянно спровоцировали атаку земноводных. С десяток крупных животных погнались за плотом, и только крики Анхелики и удары веслами по головам, охладили их агрессию.

Река, наследник Енисея, была широка. Рваные зеленые берега в редких местах сменялись на настоящую земную твердь. По большей части, река была своеобразным течением среди болот и стоячих водоемов. Плот вошел из моря по западному берегу и теперь надо было пересечь реку и пристать к восточному. Прометей не знал, насколько широко устье, будет ли река сужаться дальше. На всякий случай решил пройти неделю вверх по течению, а потом попытаться пристать к противоположному берегу.

Ночевали посреди реки, бросив в воду якорь на веревочном тросе. Всего лишь раз он коснулся дна на отметке в двадцать метров. В остальных местах глубина дна превышала ее многократно. На пятую ночь, когда по вычислениям Прометея они отошли от побережья на сотню километров, случилась событие, до чертиков напугавшее весь экипаж плота, включая и его матерого капитана.

Как и полагается, перед сном стравили якорь на всю длину. Анхелика ушла ночевать в трюм, а Иван и Прометей укрылись в несколько слоев тряпьем и шкурами. Делалось это не столько для согрева, сколько для защиты от сов, реагирующих на тепло. Над плотом натянули сеть, похожую на рыбацкую, с привязанными по краям «погремушками». Простая и надежная конструкция, защищающая и предупреждающая от летающих ночных хищников, заимствованная у охотников.

Было далеко за полночь. Из всех звуков, слышалось только журчание воды по углам плота. И вот, посреди темной ночи, неожиданно дрогнул плот, и брякнули в ответ погремушки.

– Иван, это ты? – Спросил Прометей, предполагая, что друг встал по малой нужде.

– Нет. – Откуда-то из-под груды тряпья произнес Иван. – Я подумал, что это ты. Анхелика? – Позвал подругу.

– Чего тебе? – Сонно произнесла девушка.

Ее не беспокоили погремушки. В трюме она чувствовала себя достаточно защищенной. Но тут плот не просто дернулся, он клюнул одной стороной и зачерпнул воду. Анхелика взвизгнула, а барабан, на котором была намотана веревка с якорем, затрещал от натуги. Плот потянуло, будто его запрягли в оленью двойку. Волна поднялась по левому борту и прошла через весь плот, намочив постель и припасы в трюме.