– А ну, поднажми! – гоготал он, щелкая бичом рядом с ними. – Небось где кнут, там и силушка найдется! Живей, ублюдки! Я бы вас освежил чуток, да вам и без меня скоро всыплют горяченьких. Там лучше знают, сколько может снести ваша шкура, прежде чем лопнет. Эх, и наддадут же вам за опоздание! Сразу очухаетесь! Вы что, не знали, что война идет?

Так они пробежали верст с шесть–семь, пока не начался длинный, пологий спуск. Фродо терял последние силы. Воля его ослабела, он пошатывался и спотыкался. Сэм, близкий к отчаянию, поддерживал его, как мог, не давая упасть, но и сам еле стоял на ногах. Конец мог наступить в любую минуту. Стоит Фродо потерять сознание – и все откроется! Неужели все труды и мучения были напрасны?

«Ну, что бы ни случилось, а с этим громилой–надсмотрщиком я еще поговорю по душам», – подумал Сэм.

Он потянулся было к мечу – но тут произошло нечто непредвиденное.

Дорога вышла на равнину и приближалась ко входу в Удун. Впереди, недалеко от моста, соединялось сразу несколько торных путей – в том числе один с юга и один со стороны Барад–дура. Войска стягивались к Удуну по всем дорогам, ибо армия Западных Королей уже выступила в поход и Властелин Тьмы спешно собирал силы, чтобы встретить ее достойно.

И вот в кромешном мраке перекрестка вдали от сигнальных костров сшиблось сразу несколько отрядов, подошедших одновременно. Начались толкотня и ругань; орки отпихивали друг друга, каждый старался пройти на мост первым и скорее закончить утомительный поход. Погонщики орали во всю глотку, хлестали бичами направо и налево – все напрасно: в ход пошли кулаки, а там и сабли. Как следует поднажав, вооруженные до зубов Урук–хаи смяли колонну, в которой шли Сэм и Фродо. Под мощным напором ряды незадачливых дуртангцев смешались.

Сэм, как ни выбился он из сил, тут же смекнул, что к чему: не теряя ни секунды, он бросился на землю, увлекая за собой Фродо. Орки, бранясь на чем свет стоит, попaдали сверху. Работая локтями, хоббиты помаленьку выбрались из–под груды тел и, никем не замеченные, перевалились через высокую, выложенную камнями обочину, предназначенную для того, чтобы командиры отрядов могли ориентироваться темной ночью или в тумане.

Сперва хоббиты лежали не шевелясь. Вокруг было слишком темно, чтобы искать укрытие, да и вряд ли удалось бы его найти. Но Сэм нутром чувствовал, что отползти подальше от дороги, а главное, от факелов, все–таки стоит.

– Еще чуток, господин Фродо! – зашептал он. – Еще чуток в сторону, а там можно будет и отлежаться!

Напрягая последние силы, Фродо приподнялся на локтях и отполз шагов на двадцать. Вдруг на его пути оказалась неглубокая канава; он покатился на дно и остался лежать там, как мертвый.

Сэм подложил растрепанную орочью накидку под голову Фродо и накрыл себя и хозяина серым лориэнским плащом. Мысли его вернулись в Золотой Лес, и он от души понадеялся, что сотканный руками эльфов покров каким–нибудь чудом спрячет их от врагов, хотя в этой страшной пустыне уповать на спасение почти не приходилось. Крики и ругань мало–помалу стихли; видимо, орки прошли в Исенмут и скрылись за воротами. Похоже было, что в общей сумятице и неразберихе двух солдат–дезертиров так и не хватились.

Сэм пригубил воды из фляги, заставил Фродо напиться и, когда тот немного пришел в себя, настоял, чтобы Фродо съел целый хлебец. Потом, от усталости не чувствуя уже никакого страха, оба растянулись на голых камнях и задремали. Сон их был беспокойным, оба то и дело просыпались – лежать было неудобно, к тому же взмокшие во время марша хоббиты теперь быстро продрогли: от Черных Ворот, из ущелья Кирит Горгор[603], дул, шурша пылью, холодный ветер.

Утром над равниной снова разлился серый полусвет. В поднебесье все еще не утих ветер с запада, но внизу, на угрюмых камнях Черной Страны, воздух был мертв, холоден и, несмотря на холод, казался каким–то застоявшимся. Сэм осторожно выглянул из канавки. Вокруг расстилалась тоскливая, плоская равнина, подернутая сизо–бурым налетом. На дорогах, сколько видел глаз, было пусто, но Сэм опасался бдительности Исенмута, темневшего всего в какой–нибудь полуверсте от них. В противоположной стороне маячила далекая Гора, казавшаяся исполинской стоячей тенью. Вершина Горы слегка курилась; часть дыма сносило на восток, часть клубами ползла вниз по склонам и растекалась над плато. В нескольких верстах к северу унылыми серыми привидениями круглились предгорья Пепельных Гор, а за ними, как далекая облачная гряда, маячили туманные северные вершины, почти слившиеся с низким небосводом.

Сэм попытался прикинуть расстояние и сообразить, как лучше идти.

– До Горы не меньше семидесяти верст, – пробормотал он мрачно. – Не так уж и много. Но господин Фродо, наверное, и за неделю не дойдет, уж больно слаб…

Сэм покачал головой; и вдруг, среди прочих, в голову ему закралась особенно мрачная мысль. В стойком сердце Сэма надежда никогда не угасала до конца, и даже здесь, в Мордоре, он иногда подумывал о том, как они будут возвращаться. Горькая правда по–настоящему дошла до него только сейчас: еды–то хватит только на то, чтобы добраться до цели! А когда дело будет сделано, наступит жестокий конец. Они останутся одни в этой ужасной пустыне, без надежды на помощь, без крова и пищи. Обратного пути не будет.

«Вот, оказывается, к чему я готовился, – подумал Сэм. – Помогать хозяину до последнего, а потом умереть с ним рядом… Ну что ж! Дело на то и дело, чтобы его делать. Я бы, правда, не прочь был еще разок повидать Приречье и Рози Хижинс[604], и ее братцев, и Старикана, и Календулу[605], и вообще… Но с другой стороны, не будь у нас надежды вернуться, Гэндальф не послал бы господина Фродо в такое путешествие, правда ведь не послал бы?.. Эх! Все–то у нас разладилось, когда он погиб в Мории! И почему только он не спасся? Уж он бы что–нибудь да придумал!»

И все же теперь, когда надежда в его сердце наконец угасла или, может, притворилась, что угасла, – Сэм неожиданно обнаружил в себе новые силы. Его простое хоббичье лицо внезапно посуровело, между бровей легла жесткая складка, воля в одночасье сделалась крепче стали; по всему его телу прошла легкая дрожь, будто он мгновенно превратился в совсем другое существо. Теперь его не сломить уже было ни отчаянию, ни усталости, ни бесконечным верстам пути по камням и бездорожью.

Ощущая в себе новую ответственность за исход Дела, он огляделся, чтобы наметить следующий шаг. Стало немного светлее, и Сэм с удивлением заметил, что плато Горгорот, казавшееся прежде таким ровным и однообразным, на самом деле сплошь изрыто и разворочено. Земля до самого горизонта испещрена была глубокими ямами, словно когда–то это место представляло из себя озеро мягкой грязи, в которое, прежде чем грязь успела высохнуть, обрушился град валунов и громадных скальных обломков. По краям самых широких впадин громоздились кучи щебня, от самих впадин в разные стороны разбегались трещины. В этом хаосе можно было идти совершенно спокойно, перебегая от укрытия к укрытию и не опасаясь, что тебя увидят. Будь у хоббитов силы и время, они так и поступили бы. Но измученным, выдохшимся путникам изъязвленная долина не сулила ничего, кроме новых трудностей.

Размышляя об этом, Сэм повернулся к хозяину. Расталкивать его не пришлось: Фродо лежал с открытыми глазами, глядя в серое, затянутое тучами небо.

– Ну вот, господин Фродо, – сказал Сэм. – Я тут выглянул, осмотрелся и обмозговал положение. На дорогах пусто. Надо идти, а то опоздаем. Сдюжите?

– Попробую, – ответил Фродо. – Должен.

И они снова пустились в путь, переползая от воронки к воронке, хоронясь за каждым камнем, стараясь не петлять и продвигаться приблизительно в направлении Пепельных Гор, держась ближайшей дороги, которая уходила в маячившие на горизонте предхолмия, окутанные непроницаемой мглой. Серая ровная полоса дороги была пуста: орочьи полки уже почти все собрались в долине Удун, а кроме того, Черный Властелин даже в пределах собственных владений предпочитал на этот раз передвигать войска под прикрытием ночи, не доверяя ветрам, что ополчились против него и разогнали дымные покровы тьмы. К тому же державного Властителя порядком беспокоили слухи о каких–то подозрительно дерзких лазутчиках, проникших за границу его владений.