Песня кончилась. Фродо открыл глаза и увидел Бильбо: тот сидел на своей табуреточке, окруженный слушателями, которые улыбались и хлопали в ладоши.

– А теперь сначала, – потребовал один из эльфов.

Бильбо встал и поклонился.

– Я польщен, Линдир, – сказал он, – но повторить все целиком – уволь! Я устал.

– Ты–то? – засмеялись эльфы. – Ты свои стихи читать никогда не устаешь. А что до твоей загадки, то мы не можем вот так, сразу, отличить, где твои стихи, а где – Дунадана. Ты задал слишком сложный вопрос!

– Что?! – вскричал Бильбо. – Не можете отличить, где я, а где – Дунадан?

– Не так–то просто понять, в чем разница между двумя смертными, – развел руками эльф.

– Чепуха, Линдир, – разгорячился Бильбо. – Если тебе человека от хоббита не отличить, то я, видно, тебя переоценивал. Да это все равно что бобы путать с яблоками!

– Может, и так. Овцы тоже друг другу кажутся разными, – засмеялся Линдир, – и пастухам удается их как–то различать. Но мы, эльфы, в смертных не разбираемся. У нас другие дела.

– Ну ладно, не стану спорить, – махнул рукой Бильбо. – Сегодня столько музыки и песен, что меня совсем разморило. Хочешь – отгадывай мою загадку, хочешь – нет, а я пошел.

Он встал и направился к Фродо.

– Ну, вот и все, – поделился он, понизив голос. – Вышло даже лучше, чем я ожидал. Не так–то часто меня просят спеть еще раз! А ты понял, где мои стихи, а где – его?

– Я и пытаться не стану. Мне ни за что не отличить, кто где, – улыбнулся Фродо.

– И не надо, – горделиво заявил Бильбо. – Если честно, песня вся моя. Арагорн только настоял, чтобы я вставил про изумруд, то есть смарагд, – у меня–то в первой строфе был просто яхонт. Ему, похоже, это казалось очень важным. Кто знает почему? Но вообще он сказал, что на этот раз я решил прыгнуть выше головы и что если у меня хватает нахальства в доме Элронда кропать вирши про самого Эарендила, то он умывает руки. И он, наверное, прав!

– Не знаю, – сказал Фродо. – Мне казалось, твоя песня пришлась очень кстати, хотя я не мог бы объяснить почему. Я немного задремал, когда ты начал декламировать, и мне почудилось, что твои стихи – о том же, что мне снилось. Я даже не догадывался, кстати, что они твои, пока ты не кончил.

– Да уж, от здешних песен трудно не заснуть, пока не привыкнешь, – посочувствовал Бильбо. – Хоббитам эльфийских аппетитов не перенять. Мне иногда кажется, что для них песни почти как еда, если не главнее! Они еще долго будут петь. Как ты насчет того, чтобы улизнуть и поболтать где–нибудь в тишине?

– А разве можно? – усомнился Фродо.

– Конечно! Это же веселье, а не работа. Хочешь – сиди, хочешь – нет. Лишь бы шуму от тебя не было.

Хоббиты встали и, отступив за колонны, где потемнее, тихо прокрались к выходу. Сэма пришлось оставить: он крепко спал, и по его лицу блуждала улыбка. Фродо мечтал побыть вдвоем с Бильбо, но в глубине души немножко жалел, что приходится покидать Зал Пылающего Огня. Уже переступая через порог, он услышал, как один, особенно чистый голос поднялся над остальными:

Фродо приостановился и поглядел назад. Элронд восседал в кресле, и отблески огня играли на его лице, как лучи летнего солнца в лиственной кроне. Подле него сидела Арвен. Фродо удивился, увидев рядом с ней Арагорна: темный плащ Бродяги был откинут, под ним что–то поблескивало – может, эльфийская кольчуга? – а на груди сияла звезда. Они тихо беседовали друг с другом – и вдруг хоббиту почудилось, что Арвен, повернув голову, взглянула прямо на него, и луч ее взгляда издалека достиг его и пронзил ему сердце.

Он стоял, очарованный, а мягкие звуки эльфийской песни все звенели, сплавляя слова и музыку в единый сверкающий бриллиант.

– В этой песне поется про Элберет, – пояснил Бильбо. – Они сегодня еще не раз споют ее, а заодно и многие другие песни Благословенного Королевства. А нам пора!

Он отвел Фродо к себе в каморку. Окна ее выходили в сад и смотрели на противоположный берег глубокой долины Бруинена. Хоббиты сели у окна, глядя на яркие звезды над крутым лесистым холмом, и завели негромкий разговор. О делах засельских речь уже не заходила; да и о тенях, об опасностях, подстерегавших Фродо на пути, вспоминать не стали. Они говорили о тех прекрасных и удивительных вещах, которые им довелось повстречать в мире: об эльфах, звездах, деревьях, о ласковом склоне года в осенних лесах…

Наконец в дверь кто–то постучал.

– Простите великодушно! – В комнату просунулась голова Сэма. – Я только узнать – не нужно ли чего?

– Это ты нас прости великодушно, Сэм Гэмги, – всполохнулся Бильбо. – Должно быть, ты намекаешь, что твоему хозяину пора на бочок?

– Да, господин Бильбо, выходит, что так. Завтра рано утром собирают Совет, а господин Фродо сегодня, почитай, в первый раз на ноги встал.

– Твоя правда, Сэм! – рассмеялся Бильбо. – Беги поскорее и доложи Гэндальфу, что Фродо пошел спать. Спокойной ночи, Фродо! Ну, не приятно ли было свидеться? Все–таки по–настоящему поговорить можно только с хоббитом! Я старею, Фродо, и начинаю сомневаться – прочту ли я главы, написанные твоей рукой?.. Покойной ночи тебе! А я, пожалуй, еще прогуляюсь по саду, полюбуюсь на звезды Элберет. Добрых снов!

На следующий день Фродо проснулся рано, ощущая себя свежим и здоровым. Он почувствовал, что не прочь прогуляться, и отправился пройтись вдоль обрыва над громко шумящим Бруиненом. За дальними горами всходило бледное, негреющее солнце, пронизывая тонкий серебристый туман косыми лучами; роса на желтых листьях посверкивала, на каждом кусте радугой переливались хитро сотканные паутинки. Сэм молча вышагивал рядом, вдыхая благодатный воздух и с восторгом глядя на величественные горы на востоке. Снег на их вершинах сиял белизной.

Невдалеке от поворота они наткнулись на Гэндальфа и Бильбо, сидевших на высеченной в камне скамейке и увлеченных разговором.

– Привет! С добрым утречком! – помахал рукой Бильбо. – Ну что, готов к Совету?

– Я готов ко всему, – рассмеялся Фродо. – Но больше всего мне сейчас хочется погулять и посмотреть долину. Вот хотя бы на тот сосновый лес наверху… – И он показал вперед, на склон раздвоенной долины Ривенделл.

– Может, чуть позже это тебе и удастся, – сказал Гэндальф. – Впрочем, планы пока строить рано. Сегодня нам предстоит много услышать и многое решить.

Вдруг, прервав разговор, в воздухе разнесся чистый звон колокольчика.

– Зовут на Совет, – заметил Гэндальф. – Идем! На Совете должны быть и ты, и Бильбо, вы оба.

Фродо и Бильбо поспешили за волшебником по извилистой тропе обратно к Дому. Сзади трусил Сэм, не получивший приглашения и всеми позабытый.

Гэндальф привел хоббитов к той самой террасе, где Фродо вчера вечером повстречал друзей. Свет ясного осеннего утра уже разливался в долине; внизу шумела и бурлила невидимая пенная река. Пели птицы, и над Ривенделлом разливался целительный покой. Опасное путешествие, слухи о тьме, постепенно заполоняющей внешний мир, – все это казалось теперь Фродо страшным сном; но лица, повернувшиеся к ним, когда они вошли, были суровы.

Элронд ждал их; рядом с ним в молчании расположились еще несколько приглашенных. Фродо сразу узнал Глорфиндэла и Глоина; кроме них в углу отдельно от всех сидел Бродяга – на нем опять было прежнее выцветшее походное платье. Элронд усадил Фродо рядом с собой и представил остальным.

– Перед вами, друзья мои, хоббит Фродо, сын Дрого, – сказал он. – Мало кто приходил в Ривенделл с делом столь неотложным, преодолев столь суровые опасности!