И Фарамир воскликнул:
– Се Король Гондора![636]
Запели все трубы, и Король Элессар приблизился к Воротам. Хьюрин, Хранитель Ключей, отодвинул заграду – и, под звуки арф, скрипок, флейт и чистых, звонких голосов, поющих хвалу, Король вступил на выложенные цветами улицы, поднялся к Цитадели и вошел в ворота; в это же самое мгновение взвился к небу и заплескался на ветру новый флаг Цитадели, с Деревом и Звездами, и правление Короля Элессара, воспетое позже в стольких песнях, началось.
При Короле Город был отстроен заново, да так, что он сделался прекраснее, чем когда–либо, не исключая пору своего первого расцвета. На площадях забили новые фонтаны, вдоль улиц зазеленели деревья. Ворота для Столицы выковали из стали и мифрила, а мостовую устлали белым мрамором. Много потрудилось над украшением столицы Горное Племя; с радостью гостил здесь и Лесной Народ. Все было исцелено и отстроено, дома наполнились людьми и зазвенели от песен и детского смеха. В Городе не осталось ни единого пустого окна, ни одного мертвого и безмолвного двора, и память о славе последних лет Третьей Эпохи долго еще сохранялась в легендах эпох, пришедших на смену.
В дни, последовавшие за коронацией, Король, воссев на трон в Королевском Зале Белой Башни, вершил суд и объявлял свою волю. Явились послы от многих стран и народов – с Востока, с Юга, от границ Чернолесья и из Дунланда. Сдавшиеся в плен восточные кочевники были помилованы и отпущены на свободу. С харадцами был заключен мир. Рабам Мордора Король даровал свободу и пожаловал в их владение все земли вокруг озера Нурнен. Перед Королем прошло много храбрых воинов, которые удостоились от него похвалы и награды.
Наконец Начальник Стражи привел на королевский суд Берегонда.
– Берегонд! – обратился к нему Король. – Твой меч пролил кровь в Усыпальницах, где на это наложен строжайший запрет. Кроме того, ты оставил свой пост в Цитадели, не испросив ни разрешения Наместника, ни разрешения своего командира. В прежнем Гондоре такие преступления карали смертью. Выслушай же свой приговор! Я снимаю с тебя наказание, ибо в бою ты выказал немалую доблесть и проступок твой совершен был единственно из любви к Властителю Фарамиру. Но ты должен будешь покинуть как Гвардию, так и Город. В стенах Минас Тирита отныне тебе не жить.
Кровь отхлынула от лица Берегонда, и он, пораженный в самое сердце, низко опустил голову. Но Король продолжал:
– Иначе и быть не может, так как ты зачисляешься в Белую Дружину Фарамира, Князя Итилиэнского. Ты примешь командование этим полком и поселишься в Эмин Арнене, где в чести и покое будешь служить тому, во спасение которого ты пожертвовал всем, что имел.
И Берегонд увидел, сколь справедливо и милостиво решение Короля, и лицо его просветлело. Преклонив колено, он поцеловал руку Арагорна и покинул Короля с великой радостью в сердце. А Итилиэн отошел Фарамиру, которого Король попросил поселиться на холмах Эмин Арнен, вершины которых были видны со стен Города.
– Крепость Минас Итиль в Долине Моргула должна быть стерта с лица земли, – сказал Король. – Может быть, место, где она стояла, со временем и очистится, но людям еще долго нельзя будет селиться на нем.
Последним Арагорн призвал Эомера Роханского. Они обнялись, и Арагорн сказал:
– К чему нам слова, к чему богатые дары и награды? Ведь мы братья. В счастливый час прибыл с севера Эорл Юный! Мир еще не знал такого благословенного союза, как союз наших стран, ибо ни один из наших двух народов ни разу не отступил от данных обетов и не отступит вовеки. Теоден Славный лежит теперь в Усыпальницах Минас Тирита и, если ты пожелаешь, навечно останется среди Королей Гондора. Но если ты решишь перенести его останки в Рохан, мы вместе отправимся в Рохан, дабы совершить погребение Теодена среди могил его предков.
– С той минуты, как ты встал передо мною из зеленой травы, я полюбил тебя, и этой любви уже ничто не угасит, – отвечал на это Эомер. – Но теперь я должен ненадолго отправиться домой, где мне предстоит залечить нанесенные моей земле раны и где я должен многое привести в порядок. Когда все будет готово, мы вернемся сюда за Павшим. Пока же пусть прах его покоится в Городе.
И Эовейн сказала Фарамиру:
– Я должна отправиться домой – взглянуть еще раз на свою родину и помочь брату. Но когда тот, кого я любила, как отца, обретет наконец покой в земле Рохана – я вернусь сюда.
Минули дни торжеств и ликований – и вот, на восьмой день мая, всадники Рохана подготовились к походу и Северным Трактом выступили в обратный путь. С ними отправились и сыновья Элронда. От самых городских Ворот до стен Пеленнора выстроились гондорцы, провожая своих союзников. После отъезда Рохирримов потянулись домой и остальные гости Города, прибывшие из далеких краев.
Между тем в Городе начались работы – и не было недостатка в добровольцах: многое надо было отстроить, восстановить, обновить. Предстояло залечить все шрамы, нанесенные войной, а с ними – искоренить самую память о Тьме.
Хоббиты, вместе с Леголасом и Гимли, остались пока в Минас Тирите: Арагорн просил их задержаться, не желая, чтобы разлука наступила слишком быстро.
– Всему когда–нибудь приходит конец, – сказал он. – Но я хотел бы, чтобы вы побыли здесь еще немного. История, в которой вам довелось принять участие, еще не кончилась. Близится день, которого я жду уже много лет с тех самых пор, как перестал быть юношей и сделался мужем. Когда же этот день наконец наступит, мне хотелось бы, чтобы мои друзья были рядом со мной.
Однако, что это за день, он утаил.
Жили друзья все вместе, в одном доме с Гэндальфом, и проводили время, как им того хотелось.
– Ты не знаешь, что за День имел в виду Арагорн? – спросил однажды у Гэндальфа Фродо. – Мы тут очень счастливы, хоть совсем не уезжай, но дни идут, и Бильбо нас, наверное, заждался. К тому же мой дом – в Заселье, а не здесь.
– Что касается Бильбо, – отвечал Гэндальф, – то он и сам предвкушает этот День, и для него не тайна, почему вы так мешкаете в Гондоре. Дни, конечно, идут, но ведь май еще не кончился, а настоящее лето не началось. Нам кажется, что в мире прошли века – так переменилось все вокруг, но, по счету деревьев и травы, еще и года не минуло, как вы отправились в путь.
– Эй, Пиппин! – засмеялся Фродо. – Слушай! Не ты ли мне говорил, что Гэндальф перестал скрытничать? Куда там! Тогда он, верно, просто устал от трудов праведных и слегка забылся. А теперь помаленьку приходит в себя…
– Многие любят заранее выведать, что подадут к пиршественному столу, – улыбнулся Гэндальф. – Но повар предпочитает хранить свой замысел в тайне, чтобы неожиданность сделала похвалы более пылкими. Кроме того, Арагорн ждет знака, а до тех пор…
Однажды друзья хватились Гэндальфа, но не смогли его отыскать и долго недоумевали – что бы могло значить это странное исчезновение? А Гэндальф, взяв с собой Арагорна, под покровом ночи вышел с ним за пределы Города, к южному подножию Миндоллуина. Вместе они отыскали там тропу, вырубленную в скалах много веков назад. Мало кто решался вступить на нее, потому что вела она в гору, к высоким уступам, на которые поднимались только Короли[637]. Гэндальф с Арагорном взошли по этой крутой тропе и оказались на высокогорном лугу, сразу за которым начинались вечные снега. Остановившись над пропастью, обрывающейся к Городу, они осмотрелись вокруг, ибо уже рассвело, и увидели внизу белые острия высоких точеных башен Цитадели, озаренные первыми лучами солнца, и цветущую подобно саду долину Андуина, и Мрачные Горы в золотистой дымке. Слева серой тенью виднелись скалы Эмин Муйла, и, как утренняя звезда, искрился вдали Раурос; справа, извиваясь, уходила к Пеларгиру лента Великой Реки, и озаренный край небес на горизонте напоминал о Море.
– Твое Королевство перед тобою, – сказал Гэндальф. – Но ты видишь только малую часть его, только самое сердце твоих будущих владений. Третья Эпоха кончилась, началась новая. Твоя задача – выпестовать ее с самого первого ростка и сохранить все, что можно сохранить. Ибо спасти удалось многое, но многому суждено и прейти. Три Кольца лишились былой власти. Все земли, которые ты видишь с этой высоты, и все земли, лежащие за горизонтом, отойдут к людям. Настала эпоха владычества Людей[638], и Старшему Племени придется умалиться или покинуть эти края совсем.
636
В письме к одному из читателей ВК Толкин пишет (1963 г., П, с.323–324): «Разумеется, я не вдаюсь в подробности того, как именно Арагорн, в роли Короля Гондора, будет править государством. Но в книге ясно дается понять, что сражений было еще много и в первые годы правления Арагорна на восток высылалась не одна военная экспедиция. Главными военачальниками после Арагорна были Фарамир и Имрахил, и один из них, естественно, становился военным главой государства на время отсутствия Короля. Нуменорский король был монархом и обладал властью принять окончательное и не подлежащее обсуждению решение в любом спорном случае; он правил государством в рамках древнего закона, осуществляя и интерпретируя этот закон, но не изменяя его. Между прочим, даже у Дэнетора имелся Совет, на котором в случае рассмотрения спорного вопроса внутригосударственной политики Дэнетор должен был по меньшей мере выслушивать то, что говорили князья провинций и военачальники. Арагорн восстановил Большой Совет Гондора, в котором Фарамир, остававшийся по праву наследования Наместником (т.е. представителем Короля во время его отлучек за пределы страны или во время болезни, а также в промежутках между смертью одного монарха и коронацией нового), стал Главным Советником Короля».
637
По–видимому, Миндоллуин по аналогии с Менелтармой, священной горой Нуменора, – являлся местом, где короли Гондора совершали службу Единому. О том, что могла представлять из себя эта служба в Нуменоре, в чем выражалась, можно только догадываться; по крайней мере, очевидно, что на Менелтарме приносили что–то вроде «бескровных жертв» Единому, причем обращаться к Нему с благодарением могли не только Короли, но и обычные нуменорцы. В письме к Р.Муррэю от 4 ноября 1954 г. Толкин пишет (П, с.204): «Нуменорцы начали в мире новое и великое благое дело – и начали его как монотеисты; однако, как и у Иудеев… у них было только одно место для «поклонения Богу» – вершина горы Менелтармы, «Столпа Небес» (название это не было метафорическим, поскольку они не считали небо обителью Бога). Гора эта находилась в центре Нуменора, но ни храма, ни особых молитвенных зданий на ней не было, поскольку с храмами у нуменорцев были связаны далеко не самые лучшие ассоциации». И далее в том же письме (с.206): «Гондор унаследовал от Нуменора ненависть к Саурону, дружбу с эльфами, знание об истинном Боге… Но святилище Бога на Горе исчезло с лица земли, и настоящей замены ему не было. Также, когда пришла в упадок династия королей, утратили гондорцы и свой эквивалент «священства» (Король и священник в понятии нуменорцев были неразделимы). Поэтому, хотя Бог (Эру) был основой «светлой» нуменорской философии <<Были и «злые» нуменорцы, последователи Саурона, но о них в ВК говорится лишь намеками; страшные Короли, ставшие потом Назгулами, или Кольцепризраками, из их числа. – Прим. автора.>> и главным фактором, определявшим понимание истории в Нуменоре, – во времена Войны за Кольцо у Него не было в Средьземелье ни культа, ни святилища. Эта разновидность «негативного» знания истины была характерна для всего Запада в целом и для всей той области, что находилась под влиянием нуменорцев: здесь отказывались поклоняться чему бы то ни было «сотворенному», и прежде всего – «черным властелинам», демонам из числа слуг сатаны, будь то Саурон или кто–нибудь другой; дальше, однако, дело почти не шло. Как мне кажется, у них не было просительных молитв к Богу, зато они сохранили привилегию благодарить Его… Позже выяснится, что на Миндоллуине, по–видимому, было особое «святилище», куда могли подниматься только Короли; согласно древнему обряду, они приносили там от имени своего народа благодарение и возносили хвалы. Но обычай этот был позабыт. Его обновил только Арагорн… Подразумевается, что с восстановлением линии королей–священников (потомков Лутиэн Благословенной, Эльфийской Девы) (см. прим. к этой главе, ниже, …Арагорн, Король Элессар, обручился с Арвен Ундомиэль…) службы Богу возобновятся и Его Имя (или одно из наименований) будет слышаться чаще. Но пока длится в Средьземелье нуменорское владычество, храма Истинному Богу в нем не воздвигнут».
638
В письме к Р.Муррэю от 4 ноября 1956 г. (П, с.204) Толкин пишет: «История о них [[нуменорцах]] и Арагорне представляет собой миф, плавно переходящий в Историю, где владычествуют люди; Тень, конечно же, в том или ином виде появится снова (как недвусмысленно предсказывает Гэндальф), но никогда уже (разве что перед Последним Концом <<Имеется в виду предсказанное в Откровении Иоанна (Апокалипсисе) пришествие Антихриста, который явится незадолго до конца света и будет человеком из плоти и крови.>>) злой демон не воплотится как реальный враг, как существо из плоти и крови; он будет направлять людей по своим путям и создавать из людей всевозможные помеси полузлых и несовершенно–добрых людей… а также наводить сумерки сомнения – такие ситуации он любит больше всего (их можно наблюдать уже и во времена ВК…): это станет (и уже стало) нашей – более трудной, чем у них (героев ВК. – М.К. и В.К.), – судьбой. Но если представить себе людей, живущих в мифологическом времени, где зло по большей части существовало в воплощенном виде, людей, для которых физическое сопротивление этому злу было главным выражением их преданности Богу, – то, полагаю, все «добрые» люди этого мифологического времени будут именно такими, какими их изобразил я: они будут сконцентрированы на «негативной» стороне истины, т.е. на сопротивлении лжи, в то время как истина будет являться им более в образах истории и философских категориях, нежели в формах религиозных». В письме в издательство Houghton and Mifflin (1955 г., П, с.220) Толкин пишет: «…единственная критика, которая меня серьезно обеспокоила, – это замечание, что в Средьземелье якобы «нет религии» (и «нет женщин» – но это не так важно, да и неправда). Это мир «естественного богословия», где господствует единобожие. Здесь нет ни церквей, ни храмов, ни религиозных обрядов и церемоний – но эта странная деталь является просто–напросто частью изображенного мной исторического климата. Отсутствие храмов найдет себе исчерпывающее объяснение, если будет опубликован Сильмариллион и другие легенды ПЭ и ВЭ (а это теперь вполне вероятно). Сам я христианин; но Третья Эпоха – мир не христианский». См. также прим. к гл.5 ч.4 кн.2, Наше Предание делит людей на Западный, или Горний, Народ и… на Обитателей Сумерек.
