Поначалу сердце у них так и обмирало – ведь спасительный покров листвы остался позади. Вдали высился гребень холма, откуда они спустились утром. Оглядываясь, Фродо был почти уверен, что там, на обрыве, чернеет далекий силуэт Всадника; но гребень был пуст. Солнце садилось за холмы, откуда пришли хоббиты. Мало–помалу страх сошел на нет, хотя друзьям по–прежнему было сильно не по себе. Равнина вокруг приняла более домашний, возделанный вид: появились заботливо ухоженные поля, лужайки, изгороди с калитками и канавы для стока воды. Все казалось тихим и мирным: обычный захолустный уголок старого доброго Заселья. Хоббиты веселели с каждым шагом. Река приближалась, и Черные Всадники казались теперь просто жуткими лесными призраками, которые остались далеко позади, в чаще, и не властны больше были причинить зло, коль скоро последнее дерево осталось за спиной.

Хоббиты прошли краем большого огороженного поля, где росла репа, и остановились перед крепко сколоченными воротами. Вглубь от ворот вела наезженная дорога, обнесенная низкой, но заботливо подстриженной изгородью, а невдалеке виднелась рощица.

Пиппин остановился.

– Я знаю эти поля, и ворота тоже! Это же Бобовая Делянка! Тут окопался фермер Мэггот[110]. А там, за деревьями – его дом.

– Этого только не хватало! – ахнул Фродо. По лицу его можно было подумать, что дорога за калиткой ведет по меньшей мере к логову дракона. Друзья воззрились на Фродо в недоумении.

– Чем тебе не угодил старина Мэггот? – удивился Пиппин. – Он на дружеской ноге с Брендибэками. Правда, если забраться к нему в огород, может не поздоровиться. Собаки у него больно уж свирепые. Но понять его можно: граница–то в двух шагах, так что приходится быть начеку!

– Знаю, – вздохнул Фродо. – И все равно, – он смущенно усмехнулся, – все равно я ужасно боюсь и его, и этих псов. Сколько лет я обходил его ферму стороной! Когда я был мальчишкой и жил в Брендивинских Палатах, Мэггот несколько раз заставал меня на своей грибной плантации. В последний раз мне крепко от него досталось. А потом он показал меня собакам. «Смотрите, ребята, – говорит. – Когда этому юному прохвосту снова вздумается прогуляться по моим грядкам, слопайте его, и дело с концом. А пока проводите до ворот!» И они гнались за мной по пятам до самого Парома. До сих пор не могу этого забыть! Хотя, наверное, собаки свое дело знали и в тот раз зубы в ход пускать не собирались…

Пиппин так и покатился со смеху.

– Значит, самое время избавиться от былых страхов! Особенно если ты собираешься обосноваться в Бэкланде. На папашу Мэггота можно положиться – не трогай только его грибов, и все будет в порядке! Предлагаю к нему заглянуть. Только войдем в ворота, а не через забор. Тогда он поймет, что мы гости благонамеренные. Если он дома, я сам с ним поговорю. Мерри с ним накоротке, да и я одно время частенько сюда наведывался.

Они пошли дальше. Деревья расступились и открыли взгляду высокие тростниковые крыши усадьбы и подсобных строений. Мэгготы, как и Плюхинсы из Амбаров, да и большинство жителей Плавней, жили в наземных домах. Что касается усадьбы Мэггота, то она была сложена из прочного кирпича и обнесена вдобавок высокой стеной с большими деревянными воротами, куда и вела дорожка.

Как только хоббиты подошли к воротам, из–за стены донеслись устрашающие лай и гавканье. Громкий голос окликнул:

– Тяп! Клык! Волк! Вперед, ребята!

Фродо и Сэм застыли как вкопанные, а Пиппин сделал еще пару шагов к воротам. Створки распахнулись, и оттуда на хоббитов вылетели, задыхаясь от лая, три здоровенных пса.

На Пиппина они не обратили никакого внимания, но Сэм вмиг оказался прижат к стене: две собаки, смахивавшие больше на волков, подозрительно обнюхивали его, рыча при малейшей попытке пошевелиться. Самый огромный и свирепый пес встал перед Фродо; шерсть у него на загривке встопорщилась, из глотки неслось ворчание.

В воротах появился плотно сбитый, широкоплечий хоббит с круглым красным лицом.

– Здорово, ребята! Кто вы такие и чего вам тут надо? – осведомился он.

– Добрый день, господин Мэггот! – подал голос Пиппин.

Фермер вгляделся получше:

– Кого я вижу! Это же Пиппин – я хотел сказать, господин Перегрин Тукк! – И гримаса недоверия на его лице сменилась широкой ухмылкой. – Давненько, давненько я вас не видывал! Однако повезло вам, что вы не чужаки! Я решил с сегодняшнего дня всех, кто ни забредет, без лишних разговоров травить собаками. Уж больно непонятные дела творятся. Сумасшедших тут разных, конечно, много шляется, как–никак у самой Реки живем. – И он сокрушенно покачал головой. – Но этот тип всех заткнет за пояс, провалиться мне на этом самом месте! Таких тут еще не бывало. И пока жив Мэггот, больше не побывает!

– Это вы о ком? – спросил Пиппин.

– Так вы его не встретили? Только что убрался. К насыпи поехал. Странный тип! И вопросы задавал какие–то дурацкие. Но может, вы зайдете? Внутри все–таки сподручнее. Кстати, есть хорошее пиво – если, конечно, желаете, господин Тукк!

Ясно было, что фермеру хочется что–то сказать, но не здесь и не сразу. Поэтому все трое охотно согласились зайти.

– А собаки?.. – заикнулся Фродо.

Фермер рассмеялся:

– Пока я им не велю, они вам вреда не причинят. Ко мне, Тяп, Клык! К ноге! К ноге, Волк!

К великому облегчению Сэма и Фродо, псы оставили их в покое и отошли к хозяину.

Пиппин представил фермеру своих друзей:

– Господин Фродо Бэггинс. Может, вы его и не помните, но он жил раньше в Брендивинских Палатах.

При имени «Бэггинс» фермер насторожился и бросил короткий взгляд на Фродо. Тот уже подумал было, что Мэгготу вспомнились краденые грибы и собакам сейчас велят «проводить» его за ворота. Но вместо этого Мэггот взял его за руку.

– Да уж! Страньше и не бывает! – пробормотал он. – Стало быть, это вы – господин Бэггинс? Заходите–ка в дом! Потолковать надо.

Они прошли на кухню и уселись у большого камина. Госпожа Мэггот принесла огромный кувшин с пивом и до краев наполнила четыре вместительных кружки. Пиво оказалось превосходным, так что Пиппин был сполна вознагражден за отказ от «Золотого Окунька». Сэм, однако, отхлебнул из своей кружки с явным недоверием. Он с детства не жаловал хоббитов из дальних деревень и вовсе не собирался вот так, с первого раза, фамильярничать с чужаком, отлупившим когда–то господина Фродо, – пусть даже это случилось много лет назад.

Обменявшись с гостями парой слов о погоде и нынешнем урожае (а уродился он не хуже, чем всегда!), фермер Мэггот поставил кружку на стол и пристально посмотрел на всех по очереди.

– А теперь, господин Перегрин, – сказал он, – позвольте спросить, откуда вы свалились и куда направляетесь? Неужели меня решили навестить? А если так, почему я не видел вас у главных ворот?

– Мы тут, по правде говоря, случайно, – признался Пиппин. – Если уж вы обо всем догадались, скажу честно: мы подошли к усадьбе с другого конца. Дело в том, что мы забрели на ваше поле… Но мы, честное слово, не нарочно! Просто мы пробирались к парому, а от Лесного Приюта решили срезать и заплутали в лесу.

– Если вы хотели поскорее попасть к парому, отчего не шли по дороге? – удивился фермер. – Впрочем, это дело ваше, а по моей земле можете ходить сколько душе угодно, господин Перегрин. И вы тоже, господин Бэггинс, – хотя грибочки, небось, не разлюбили, а? – И он усмехнулся. – Еще бы мне не помнить это имя! В свое время юный Фродо Бэггинс считался одним из самых отъявленных шалопаев во всем Бэкланде! Но я не о грибах толкую. В том–то и дело, что имя Бэггинса я сегодня уже слышал. В аккурат перед вашим приходом. Угадайте, о чем меня спросил тот заезжий тип?

Хоббиты вытянули шеи и навострили уши. Фермер помедлил, смакуя удовольствие, и продолжал:

– Значит, так. Въезжает он ко мне в ворота на громадной такой черной лошади – ворота, на беду, случились открыты – и прямо сюда. Черный весь, закутался в плащ с ног до головы и капюшон надвинул до подбородка – словно не хочет, чтобы его узнали. «И что ему только понадобилось у нас в Заселье?» – думаю. Большие через границу редко переходят, а о таких, как это черное страшилище, я и вообще никогда не слыхивал.