Она умела драться. И это было единственное, что меня сейчас волновало.

Милена бросила на пол большую сумку, с которой пришла, и через несколько секунд извлекла из неё два коротких меча и прямоугольный брусок, закреплённый на простом кожаном шнурке.

— Держи! — сказала Милена, протягивая мне брусок. — Надень на шею!

— Что это? — спросил я, с недоумением уставившись на него.

— Защитный артефакт, недалёкий ты олух! — мгновенно вспыхнула она. — Он поможет тебе выдержать тренировку! Дохлый ты мне здесь не нужен!

— А что, тренировка может быть настолько опасной? — поинтересовался я, надевая артефакт на шею.

Вместо ответа Милена, стремительно провернув меч в гибкой и сильной ладони, с необыкновенной скоростью рубанула мне по руке. Я ничего не успел понять, а из разрубленной конечности во все стороны уже хлестала кровь.

— Ааа! — завопил я от боли, но тут же осёкся.

Рана, ещё секунду назад глубокая и кровоточащая, затягивалась прямо на глазах.

— Ого! — только и сумел вымолвить я. Так вот как, оказывается, работают защитные артефакты! Весьма недурно!

— Защищайся! — крикнула Милена и, бросив мне второй меч, бросилась в атаку.

Стоит ли говорить, что я опять ничего не смог сделать? И опять. И опять. И снова.

Это было избиением! Милена, гибкая и опасная как змея, скользила вокруг меня, и её меч с пугающей частотой взрезал мою плоть, причиняя невероятную боль. Если бы не поддержка артефакта, то я бы сдох в самом начале такой «тренировки»!

— Стой! Стой! Пожалуйста, остановись! — взмолился я примерно через час. — Ты же просто меня бьёшь! С чего ты вообще решила, что так можно прокачать мои навыки?!

— Меня так учили, — равнодушно пожав плечами, ответила Милена. — С самого детства каждый день по пять часов. Три года подряд, пока я не научилась отвечать. Боль — лучший способ получить доступ к Резерву.

Теперь я понял! Она пыталась научить меня тому, что знала тем единственным способом, которому она была обучена! И, разумеется, учитывая личность её отца, способ этот был очень жестоким.

Ещё где-то через час с небольшим я взмолился о пощаде. Терпеть подобные унижения я больше не мог.

Милена не протестовала.

— Но ты же помнишь, что завтра у тебя дуэль, верно? Хочешь сдохнуть — выбор твой.

Я был согласен на всё, и тренировка наконец-то закончилась.

Едва переставляя ноги, я добрался до душевой, и там наконец-то смог смыть застывшую на теле кровь.

Тёплая вода и долгожданный отдых помогли немного успокоиться. Теперь я чувствовал себя намного лучше.

Но стоило мне войти в Столовую для позднего ужина, как все немногочисленные студенты, ещё не успевшие закончить трапезу, уставились на меня, каждым своим жестом выражая глубокое сочувствие.

И это было намного хуже боли и крови!

Прихватив с собой немного хлеба и мяса, я вышел из Столовой. Поем один, вдали от любопытных глаз!

Выйдя во двор, я огляделся в поисках укромного местечка для спокойного ужина, но, увы, погода была хорошая, и многие студенты проводили вечер на свежем воздухе, о чём-то оживлённо болтая или занимаясь домашними заданиями.

Мой взгляд упал на одиноко стоящую башенку, которую все называли Смотровой. Говорят, оттуда открывается потрясающий вид не только на Академию, но и на значительную часть Свободных земель! Если уж мне предначертано завтра умереть, хотя бы увижу перед смертью что-то красивое…

Всё также с трудом переставляя ноги, я доковылял до башенки и с грехом пополам взобрался на вершину.

Вид отсюда был просто потрясающий!

Я уже приготовился приступить к своему скромному ужину, как вдруг понял, что я здесь не один. И мой неожиданный партнёр по ужину был человеком, которого я хотел сейчас видеть едва ли не меньше всех!

Глава 20

Бесстрашно свесив ноги, на самом краю смотровой площадки сидел Алан. Рядом с ним стояла большая бутылка местного очень дорогого янтарного вина. Наполовину пустая бутылка. И, судя по лежащему рядом штопору и витающему в воздухе тяжёлому и едкому аромату алкоголя, выпита эта половина была здесь и сейчас.

Вот уж действительно внезапная встреча! Я привык к тому, что Алан вечно в центре внимания, окружён восхищёнными девушками и завистливо смотрящими на него парнями, травит шуточки, бросается направо и налево деньгами и хвалится своей богатой и влиятельной семьёй. А тут он здесь, на всеми забытой огроменной башне, глушит в одиночку вино, опасно сидя на самом краю, и, судя по всему, находится в каком угодно, но явно не благодушном настроении. Странно это всё, непривычно.

И уж в чьей компании я сейчас точно не нуждался, так это в его! Он мне никогда не нравился. Эгоистичный, чёрствый, вечно хамящий всем направо и налево — он явно не тот человек, которого хочется назвать своим другом и пригласить домой на чашку горячего чая с вкусным яблочным пирогом.

И при этом он жуткий сноб! Большего сноба я не встречал даже на Земле, учась на юридическом факультете престижного вуза, — известном оплоте личностей, любящих поставить свою персону выше всех остальных.

При всём вышеизложенном, одно отрицать было глупо. Алан парадоксальным, совершенно непонятным мне образом, был популярен в любой в компании, в которой он появлялся. И не важно, мужская это была компания или сугубо женская — он был успешен везде! Дерзкий на язык, сумасбродный, он как-то умудрялся привлекать внимание и тут же очаровывать любого человека (и совсем не обязательно человека!), имеющего глаза и уши. Учитывая все негативные черты его характера — дар по-настоящему пугающий. Я бы даже заподозрил вмешательство какого-нибудь волшебства, не будь это невозможно даже в Мире.

Хотя, конечно, всему этому парадоксу было очевидное и понятное объяснение, которое так и бросалось в глаза. Алан происходил из влиятельной, известной во всём Мире семье, и был сказочно богат. Да, сильная заявка на победу, не поспоришь! И на Земле, и здесь богатые и влиятельные всегда привлекают больше внимания, чем бедные и бесправные. Всё-таки это часть человеческой природы. А люди что на Земле, что в Мире в целом не так уж сильно и отличаются. Общее человеческое сохраняется в них при любых условиях.

Но было одно но. В Академии по давней традиции училось огромное количество отпрысков знатных семей. Судя по острому замечанию Грега, высказанному во время одного из визитов в нашу башню, их в Академии едва ли не половина. Само по себе уже довольно неслабо! И, если следовать этой логике, каждый из них должен быть востребованным и популярным на студенческих празднествах и пирушках.

Но нет. Такой популярностью обладал только Алан. Уверен, даже без денег его семьи он нашёл бы способ выделиться! Так что эту его способность отрицать было глупо. Но на меня все его чары почему-то не действовали. Уж не знаю, в чём дело, но я, в отличие от большинства своих однокурсников, мог оценивать его трезво, без связи с огромным количеством золота и знатностью рода. Для меня он был обычным парнем, при этом полным самых разных и в разной степени отвратительных недостатков.

К тому же в последнюю нашу встречу он предлагал мне порошок для самоубийства! Порошок, блин, для самоубийства! Подумать только! И это в обществе, которое считает себя гуманным! Потомок известнейшей семьи, прошедший обучение у лучших учителей! Да мне бы в голову не пришло хранить такую гадость, не то что её продавать!

Алана же, кажется, ничто не могло остановить. Каждую неделю ему поступали посылки от его семьи. Но, в отличие от небольших ящичков со сладостями и тёплыми письмами из дома, которые получали остальные ребята, в посылках Алана были отнюдь не сладости. Его семья направляла ему товар на реализацию! Тот самый, что он продавал прямо в Столовой! Законы Академии не запрещали студентам реализовывать различные товары, и Алан пользовался ими на всю катушку! Студенты шли к нему толпами! Сколько он денег срубил на жаждущих развлечений и банального уюта ребятах, было нереально сосчитать.