Кроули без сил сполз с его руки и распластался на фанере, опустив треугольную голову на безвольно вытянувшееся тело. Азирафаэль поспешно подставил ладонь, не позволяя кончику хвоста свеситься с фанеры на смертельно опасный пол. Бережно приподнял его и сдвинул к середине, внутренне сжимаясь при мысли, насколько мучительно должно быть для Кроули прикосновение шершавой фанеры к обожжённой коже. Тот только слабо дёрнул головой, что-то бессвязно, но явно благодарно прошипев.

А Азирафаэль запоздало сообразил, что нет необходимости занимать необходимое Кроули пространство и самому сидеть на дышащем Скверной сигиле. И аккуратно сдвинулся назад, на прохладный каменный пол склепа. Передвинул туда же пустую корзину.

— Осторожно, дорогой… — с тревогой пробормотал он, глядя, как чёрно-алый змей неловко подтягивает к себе длинный хвост, пытаясь свернуться более компактно, и невольно скользя по самому краю фанеры. — Здесь не очень много места…

Змей раздражённо дёрнул головой. Ничего не ответил. Только оглянулся с явной нервозностью, с шипением щупая пропитанный благодатью воздух раздвоенным языком. Свернулся в несколько не очень тугих колец с усталым шипением опустил голову.

Азирафаэль прерывисто вздохнул. Это было знакомо. Слишком знакомо. Точно так же сворачивался на диване в его магазине Кроули в сорок первом.

— Потерпи немного, дорогой мой… — вздрагивая от мучительной жалости, прошептал он, зажигая над ними небольшой шар света и с тревогой склоняясь над слабо вздрагивающем от боли змеем.

Кроули не ответил. Только шевельнул треугольной головой и обессиленно закрыл глаза, молча давая ангелу разрешение на любые манипуляции с собственным телом. Почему-то змеиная форма совершенно не мешала отображению человеческих эмоций, словно Кроули слабо представлял, как должны выглядеть и вести себя обычные рептилии. Так что Азирафаэлю ничто не мешало видеть ни измотанного состояния демона, ни пугающего, смешанного с равнодушием и обречённостью облегчения на его ли… морде.

Ангел очень надеялся, что его — и, должно быть, Кроули тоже — опасения не оправдаются. Он справился в сорок первом, справился, Кроули пережил те ожоги! Он…

…он никогда ещё на памяти Азирафаэля не был так изранен и измучен.

Азирафаэль глубоко вздохнул, сдерживая нервный озноб. И осторожно, боясь получить подтверждение своим страхам, протянул руку к Кроули. Пока ещё не прикасаясь, только пытаясь определить места повреждений. Это всего лишь усталость, да, наверняка. И ожоги, конечно, но вряд ли Кроули мог серьёзно покалечиться, раз уж эта фанера не пропускает благодать.

Вздрогнул, наклоняясь ниже, не в силах поверить в то, что видит.

Нет.

Не может быть.

Он прерывисто вздохнул. Нет, конечно, ему это всего лишь кажется! Кроули не мог покалечиться настолько серьёзно! В прошлый раз у Кроули тоже были обожжены ступни… в смысле, живот, если говорить о змеиной форме. Раны, полученные Кроули в одной ипостаси, неизбежно отражались и на второй его форме. Менялось лишь их расположение. Ему негде было обжечься здесь, а Внизу он не выглядел раненым… Он ведь ходил, бегал, и хромал не слишком сильно… И, в конце концов, даже в этом случае в Аду ожоги наверняка затянулись хотя бы частично — хотя, конечно, нужно ещё будет долечить эти не до конца зажившие язвы.

Должно быть, хуже всего с нога… в смысле с животом, как и в прошлый ра…

Сердце Азирафаэля сжалось и пропустило удар.

Ох…

Нет, не показалось.

В Аду он не рассмотрел толком ожогов, о которых упоминал превратившийся в змея Кроули. Не до того было, да и не думал он, что там могло быть что-то по-настоящему серьёзное, ведь раны, каковы бы они ни были, ничуть не мешали Кроули ходить, бегать и даже сражаться. Теперь же он ощутил, что его накрывает волной настоящего ужаса. Вся нижняя часть тела демона была сожжена, в некоторых местах сквозь обуглившуюся чешую видна была тёмная, слабо сочащаяся кровью плоть. В других местах не хватало отдельных чешуек, а те, что остались на месте, казались оплавленными, словно Кроули полз по полу, состоящему из адского пламени.

Или, точнее, из святой воды.

Он сдавленно ахнул, вдруг осознав, что именно произошло. Мозаика сложилась кусочек к кусочку, и ангел почувствовал, как уходит из-под ног земля.

— Бог мой, Кроули… — срывающимся от ужаса голосом прошептал он, осторожно протягивая ладони к изувеченному телу и чувствуя, как дрожат руки. Кроули недовольно приоткрыл глаза. И ангел запнулся, разом вспомнив всё то, что успел наговорить ему по поводу «оскорбительной сентиментальности» раздражённый демон в прошлый раз. Но руку не отдёрнул. Наоборот, окончательно преисполнился решимости исцелить Кроули, как бы он не возражал против чрезмерной заботы. Пальцы привычно окутались щекочущим облаком силы. На миг он заколебался, не уверенный, пойдёт ли на пользу демону, пострадавшему от освящённой земли, ангельское исцеление…

Потом в который раз вспомнил 1941-й год. Тяжело вздохнул. И, решившись, бережно провёл ладонью вдоль одного из ожогов. Неглубоких, но наверняка очень болезненных, отчётливо выделяющихся на красноватом узоре живота. В конце концов, раньше ему не раз приходилось лечить Кроули…

При первом же прикосновении змей коротко содрогнулся всем телом и сдавленно зашипел. Азирафаэль испуганно замер.

— Больно? — дрогнувшим голосом выдохнул он, с тревогой всматриваясь в затуманенные жёлтые глаза.

Змей передёрнул судорожно вздымающимися боками.

— Нисссколько… — сдавленно прошипел он.

Азирафаэль с болью зажмурился. О, нет, очень даже «сколько». Он чувствовал рану. Чувствовал её воспалённые обугленные края, чувствовал эфемерные частицы Благодати, вплавившиеся в живую плоть и, даже не обжигающие больше, всё равно сопротивляющиеся любому целительному воздействию. Кроули было больно. Даже сейчас, когда он с невероятной осторожностью посылал в обожжённые мышцы собственную энергию, эти пропитанные божественной силой эманации настороженно прислушивались, готовые присоедениться к новым порциям святости и вновь пойти в наступление.

Он закусил губу. Исцеление — это не благословение. Ни капли Благодати. Ни малейшей крупицы святой энергии. Только свет жизни, равно безопасный и для ангелов, и для людей, и даже для демонов, тела которых были живыми лишь условно. Но всё же он не в состоянии скрыть своей сущности полностью. И Кроули сейчас ощущает себя так, словно к ожогу поднесли раскалённую докрасна сталь. Не прикасаясь. Но не позволяя ни на миг забыть, что будет, если…

Он сглотнул. И, старательно отодвинув как можно дальше ореол своей Благодати, вновь принялся осторожно вливать в открытую рану золотистые потоки целительной энергии.

Он понимал, помнил, что не сможет вылечить святую рану сразу. Потребуется не менее трёх сеансов. Быть может, даже больше. Но боль может утишить уже сейчас.

Кроули вновь тихо зашипел. На этот раз — определённо от облегчения. И, глубоко вздохнув, расслабленно вытянулся, опуская голову. Дёрнулась мигательная перепонка, затягивая глаза мутной плёнкой. И это было плохо, намного хуже, чем ожидал Азирафаэль. Кроули почти никогда не забывал, что рептилиям его вида не положено моргать…

Ангел с трудом сдержался, чтобы не застонать от острой жалости. Да. И это знакомо. Кроули редко позволял себе расслабиться и просто довериться исцеляющим рукам. Собственно, тот случай в затемнённом военном Лондоне был одним из немногих за шесть тысяч лет, когда Кроули, после недолгой борьбы, прекратил изображать независимость и принял его помощь, не пытаясь шипеть и огрызаться. Сейчас он уже был, должно быть, на последней грани изнеможения, раз даже не съязвил ни разу.

Целительная энергия постепенно впитывалась в рану, распространяясь по телу демона. И Азирафаэль невольно кусал губы, с состраданием находя всё новые и новые подтверждения чудовищной степени истощения Кроули. Демон ещё никогда, никогда за всё время их знакомства не был настолько слаб. Раньше, когда ему приходилось помогать Кроули справиться с «досадными неприятностями», касающимися его физической оболочки, он всегда ощущал на грани сознания слабое давление его сил. Ощущал — и чувствовал некую самодовольную радость от того, что Кроули безропотно снимал свои щиты, позволяя ему беспрепятственно вливать собственную магию в его тело. В такие моменты достаточно было бы легчайшего усилия, чтобы без следа уничтожить не только его физическую форму, но и саму истинную сущность демона. И тот не мог этого не понимать. И странное, нестандартное для Падших доверие порой пугало Азирафаэля куда больше, чем нескрываемая симпатия, которую проявлял Кроули при каждой встрече.