— Сукин сын! — не сдерживаясь воскликнул он, резко распахивая дверь и врываясь в номер.

— Ты чего? — спросил Гидеон, зайдя в комнату вслед за братом.

— Полюбуйся! — Фабиан ткнул пальцем на заправленную кровать. — Ванна тоже пусто. Его тут нет! И уже давно. Вещей нет — он сюда не вернется. Этот молокосос нас сделал!

— Но кольцо… — возразил было Гидеон.

Зло рассмеявшись, Фабиан кинул ему монету в пять кнатов.

— Лежала на подушке, — пояснил он. — Вот зачем мы следили!

— Что будем делать?

— Естественно искать.

Когда братья спускались по лестнице на первый этаж, то столкнулись на лестнице с тем самым магом, замеченным Фабианом. На незнакомом маге висели маскирующая подлинный внешний вид иллюзия. Но незнакомец дружески им кивнул, когда проходил мимо.

— Есть и хорошая новость, — усмехнулся Фабиан, когда они спустились на первый этаж. — Мальчишка одурачил не только нас.

— Не действует! — зло процедил Гидеон, поводив над кольцом палочкой. — Он слишком далеко. Где нам теперь его искать?!

— Хм. У тебя еще остались связи среди авроров? Готов свою палочку поставить в заклад, что скоро аврорам придется побегать за нашим юным гением.

Братья покинули "Дырявый котел". Спустя пять минут из бара вышел встреченный ими на лестнице маг. Но ни он, ни братья Пруэтт не заметили наблюдавшего за ними четвертого волшебника.

— Да, определенно это был правильный выбор, — произнес тот, прежде чем зайти в ближайший подъезд и раствориться в воздухе.

Конец интерлюдии

Я смотрел на сидевшее в большой круглой стеклянной колбе человекоподобное существо. Существо смотрело на меня темными бусинками глаз. Так вот ты какой — гомункул. Подумать только, когда‑то подобную мерзость считали зародышем андрогинна — мифического идеального человека и мага.

Да, в истории погони магов за все большей и большей силой немало мрачных и отвратительных страниц. И запреты на многие темномагические ритуалы вполне справедливы. Эксперименты с гомункулами принадлежат к их числу. Маги в свое время достаточно активно пытались через них "улучшить собственную породу". Считалось, что выношенный женщиной гомункул родится андрогинном. А тот в свою очередь будет обладать колоссальной магической силой. Ничего хорошего из этих опытов не вышло. Роженицы умирали в страшных мучениях, производя на свет существ, кои не могли считаться не только людьми, а и живыми существами. По одной из версий появлением вампиров мы обязаны именно одному из таких опытов.

Я повернул колбу, разглядывая существо, что прежде видел только на черно — белых гравюрах магических манускриптов. Гомункул был редкостным уродцем. Лишенное какой‑либо растительности бесполое тело с неестественно белой кожей. Голова без ушей. Неестественно длинный нос загибался в низ и доходил до самых губ. Казалось, что существо постоянно улыбается, и от этого оно выглядело еще более мерзко и жутко. Посмотрев на часы, я открыл небольшую шкатулку, стоявшую рядом с колбой, и достал изо льда флакон с кровью. Набрав пипеткой кровь, я открыл сосуд с гомункулом. Тот заволновался. Эти существа не обладали разумом, но что‑то вроде животных инстинктов у них было. Почувствовав кровь, гомункул жадно облизнул лицо длинным раздвоенным языком и стал прыгать на стены колбы. Я капнул на него кровью, и он успокоился, встал под капли и стал жадно ловить их ртом. Затем он принялся облизывать себя. От нескольких капель крови гомункул неестественно распух и стал походить на шар с маленькими ножками, ручками и головой. Его довольная улыбка стала еще более мерзостней, чем была.

Подавив в себе желание со всей силой запустить колбу в стену, я поставил ее на стол. Я не брезглив. Но гомункул вызывал у меня жуткое отвращение. Видимо, некоторая магия темна даже для меня.

Впрочем, без гомункулов, созданных на основе волос и крови моей матери, мне было не обойтись. Магические ритуалы, творимые над этими уродцами, тождественны ритуалам над телом матери. Гомункулов я могу создать много, а мать у меня одна.

Начальная подготовка была завершена. Теперь мне нужна была жертва. А значит, мой путь лежит в хорошо знакомые лондонские доки…

"Кошачий глаз" вновь окрасил мир во все оттенки серого. Надежно скрытый "Призрачной настойкой", я медленно летел над крышами самого паршивого лондонского квартала. Вечер выдался прохладным. И, признаться, я уже подумывал прихватить для ритуала первого попавшегося бродягу, когда услышал отчаянный женский крик.

— Северус Снейп — гроза преступности! Санитар улиц! Защитник слабых и угнетенных, — процедил я, лениво направляясь в сторону криков и гогота. — И как я дошел до подобного? Говорила мне мама: "Сынок не трогай гриффиндорцев, подхватишь какую‑нибудь заразу".

Сплюнув на землю, я передернул плечами: проверяя, не выросли ли у меня крылья. Слава Мерлину, крыльев не было.

Крики стали ближе, они раздавались из заброшенного здания с, о чудо, частично уцелевшими стеклами. Я спустился к входу и зашел внутрь. Похоже, что когда‑то в этом здании размещались офисы. Шум раздавался в одной из комнат недалеко от входа.

Заглянув в нее, я увидел, как два подозрительных типа прижимают к полу весьма прилично одетую (от этого недостатка они ее уже торопливо избавляли) женщину. Хм, странный наряд для посещения лондонских доков, да и не похожа она на окрестных обитателей. Может это у них такие ролевые игры? А тут я со своим спасением.

— Заткнись сука, иначе порежу! Еще и кусается, мразь, — один из насильников с силой ударил женщину по лицу.

Это меня слегка разозлило. Есть у меня такой грешок — очень не люблю, когда на моих глазах бьют женщин. Эта нелюбовь странна и иррациональна: ведь нередко я был свидетельством убийств не только женщин, но и детей. Да и сам убивал…

Я совру, если скажу, что в ночных кошмарах мне часто снятся лица всех кого я убил. Большинство этих лиц я просто не помню.

Пройти две войны, быть верным псом у Волди и Дамби и не замараться в крови по самую макушку — такое возможно только в сказках. А жизнь моя была далека от сказки.

Вскинув палочку, я направил ее в спину первого насильника. Уже спустивший штаны и готовый к свершениям насильник замер, скованный невербальным Петрификусом, и медленно повалился прямо на женщину.

— Эй, ты чего?! — удивленно спросил его приятель, прижимавший руки жертвы к полу.

В этот момент молния Ступефая ударила его прямо в лоб. Неудавшийся насильник отлетел назад и застыл на полу в смешной позе опрокинутого на спину майского жука.

Жертва неудавшегося изнасилования выбралась из‑под неподвижного тела первого из своих обидчиков. С пронзительным визгом она кинулась к выходу, оставив насильникам на память свои туфли и некоторые детали одежды. Едва не налетев на меня, она бросилась на улицу.

Выждав немного, я направился к своим обездвиженным жертвам…

интерлюдия

Этот бар неподалеку от Министерства был одним из самых безопасных мест магического мира. Разумеется только если вы не опасный, разыскиваемый преступник. С момента открытия бар был облюбован аврорами. Вот и сейчас в нем сидело не меньше десятка магов в хорошо знакомых форменных мантиях.

Зайдя в зал, Гавейн Робардс послал воздушный поцелуй молодой хозяйке сего достойного заведения и огляделся по сторонам. Гидеон Пруэтт, сидевший за дальним столиком, помахал ему рукой.

— Привет, Гидеон. Давно не виделись.

— Рад тебя видеть Гавейн, ты прилично опоздал. Что‑то случилось? — спросил маг, пожав молодому аврору руку.

— Да какая‑то сволочь резвится в доках, — отмахнулся аврор, подвинув к себе одну из кружек с пивом. — Шесть запрещенных темномагических ритуалов за каких‑то три недели! Весь аврорат на ушах стоит. Утром "большой папочка" был на ковре у министра. Вернулся злой, словно голодный дракон. А в таком состоянии он хуже стаи дементоров. Сейчас идет совещание, где он во всю сношает начальников отделов. А те, как ты понимаешь, после совещания начнут сношать всех остальных. Государственная вертикаль во всей своей красе, — зло процедил Робардс. — Хорошо, что моя смена закончилась.