Питер поднял коробку. Тяжесть подтвердила, что она отнюдь не пустая. Неужели ее почтовая сова выронила? Пусть редко, но подобное встречается. Никаких подписей на коробке не было. Впрочем, даже если бы таковые и имелись Питер не собирался возвращать находку хозяину… разве что там была какая‑нибудь ерунда. Или хозяин коробки директор Дамблдор или Макгонагалл. Возможность слегка подлизаться к директору или декану никогда не бывает лишней.

Развернув яркую оберточную бумагу, он открыл коробку и с интересом заглянул внутрь. Из чрева коробки виднелось бутылочное горлышко. Освободив бутылку из плена коробки, Питер взглянул на этикетку и радостно присвистнул:

— Огденское. "Золотая марка". Сегодня явно мой день!

Коробка полетела в воду. А бутылка с дорогим огневиски обрела новое пристанище под мантией мародера.

Прикинув оставшийся путь до Хогсмита, Питер задумчиво посмотрел в сторону Гремучей ивы и направился к ней.

— Лорд может немного подождать. В такой дикий холод стаканчик хорошего огневиски лишним не будет, — решил он.

В "Трех метлах" царила обычная для выходного дня кутерьма. Излюбленный учениками Хогвартса паб в выходные дни не пустовал никогда. Компании и компашки малолетних спиногрызов оккупировали все столики.

Блэк неуклюже пытался флиртовать с Розмертой. Бывшей пока еще вовсе не мадам, а просто Рози. Девушка закончила Хогвартс в год нашего поступления и вот уже пять лет помогала отцу в "Трех метлах".

Поттер ревниво следил за нашим столиком, но наличие одного "мерзкого слизеринца" мешало ему набиться к нам в компанию. В отличие от Рогоносца, Мэри Макдональд на этот счет не комплексовала и устроилась за нашим с Лили столиком. Правда, надо отдать ей должное, сделала она это после приглашения Лили. Я от этого был не в восторге — Макдональд нравилась мне не больше самого Поттера. Но свою неприязнь я постарался спрятать так глубоко насколько это возможно. Впрочем, точно также поступила и сама Макдональд. Она не кривила губы при беседе со мной, не пыталась спровоцировать. Не было и обычных шпилек в сторону слизеринцев их никчемности, коварства и всех прочих добродетелей из‑за которых все завидуют Слизерину. Мэри прекрасно понимала, что Лили это не понравится. В целом мы трое вполне мирно беседовали на отвлеченные темы. А я лишь утвердился в мысли, что подруга Лили гораздо опаснее для меня, нежели сам Поттер. Умная девочка. Гриффиндор явно не ее факультет, слишком много в ней слизеринского хладнокровия, осторожности и коварства.

Наконец, спустя пару часов я сослался на подготовку к досрочному экзамену по зельям и откланялся. Заскучавший было Поттер примостился на мое место раньше чем я покинул "Три метлы", но меня это уже не интересовало. Потеребив в кармане амулет созданный с помощью волос Петтигрю, я толкнул дверь паба. Полчаса тому назад амулет, позволявший точно определять местоположение четвертого мародера, перестал действовать.

Подавляя в себе желание закурить, я направился в сторону Визжащей хижины, почти два часа времени Петтигрю пребывал там. Оказавшись за приделами Хогсмита, я разом опустошил сразу несколько флакончиков с зельями. Ох, бедная моя голова. Кто знает, что такое похмелье тот меня поймет — скоро меня ждут те же ощущения только помноженные на два и мало поддающиеся лечению. Ладно, лучше весь вечер мучиться интоксикацией от смешивания зелий, чем наделать следов.

Когда призрачная настойка подействовала, сделав мое тело полупрозрачным, я поднялся на ладонь над землей и полетел. Замаскировав ауру и сокрывшись от стороннего наблюдения, было бы неимоверно глупо засыпаться на такой мелочи как следы на снегу.

Визжащая хижина находилась на некотором отдалении от Хогсмита в одичалом саду со старыми давно не плодоносящими яблонями. Сейчас сад был укрыт снежным покрывалом, но веселей это место выглядеть не стало.

Облетев Визжащую хижину и заброшенный сад, я убедился, что в округе пусто. Ржавый дверной замок вздумал было оказать сопротивления моим настойчивым попыткам проникнуть внутрь хижины, но после второй алохоморы сдался.

В просторном холле (именуясь хижиной Визжащая хижина была скорее небольшим двухэтажным особняком) я задержался. Да именно здесь на этом полу я когда‑то умер, чтобы снова жить.

Ладно, хватит предаваться "ностальгии". Смерть это не тот опыт, который мне хотелось бы повторить. Да, рано или поздно все там будем. Но лучше все же поздно, чем рано.

Пролетев над ступеньками лестницы, я аккуратно заглянул на второй этаж. На полу лежало тело Питера Петтигрю. В воздухе стоял запах крепкого алкоголя и рвоты. Петтигрю и в этот раз умудрился сыграть по — своему. Я надеялся, что он помучается хотя бы до обеда. Но четвертый мародер лежал на спине в луже собственной блевотины и не дышал. Напился до беспамятства и захлебнулся в собственной рвоте. Какая трагедия! И никаких следов магии, зелий или ядов. Только бутылка из‑под дорогого огневиски. Правда ее содержимое явно заинтересует тех, кто будет расследовать эту трагедию. Какой‑то негодяй продал под видом дорогого огневиски смертельно опасный метиловый спирт, намешанный с прочей химической дрянью. Вот ведь подонок!

— Знаешь, Крыса, ты должен быть мне благодарен, — сказал я мертвецу. — Твоя никчемная жизнь закончена, но ушел ты добрым другом, а не жалким предателем и даже не особо мучился. Они будут горевать, скорбеть по тебе. Может, какое‑то время, даже на могилу будут захаживать, цветочки там приносить. Тебя будут вспоминать только добром, хоть ты этого и не заслуживаешь.

Да, я мог бы рассказать миру, чем Крысеныш был на самом деле. Но не буду этого делать. Меня мало заботит репутация Крысы. А если даже анонимно открыть, что он лизал ноги Волдеморту, то только полный идиот не сделает выводов касательно его гибели. Среди моих врагов идиотов нет. Если бы таковые были, то я не считал бы их за врагов.

Еще раз удостоверившись, что Крыса мертв, я аккуратно проверил его карманы. В одном из них обнаружился кошелек.

— А предателям неплохо платят, — присвистнул я, проверив его содержимое. Моя месячная деканская зарплата.

Освободив кошелек от золотых галлеонов и бронзовых кнатов, я оставил в кошельке восемнадцать сиклей, присовокупив к ним еще двенадцать из своего кошелька, даже не подумав стирать с них какие‑то следы. Деньги странная и явно магическая штука. Во — первых, они могут исчезать. Вот они есть, а вот их уже нет. Во — вторых, деньги столь часто переходят из рук в руки, что никакому магу не под силу узнать, кто был предыдущим владельцем монеты.

— Вечный символ предательства*, — усмехнулся я мертвецу. — Я позволю себе только этот легкий намек. Ты же не будешь против?

(*Сикли серебряная монета. 18+12=30 сиклей. Тридцать серебряников получил Иуда за предательство Христа).

Ждать ответа было бы глупо. Покинув Визжащую хижину, я подлетел к озеру. Сверкнув на солнце, золотые и бронзовые монеты полетели в воду. Проводив их взглядом, я направился в сторону Хогсмита.

(Северус Снейп, ненаписанные мемуары).

— Сев, ты опять пытаешься влезть в мою голову, — поморщилась Лили. Отложив перо в сторону, она помассировала виски.

— Постоянная бдительность! — криво усмехнулся я, продолжая делать записи в свиток. — Если кто‑то захочет прочитать твои мысли, то времени на подготовку он тебе не даст, и заранее предупреждать не будет.

— Да знаю я, просто у меня и так голова болит. Если бы я знала, сколько хлопот доставит эта должность старосты…

— Да, вся эта суета уже надоела.

— Жалко Хвостика, — помрачнела Лили.

— Да, бедняга, — кивнул я, вспоминая события прошедших с момента смерти Крысы двух недель.