Отхлебнув из бутылки и подавив страстное желание закурить, я принялся разбирать почту.

Несколько счетов — это нужно оплатить как можно быстрей. Два письма от Лили…

Я поежился — представляю, как она злится. Занятый поиском спасения матери, я вновь совершенно о ней забыл и за два месяца не написал ни строчки.

Черт! Признай, Северус, Макдональд была права тогда в Хогвартс — экспрессе — ты редкостный идиот. Умные учатся на своих ошибках, мудрые — на чужих. И только дураки не учится вообще! Будешь продолжать в том же духе, и ее вновь получит Рогоносец. Надо будет обязательно встретиться с ней, извиниться и все объяснить.

Что там у нас дальше? Письмо от Гринграсса с соболезнованиями. И от лорда Малфоя тоже! Мельком просматриваю оставшиеся конверты и нахожу с десяток подобных писем с соболезнованиями: от Лестренджей, из Гринготтса, письмо от Блэков (эти‑то откуда?!) и прочие знакомые и не очень фамилии. Что‑то не помню такого потока соболезнований в своем старом прошлом. Быстро новости в магическом мире расходятся. А ведь о смерти матери я рассказал только директору!

Письма с соболезнованиями отправились в мусор. Ответы я написал только лорду Малфою и Гринграссу. Малфою и Волди стандартная благодарность за внимание и прочее. А Гринграссу еще и заверение, что все наши договоренности остаются в силе — об этом лорд меня ненавязчиво спрашивал в своем послании.

— Петр! — позвал я, запечатав свитки с ответами.

— Петр, для тебя есть работа! — вторично позвал я, но наглая птица проигнорировала и этот призыв. — Оставлю без ужина и прогулок! — громко пригрозил я. Из прихожей послышался обиженный "Кар!". Вскоре ворон все же соблаговолил прилететь в мою комнату и с тоской посмотрел на свитки.

— Лорду Гринграссу, и лорду Малфою! — сказал я, открывая окно. Одарив меня "добрым" взглядом, Петр аккуратно подхватив письма когтями и улетел.

Закрыв окно, я сделал очередной глоток из бутылки огневиски и вернулся к корреспонденции.

Странно, что не было письма от Волди. Долохов и тот черканул пару строчек соболезнований. А вот Темный лорд молчал. Впрочем, это пока и к лучшему. Не знаю насколько поверил мне Дамблдор на счет ученика Темного лорда (скорее вообще не поверил, словами этого старого лиса не убедишь), но что‑то подобное я и планирую.

Морковка для Дамблдора уже брошена и вроде бы милостиво принята. Теперь предстоит поискать морковку для Волдеморта, и прошлое нашего любимого директора вполне может ею стать. Пожалуй, я уже знаю, чем буду заниматься на рождественских каникулах…

Последним письмом оказалась открытка от Дамблдора с приглашением на рождественский бал маскарад в Хогвартс.

Где‑то с минуту я молча пялился на нее, не в силах поверить в то что вижу.

Какого черта Дамби мне это отправил!? Он же прекрасно знает, что мне сейчас не до развлечений!

Я посмотрел на дату отправления. Ах вот оно что! Открытка была послана за три дня до моего последнего разговора с директором.

Смяв открытку, я хотел уже ее разорвать, но остановился.

Рождественский бал маскарад — да, помню, была в Хогвартсе до войны такая традиция для старших курсов. В то время я, правда, подобных балов избегал всеми способами. Даже Лили так и не смогла меня на них затащить. Может пришло время наверстать упущенное? Разумеется не ради развлечения, а чтобы посмотреть обстановку в школе. Я потерял мать, но Лили я не потеряю!

Я вновь посмотрел на дату. Маскарад состоится через два дня — самое время озаботиться костюмом.

Древний замок был ярко освещен разноцветными огнями.

Рождественский бал маскарад — древняя традиция. Он знаменовал собой конец учебного полугодия и начало каникул.

Магический маскарад… Даже самый бездарный маг способен наложить на себя простенькую иллюзию, пусть и на короткий срок. Это‑то придавало магическому карнавалу особую пикантность. Исчезали хитрые слизеринцы, трудолюбивые хаффлпаффцы, умные равенкловцы и туп… храбрые гриффиндорцы. Оставались только они — маски.

Ходили упорные слухи, что в маскараде инкогнито участвовали и все преподаватели Хогвартса, и даже сам Дамблдор. Подтвердить или опровергнуть этот слух я не могу. Ко времени моего учительства и деканства традиция рождественского бала маскарада была позабыта.

Завтра ученики разъедутся по домам, чтобы встретить рождественские праздники в кругу семьи. А пока все старшекурсники лихорадочно готовились к празднику. Костюмы, маски, трансфигурация, чары, зелья — тут в ход шло все. Особым шиком считалось сотворить с собой что‑то такое, чтобы никто тебя не мог узнать.

Главные ворота Хогвартса оказались негостеприимно закрыты. Меня здесь явно не ждали. Не будь я учеником или преподавателем Хогвартса — это доставило бы мне некоторые проблемы. По крайней мере, Дамблдор бы точно узнал о внезапном вторжении в свои владения. А так я просто перелетел через стену — сигнальные чары не действовали на учеников. Даже Дамблдор не настолько параноик. Да и весьма проблематично было бы бегать на каждый сигнал. Самовольное оставление Хогвартса в учебные, а тем более в выходные дни штука весьма не редкая — тут самое главное не попасться.

Мягко приземлившись на очищенную от снега дорожку, я направился прямиком к замку. Оказавшись в коридорах Хогвартса, я привычно завернул в одну из пустующих аудиторий. Хогвартс весьма не маленький замок с множеством комнат, большая часть которых даже не используется.

Отряхнув снег, я откинул низко надвинутый капюшон и стянул с себя глухой плащ, скрывавший всю мою фигуру, пока я добирался до школы. Плащ отправился под самую дальнюю парту — в своих комнатах мне лучше не появляться, а гардероб в Хогвартсе не предусмотрен.

Выудив из карманов два флакончика с зельями, я поставил их перед собой.

Над выбором костюма я думал не долго — просто пошел в уже знакомый магазин в Лондоне. Выбор там был богатый, и я без труда нашел то, что нужно. Жаль, что нельзя было использовать костюм чумного доктора — он мне еще пригодится для других дел, но и этот костюм тоже неплох.

Такая мелочь как мой рост, была слегка подправлена сапогами на толстой подошве с небольшими каблуками, тщательно скрытыми под иллюзией. Теперь нужно было позаботиться о кое — чем еще.

Открыв первый из флакончиков, я капнул зелье себе в глаза. Жжется! Зато цвет моих глаз теперь разительно изменился. Второй флакончик — острое зелье обжигает язык, огнем проходит по горлу, опускаясь все ниже и ниже.

— Северус Снейп, — сказал я, прислушиваясь к своему измененному голосу и надел на голову закрытый красный колпак — полумаску. Спадая до плеч, он полностью закрывал мое лицо и прятал волосы, оставляя открытым только рот и подбородок.

Ну что же, Северус, время предстать на маскараде во всем своем сомнительном блеске.

Спрятав в рукаве палочку и натянув на руки кожаные перчатки, я посмотрел на крылатого венецианского льва, вышитого на моей груди и направился в Большой зал.

Меня перехватили на подходе к цели. Повернув в ведущий в Большой зал коридор, я нос к носу столкнулся с двумя девушками в костюмах фей.

— Господин венецианский палач* ищет головы, чтобы отрубить? — со смехом поинтересовалась первая из них.

— Или вскружить? — вторила ей подруга, лукаво стреляя глазами из‑под густых ресниц. Хотя какая к черту стрельба — это натуральный артобстрел. От подобного внезапного и неожиданного напора я впал в легкий ступор.

— Какую пытку вы предпочитаете?

— С вами даже плаха не страшна.

Весело смеясь, они упорхнули прочь.

(*ревнителям историзма напоминаю, что у Снейпа не исторический, а карнавальный костюм)

Проводив их задумчивым взглядом, я вошел в Большой зал.

Тут все разительно переменилось. Факультетские столы были безжалостно сдвинуты к стенам. Со стен исчезли любые намеки на знамена факультетов, зато по центру зала расположилась настоящая живая елка, щедро украшенная игрушками.