Пусть против обвиняемого куча улик, и его опознали свидетели. Допрос под Веритасерумом показал, что обвиняемый абсолютно невиновен. Значит, все улики поддельны, а свидетели врут или просто обознались. А может тут имеет место заговор с целью очернить такого замечательного и законопослушного человека как обвиняемый?

Грюм поморщился. Адвокатов он не любил даже больше темных магов, последних хотя бы можно ненароком убить при задержании. А с адвокатами так нельзя… а жаль.

Так что в сумасшествии пойманных Пруэттов есть и положительные стороны. Преступники пойманы, покой магического мира спасен, он герой, а героям начальство не сношает мозги… хотя бы до очередного громкого дела. Оставались, правда, еще двое их подельников, но после такого провала те должны затаиться. Да и подельники ли это были?

— Где там наше чертово подкрепление? — зло поинтересовался Грюм, прерывая размышления.

— Так ведь антиаппарационные чары, — напомнил Гавейн, — А своим ходом пока они сюда доберутся.

Конец интерлюдии

Виски в стакане закончилось подозрительно быстро. Кто вообще придумал такие маленькие стаканы!?

Прихватив стоящую возле кресла бутылку, я приложился прямо к горлышку. Крепкий напиток ожег горло и слегка затуманил голову, но облегчения не принес. Да и не должен был принести.

Рядом захлопали крылья. Петр перелетел со шкафа на подлокотник кресла. Пронзительно каркнув, словно пытаясь подбодрить, птица преданно посмотрела мне прямо в глаза.

Погладив ворона по голове, я грустно усмехнулся и вновь погрузился в недавние воспоминания…

Покинув доклэндс, я выбросил в ближайшую помойку кусок замасленного брезента, в который кутался для маскировки.

Оперативность и быстрота авроров меня неприятно удивила. Не ожидал от них такой прыти. Видимо сильно я их достал, если за считанные секунды целый район был накрыт антиаппарационным щитом. А это не самые простые чары! Волди бы они так ловили как меня — тогда старушка Британия не знала бы никаких магических войн.

Уходить мне пришлось в спешке. Да и то я умудрился нарваться на Грюма с напарником. К счастью те приняли меня за обычного оборванца, коих множество в доках.

Над тем как распорядиться с Пруэттами, я долго не думал. Магический мир стоял на ушах из‑за действий неизвестного мага. Теперь, получив в свои руки Пруэттов, Министерство и авроры успокоятся. Доказательную базу я обеспечил такую, что не подкопаешься: те же маскирующие чары, что и при недавнем почти удавшемся захвате, поимка на месте преступления над еще теплым телом жертвы (того что от нее осталось) и прочее.

Разумеется, кое‑кто в курсе реального положения вещей и знает истинного виновника. Но ни Волди, ни Дамби и уж тем более Гринграсс не станут меня сдавать. Да и что они могут предъявить кроме своих подозрений? Знать это одно, а доказать — совсем другое. Я был очень осторожен. Гидеон и Фабиан уже никому ничего не расскажут. Их личности полностью стерты и не подлежат восстановлению, фактически от них осталась только оболочка.

Я вновь приложился к бутылке.

Разумеется, Дамблдору вряд ли понравится то, что я сделал с Пруэттами. И ему ничего не стоит подстроить мне в Хогвартсе несчастный случай. Но перед тем как решать мою судьбу, он обязательно захочет со мной поговорить. А на этот случай у меня уже заготовлена вкусная, хрустящая морковка (в лучших традициях Старика). Она должна будет слегка подсластить Дамби потерю Пруэттов. Я многому научился у своего злейшего учителя — врага. И теперь мне предстоял решающий экзамен.

Конец первой части.

— Значит все эти недавние преступления дело рук пожирателей?

— Да, — я кашлянул и влил в себя очередную чашку фирменного Дамболдорского чая. Желудок от подобного издевательства тихо екнул. Какая это чашка по счету? Третья или четвертая? Главное чтобы вся это смесь не попросилась наружу до конца нашей милой беседы.

Исповедь продолжалась уже более получаса. Даже не знаю, приходилось ли мне когда‑нибудь плести столь же витиеватую сеть из полуправды и лжи? При этом приходилось еще и отбивать все попытки залезть мне в голову. А иногда и нарочно позволять директору кое‑что увидеть через мои ментальные щиты.

— Ты узнал кого‑нибудь? — строго спросил директор.

— Только лорда Волдеморта, — нервно пожал плечами я, постукивая пальцами по коленям. — Остальные были в масках.

— Ты знаешь, зачем Темному лорду понадобилось проводить такое количество Темномагических ритуалов? — Дамблдор положил локти на стол, сцепил пальцы рук и опустил на них подбородок.

Я дернулся и еле слышно прошептал:

— Он сказал, что ищет способ помочь моей матери.

— И ты поверил ему? Наивное дитя! — тяжело вздохнул Дамблдор.

— А что мне еще оставалось? — яростно огрызнулся я, быстрым движением утерев глаза. Надеюсь, что я не слишком переигрываю.

— Я соболезную твоей потери, мой мальчик. Но как видишь, я был с тобой совершенно искренен — у Эйлин не было шансов.

О смерти матери я сообщил Дамблдору едва только появился на пороге его кабинета в директорской башне Хогвартса. Разумеется, я сообщил ему о том, что она умерла от проклятия. Я даже не поленился соорудить фиктивное место погребения — урна с прахом одного из моих подопытных нашла последнее пристанище в колумбарной стене одного из кладбищ Манчестера.

— Что бы вы сделали на моем месте? Я должен был попытаться!

— Да, ты должен был… Но к чему это привело? Тебя просто использовали, а потом выбросили как ненужную вещь.

— Это не совсем так, — едва слышно проговорил я. — Лорд Волдеморт восхищен моими успехами и предложил мне стать его учеником. Можно подумать, что это теперь имеет значение. Но вы правы, он просто использует меня.

— Я рад, что ты это осознаешь, мой мальчик, — смягчился Дамблдор. — Ты же знаешь, что если бы я только мог, то, несомненно, помог бы твоей матери. Она была одной из моих лучших учениц… Что ты теперь планируешь делать?

— Наверное, мне стоит пойти в аврорат и все там рассказать? — неуверенно спросил я и покаянно понурил голову.

Дамблдор некоторое время молчал, делая вид, что раздумывает над моими словами.

— Не стоит спешить, мальчик мой, — ободрил меня он. — Мы все совершаем ошибки. Особенно в юности. В твои годы я и сам не чурался Темных искусств и даже дружил с Гриндевальдом — расплата за это была страшной. Зато я понял всю опасность и мерзость Темных знаний, и нашел свой путь к свету!

— Вы всегда были для меня примером, — сказал я, добавив самую капельку подобострастия в голос. — Я завтра же порву все связи с Пожирателями!

— А вот торопиться не надо! — резко осадил меня Дамблдор. Смягчив эти слова новой приторно ласковой улыбкой, он продолжил: — Интерес Темного лорда к тебе можно использовать во благо. Есть маги, которые прекрасно понимают всю опасность появления нового Темного лорда. И ты, мой мальчик, можешь им помочь. Ты станешь их глазами и ушами в логове врага Магического мира. Так ты сможешь спасти десятки, а может и сотни жизней, и полностью искупишь свою вину.

— Да, директор, вы правы, — согласился я. Да и предложение Дамблдора не подразумевало отказа. В случае оного одним лордом в Магической Британии стало бы меньше, и это был бы вовсе не лорд Дамблдор.

— Я надеюсь на тебя, мой мальчик.

Мне с трудом удалось удержаться от смешка. Как же это все знакомо. Сейчас Старик еще добавит что‑нибудь типа: "Магическая Британия надеется на тебя!".

— Весь Магический мир надеется на тебя! — проникновенно вторил моим мыслям Дамблдор.

Я подавился очередным глотком чая и закашлял. Старик неисправим.

— Это тяжелая ноша и великая ответственность! — Дамблдор вошел в раж и мало обращал на меня внимание — это с ним бывало. В такие моменты даже я теряюсь и не понимаю: гениальная это игра или все же редкий случай, когда Старик раскрывает свой истинный облик.