– Но вы не позволили, – сказала я. – Вы сделали свою работу.

– Но работа еще не сделана, – возразил он.

– Жизнь вообще дрянь, – сказала я.

– А в конце все равно умрем, – закончил за меня Ларри.

Я строго посмотрела на него, но возразить было нечего. Сегодня он был прав.

Глава 42

Дважды-укушенной, как поэтично назвал ее Дольф, оказалась маленькая женщина лет тридцати. Ее каштановые волосы были собраны сзади в хвост, оставляя шею и следы от укусов вампиров болезненно видимыми. Помешанные на вампирах, люди, находящие в укусах сексуальное наслаждение, не прячут следы клыков только на своих собраниях. Смертные же члены Церкви Вечной Жизни почти всегда выставляют укусы напоказ. Высоко заколотые волосы, короткие рукава, если отметины есть на запястьях и у локтей. Они гордились своими укусами, считая их знаками спасения.

Верхний след от клыков был больше, кожа краснее и сильнее разодрана. Кто-то был неаккуратен со своей едой. Второй след был почти изящным, хирургически аккуратным. Женщину звали Каролина, и она стояла, обхватив себя руками, словно ей было холодно. Поскольку на тротуаре можно было яйца жарить, я не думаю, что ей было холодно, по крайней мере, в этом смысле.

– Вы хотели меня видеть, Каролина?

Она кивнула, голова качнулась вверх-вниз, как у одной из тех собачек, которые сидят у заднего стекла автомобилей.

– Да, – сказала она на выдохе, потом посмотрела на Дольфа и МакКиннона, и снова на меня. Этого взгляда было достаточно. Она хотела поговорить с глазу на глаз.

– Мы с Каролиной прогуляемся немного. Вы не против?

Дольф кивнул, а МакКиннон сказал:

– В машине Красного Креста есть кофе и напитки.

Он показал на маленький грузовик с прицепом. Добровольцы из Красного Креста раздавали кофе и помогали копам и пожарным. Их не всегда увидишь на месте преступления, но они делают свое дело.

Дольф поймал мой взгляд и слегка кивнул. Он доверил мне допросить ее в его отсутствие, доверил рассказать ему потом все, что касается преступления. Тот факт, что он все еще мне доверяет, сделал мой день немного светлее. Хорошо, что что-то еще может это сделать.

Так же было приятно сделать что-нибудь полезное. Дольф настаивал, чтобы я приехала как можно скорее. Сейчас же все остановилось. Фултон не стремился рисковать своими людьми ради трупов. Но дело не в этом. Если бы там были шестеро людей, мы бы уже собрались и вошли внутрь. Но они не были людьми, и что бы ни говорил закон, разница есть. Дольф был прав, до процесса Аддисон против Кларка они бы вызвали пожарную команду, чтобы огонь не перекинулся на соседние здания, но этому позволили бы сгореть. Стандартная процедура.

Но это было четыре года назад, и мир изменился. Во всяком случае, так мы себе говорили. Если вампы не в гробах, и крыша обвалится, они окажутся на солнце. Пожарный разбил топором стену рядом с лестницей, и я увидела тело второго вампира. Оно было обгоревшим, но не дотла. Я не могла объяснить, почему тело осталось нетронутым. Я даже не была уверена на сто процентов, что с приходом ночи оно не восстановится. Оно – даже я все еще использовала это слово. Оно обгорело настолько сильно, что напоминало черные палочки и коричневую кожу, мышцы лица вывернулись, выставляя напоказ зубы и клыки, в гримасе страшной боли. Пожарный Рен объяснил, что при высокой температуре мышцы порой сжимаются так, что могут раздавить кости. Когда вы уверены, что знаете о смерти все, жизнь убеждает вас в обратном.

Я должна была думать о теле, как о вещи, или я не смогла бы на него смотреть. Каролина знала вампира, и я думаю, ей было еще сложнее.

Она взяла напиток у приятной дамы из Красного Креста. Даже я взяла Колу, поскольку пить кофе в такую проклятую жару невозможно.

Я провела ее во двор соседнего дома, где никто не мог нам помешать. Шторы во всех окнах были опущены, дороги пусты, хозяев нет. Единственным напоминанием о жизни была треугольная клумба с розами и черная бабочка – кажется, парусник, порхающий над ней. Идиллия. На секунду я подумала, не одна ли это из подружек Уоррика, но не почувствовала силы. Это была просто бабочка, как маленький кусочек папиросной бумаги порхающая над двором. Я села на траву. Каролина присоединилась ко мне, разглаживая бледно-голубые шорты сзади, словно ей привычнее было ходить в юбке. В ее стакане оказалась содовая. Заполучив меня в свое распоряжение, она не знала, с чего начать.

Возможно, стоило подождать, пока она начнет сама, но я уже давно не была терпеливой, это не было одной из моих добродетелей.

– Что вы хотели мне рассказать? – спросила я.

Она осторожно поставила стакан содовой на траву, тонкие пальцы заскользили по кайме шорт. Ее короткие ногти были покрыты бледно-розовым лаком, что подходило к розовым полоскам на ее топе.

Лучше, чем бледно-голубой, я думаю.

– Я могу вам доверять? – спросила она слабым бледным голосом, какой у нее и должен был быть.

Ненавижу такие вопросы. У меня не было настроения врать.

– Возможно. Зависит от того, что вы хотите рассказать.

Каролина выглядела немного испуганно, словно ожидала, что я скажу "конечно".

– Очень мило с вашей стороны. Большинство людей лжет, не задумываясь.

Что-то в ее словах наталкивало на мысль, что Каролине слишком часто говорили не правду те, кому она доверяла.

– Я стараюсь не врать, Каролина, но если вы знаете что-то, что может нам помочь, вы должны сказать это мне.

Я глотнула колы и постаралась, чтобы это выглядело случайным жестом, чтобы тело не выдало меня, не показало, как сильно мне хочется накричать на нее, чтобы она рассказала все. Нельзя нападками заставить людей говорить. Каролина хотела поведать мне свои секреты. Мне просто нужно было успокоиться и позволить ей сделать это. Если я сорвусь и проявлю жестокость, она либо откроется и расскажет все, либо замкнется и оставит нас гнить. Никогда не знаешь, по какому сценарию будут развиваться события, так что надо быть терпеливой. Наорать всегда успею.

– Я была человеческим связным в этом доме в течение трех месяцев. Охранником, наблюдавшим за младшими, был Гайлз. Он был силен и могущественен, но не мог встать из гроба до наступления полной темноты. А два дня назад он проснулся в полдень, в первый раз за все время. На лестнице вы видели одного из младших вампиров.

Она посмотрела на меня, карие глаза расширились. Она подвинулась ко мне, понижая голос почти до шепота. Мне пришлось пододвинуться еще, чтобы ее услышать, достаточно близко, чтобы мои волосы упали ей на плечо.

– Ни одному из младших еще не исполнилось двух лет со смерти. Понимаете, что это значит?

– Это значит, они не должны были встать днем. Это значит, что парень на лестнице должен был сгореть дотла.

– Точно, – сказала она. Она была рада, что нашла кого-то, кто ее понимает.

– Ранние подъемы были запрещены в вашем доме?

Она покачала головой, уже шепча. Мы сдвинули головы, словно первоклашки, болтающие на уроке. Я была достаточно близко, чтобы рассмотреть красные линии в ее глазах. По какой-то причине Каролина не могла спать.

– В каждом доме и каждой церкви вампиры стали подниматься раньше времени. Голод молодых усилился.

Ее рука поднялась к шее и рваной ране.

– Их стало сложнее контролировать, даже охранникам.

– У кого-нибудь есть теория относительно того, что происходит? – спросила я.

– Малкольм считает, что кто-то на них воздействует.

У меня было несколько кандидатов, кто мог бы воздействовать на вампов, но сегодня нам нужны были ответы Каролины, а не мои.

– Он подозревает кого-нибудь?

– Вы знаете о наших прославленных гостях? – спросила она таким тихим голосом, словно боялась произнести последние слова вслух.

– Если ты имеешь в виду Совет Вампиров, я с ними встречалась.

Она отшатнулась от меня в шоке.

– Встречалась с ними, – проговорила она. – Даже Малкольм еще с ними не встречался.